Верхом на ветре - Лючия Сен-Клер Робсон

Они направлялись к Линивилю, городку на побережье, и никто не мог помешать им взять город штурмом. Там не было ни укреплений, ни даже крепких зданий, в которых могли бы укрыться защитники. Там были лишь жилища и склады порта, удовлетворявшего потребности Сан-Антонио во всяких безделицах.

Бизонья Моча спокойно провел свою армию через холмы в чужую болотистую местность у побережья. Они тихо двигались под тенистым полотом дубов со свисавшими завесами серебристого испанского мха. Команчи собирали мох. Женщины набивали им седла, а мужчины сушили на трут для трубок. Все вокруг постоянно чесались — крошечные красные жучки, гнездившиеся во мху, забирались под одежду и вгрызались в кожу.

Одну из собак сожрал аллигатор. Несколько человек слегли с малярией, и их пришлось отправить обратно. Но в остальном ничто не мешало походу и грабежу. В стычках не погиб ни один человек.

По мере приближения к берегу земля становилась ровнее, и все чаще ее пересекали реки и ручьи с мангровыми зарослями по берегам. Дубы уменьшились в размерах и стали перемежаться с высокими тонкими пальмами. Из-за постоянно дувших с залива ветров все деревья были наклонены в противоположную от моря сторону.

Плоская низина, кустистые заросли дубков и пальметто, небо и город в отдалении — все вокруг казалось выбеленным, полинялым. Бледный пляж, плавным изгибом тянувшийся вдоль голубой воды, лениво лизали невысокие волны. Висевшее над головой белое августовское солнце, казалось, пыталось окрасить все вокруг в такой же белесый цвет. «Даже людей», — подумал Странник, утирая пот со лба. Он чувствовал, как зной, словно пламя костра, постепенно поджаривает его спину.

Только воды залива отказывались терять цвет и переливались ослепительной синевой, разительно отличаясь от земли и неба.

Странник сидел рядом с Бизоньей Мочой на пригорке неподалеку от техасского деревянного городишки. Это была самая высокая точка в округе. Отсюда они видели женщин, стоящих на песке у подножия пригорка. Они размахивали руками, улюлюкая и призывая воинов принести им скальпы и подарки. Воины, одетые в лучшие одежды, построились боевым клином, их лошади беспокойно перебирали копытами под палящим солнцем. Все смотрели на Бизонью Мочу в ожидании сигнала.

Наблюдая за молодым вождем, Странник пытался понять, когда тот начал меняться. Наверное, еще до того, как две недели назад они покинули основной лагерь. Всеобщее поклонение могло вскружить голову кому угодно. Целый день воины отряда гордо разъезжали по огромному лагерю в колонне по два, распевая боевую песнь. Вдоль их пути выстроились женщины, протягивавшие им части одежды на удачу и обещавшие теплую постель по возвращении. Празднество тянулось больше недели. Народ восхвалял Бизонью Мочу, куда бы тот ни пошел. Он был их мстителем, их оружием, призванным вернуть былую славу. Они считали его непобедимым. А теперь он и сам в это уверовал.

Верить в то, что чья-то магия достаточно сильна, чтобы сделать его неуязвимым, было делом обычным. Но вот считать, что она способна сделать неуязвимыми целую тысячу человек, значило возлагать на своих духов слишком тяжкое бремя. Тянулись дни, мили, Народ грабил и убивал, брал пленных и беспрепятственно двигался к Большой Воде, и Бизонья Моча становился все более заносчивым. Он стал враждебно воспринимать предложения и критику своих помощников.

Теперь Бизонья Моча поднял щит, а другой рукой взялся за сигнальный свисток, подвешенный на ремне к искусно изготовленному костяному нагруднику. Свисток был сделан из орлиной кости, раскрашен и декорирован длинной бисерной подвеской, отделанной пушистыми перьями с орлиной груди. Вождь пронзительно свистнул, издав звук, похожий на клекот орла, и одновременно качнул щитом. Воины с боевым кличем погнали коней вперед, и клин, раскрывшись, подобно крыльям, устремился к городу.

Странник и Бизонья Моча гнали лошадей вслед за воинами, которые направлялись к ближайшему зданию на окраине селения. У дверей таможни стоял один-единственный человек с ружьем. Он успел выстрелить всего раз, после чего воины налетели на него, и он рухнул как подкошенный. Топча его, всадники спрыгивали с лошадей и пытались всей толпой вломиться в дверь.

Первым обратно вышел Жесточайший, продираясь сквозь тех, кто все еще пытался забраться внутрь. За ним следовали его приятели — Тощий Урод и Ищущий Жену. Они волокли отчаянно молотившую ногами и визжащую женщину туда, где было больше пространства для маневра. В самом здании таможни творился кромешный ад. Воины разбивали каждый сундук и опустошали каждый ящик. Но, обнаружив только бумаги, они принялись крушить и разбрасывать повсюду мебель. Бизонья Моча сказал, что именно отсюда в Техас попадали товары белых, и обещал богатую добычу. А они не нашли ничего, кроме бумаги!

Те, кто так и не смог войти внутрь, ждали, пока Тощий Урод закончит раздевать женщину. У многих из них никогда еще не было белой женщины, а город может и подождать, пока они покончат со своими делами. К тому же она казалась прекрасной по любым стандартам красоты: с волосами, подобными солнцу, с почти такой же пышной, как у женщин Народа, фигурой, но с осиной талией.

— Поглядим, на что она похожа без всей этой одежды!

— Поживее!

Тощий Урод, не обращая на них внимания, тянул за неподатливую блузку, пока Ищущий Жену пытался разобраться в хитросплетениях крючков и петель, державших ее сзади. Жесточайший оттолкнул Тощего Урода и вытащил нож.

— Только не убивай ее, — сказал один из воинов. — Она остынет раньше, чем мы все успеем закончить.

Жесточайший сердито огляделся. Оттянув ткань подальше от тела, он сделал надрез на уровне талии. Взрезав материал спереди, между мягких грудей, он потянул за края, разрывая блузку. Женщина больше не кричала и не вырывалась. Потеряв сознание, она беспомощно повисла между Ищущим Жену и Тощим Уродом.

Они начали срывать с нее юбки. Под ситцевой юбкой оказалось несколько хлопковых нижних юбок с оборками. Толпа зашевелилась, стараясь ничего не упустить. Одни потрясали набедренными повязками и скалили зубы в предвкушении. Другие принялись натирать себя медвежьим жиром, чтобы было легче войти. Они слышали, что у белых женщин там было восхитительно туго, но сухо. Конечно, о сухости не будет и речи после того, как ею попользуются несколько воинов, но подготовиться никогда не помешает.

Снова ткань! Жесточайший рванул сильными костлявыми пальцами льняную шемизетку и остановился, озадаченно разглядывая висевшую между двумя его приятелями женщину. В середине августа на жарком побережье Техаса миссис Уотс была надежно затянута в корсет из китового уса. Жесточайший протянул руку и принялся дергать за пряжки, ремни, завязки, крючки и петли… С досады он даже попытался