Верхом на ветре - Лючия Сен-Клер Робсон

Странник подскакал чуть раньше Бизоньей Мочи и направился к другим домам. Ему было интересно — действительно ли именно отсюда белые люди получали свое добро? Бизонья Моча был не в духе. Он знал, что Мрак быстрее его собственного боевого коня, но никак не мог с этим смириться. Он так резко осадил своего коня, что тот встал на дыбы, осыпав воинов песком и мелкими камнями.

— Оставьте эту женщину! — Он едва не визжал от злости. — Отпустите! Бросьте ее! Мы пришли драться, а не трахаться!

Жесточайший обернулся и сердито посмотрел на него, не выпуская из руки завязок корсета.

— Я уйду, когда закончу, — бросил он с тихой угрозой в голосе.

— Что ж, оставайся. Но остальные получат добычу, пока ты теряешь время с этой женщиной!

Он развернул коня и галопом помчался к центру Линнвиля. Остальные побежали к своим коням, вскочили на них и с гиканьем и криками последовали за вождем. Тощий Урод, Жесточайший и Ищущий Жену взвалили миссис Уотс в ее доспехах на спину ее собственной лошади, привязали и припустили за остальными.

Когда Странник с первой волной воинов ворвался в Линн-виль, горожане бросились бежать в противоположную сторону. Добежав до берега, они сталкивали на воду все, что могло плавать. Из-за миссис Уотс и ее корсета налетчики лишились своего главного преимущества — внезапности. Обманутые в своих ожиданиях, воины бегали по берегу, кричали и стреляли из ружей по перегруженным лодкам, покачивавшимся на волнах. Жители Линнвиля отвечали им оскорбительными криками.

Странник легким галопом скакал мимо причалов с наваленными на них кипами и мешками, бочками и бочонками, аккуратными штабелями свежей смолистой древесины. В горячем воздухе стоял крепкий запах просмоленных канатов, хлопка и джута. Некоторые воины уже начали взламывать бочонки и бочки, разбрасывая муку и зерно, кофе и рулоны тканей. Странник остановил Мрака возле одного из потемневших от непогоды зданий неподалеку от причалов.

Самой крепкой частью здания была двойная дверь из шестидюймовых дубовых досок, закрытая на огромный засов, удерживаемый на месте тяжелым замком и цепью. Странник толкнул дверь одной рукой и понял, что так ему никогда не войти. Обойдя здание сзади, он вытащил из петли на подпруге свой топор. Доски задней стены были достаточно хлипкими, чтобы при желании выбить их плечом, но из-за жары пришлось снять рубашку, а вытаскивать из тела занозы ему очень не хотелось.

Вскоре к нему присоединились другие и принялись помогать ударами ножей, топоров и ног, пока образовавшееся отверстие не стало таким большим, что внутрь мог бы въехать даже всадник. Солнечный свет, ударивший в дыру, играл на высоких, до потолка, грудах товаров. В первом же ящике, который взломал Странник, оказались новенькие капсюльные казнозарядные карабины. Он издал торжествующий клич, позабыв обо всем на свете при виде блестящих полированных стволов. Он раздал оружие остальным воинам, оставив три карабина себе. Странник принялся взламывать ящик за ящиком в поисках пороха, свинца, форм для литья пуль, металла и ножей. Наконец в штабеле ящиков рядом с карабинами он обнаружил кое-что получше — бумажные патроны. Они были новой конструкции, но он сразу понял, что это такое. В каждой упаковке лежало по десять патронов и двенадцать капсюлей. А в каждом из сосновых ящиков таких упаковок было сто. Он осторожно сложил их рядом с карабинами и принялся навьючивать на Мрака.

К этому времени подоспел остальной отряд, и над горячим песком улиц эхо разнесло торжествующие крики и звуки разрушений. Воины рвали тюки с хлопком, сложенные возле причалов, и разбрасывали его, пока улицы не стали выглядеть так, будто среди августовской жары выпал снег. Вскоре Линнвиль весь был усыпан обломками ящиков и битым фарфором, кругом валялись всевозможные товары и куски тканей.

Бизонья Моча отправил недовольного Тощего Урода туда, где остались та женщина и мальчишки с вьючными животными. В теории Тощий Урод должен был получить справедливую долю добычи, но он понимал, что сегодня обычный порядок может не действовать и каждый сам за себя. Он отчаянно понукал коня, стараясь выполнить поручение и вернуться поскорее.

Воины принялись плясать на улицах, похваляясь обновками. Они красовались в цилиндрах и сюртуках, лентах, женских шляпках и шелковых шарфах. Воздух гудел от их криков, смеха и мычания скота, на котором налетчики испытывали новые ружья. Они скакали вокруг топчущихся стад, стреляя по ним, будто в тире. Прижимая к груди блестящую новомодную латунную плевательницу, к Страннику нетвердым шагом подошел Испанец. Он поднял сосуд, предлагая приятелю отведать его содержимое, — он где-то нашел бочку с виски.

Странник понюхал и скривился:

— Ты же знаешь, что эта штука делает с тобой, Испанец!

— Конечно! Потому я ее и пью. Если бы она не делала ничего, я бы мог хоть скунсовой мочи напиться. — Испанец рассмеялся собственной шутке, расплескав часть виски через гнутые края плевательницы. — Гляди! — Он кивнул в сторону берега, продолжая прижимать к себе обеими руками драгоценный виски:

Покинув тонущую долбленку, одинокий седовласый мужчина брел к берегу. Судья Хейз держал над головой ржавый мушкет времен Джорджа Вашингтона и орал на бежавших к нему воинов.

— Грязные свиньи! Сукины дети! Ублюдочное отродье Сатаны! — Голос его становился все пронзительнее, но команчи не обращали на него внимания. — Слизняки! Не смейте трогать моих коров!

Он сумел произвести впечатление на Испанца.

— Должно быть, его защищают очень сильные духи.

— Или он спятил. — Странник продолжал методично рыться в ящиках, вытащенных на солнце.

— В любом случае это святой человек, — сказав это, Испанец отправился к берегу, чтобы взглянуть на храбреца поближе.

Прочие, похоже, были о судье Хейзе того же мнения. Никто даже пальцем его не тронул. Они вертелись вокруг старика, не прекращая стрелять по людям, изнывавшим от жары в лодках.

Наконец старик моргнул, словно очнувшись от глубокого сна, и огляделся. Он стоял один на голом пляже, окруженный полчищами кровожадных пьяных команчей и вооруженный лишь сломанным ружьем. Судья Хейз начал робко отступать в воду к ялику, который подошел за ним поближе. Когда друзья втащили его на борт, ноги судьи подкосились, и он повалился в стоялую грязную воду, заполнившую днище.

— Вот дьявол! Хейз, ты бы хоть немного виски прихватил, раз уж все равно ходил на берег!

— Похоже, день будет долгим и сухим.

— Что это на тебя нашло, что ты решил в одиночку расправиться со всеми команчами разом?

К судье Хейзу наконец вернулся голос.

— Я разозлился, — смиренно ответил он.

— Разозлился? Да ты был готов жевать железо и испражняться