Верхом на ветре - Лючия Сен-Клер Робсон

муравьев. Они были повсюду и везде совали свой нос. Сегодня нет ни одного — а уже через год их гнезда повсюду. Скоро они начнут переезжать в типи команчей и заключать соглашения, дающие им право на поставку меда.

Белые меняли сам уклад жизни. В глубине души Старый Филин осознавал, что для команчей все уже не будет таким, как при предках. Белые нарушили привычный порядок вещей, пустив ход жизни по таким замысловатым тропам, что обратного пути можно и не найти.

Там, в темноте под накидкой из шкуры, Старый Филин оказался на развилке собственного жизненного пути. Если мальчик вернется, он будет ликовать и сделает все, что понадобится. Если же нет, у Старого Филина больше не будет причин избегать белых. Он понимал, что ни он сам, ни все воины команчей не в силах остановить их, как не в силах обратить вспять наводнение или ветер.

Он пойдет их путем и научится у них всему, чему сможет. Все равно жить ему оставалось считанные годы, и хоть он и не любил белых, они вызывали у него интерес. Как любой новый вид животных, появившийся в привычном для него мире. Быть может, окажется, что все это — лишь очередная проделка Старика Койота, и в конце концов все станет по-прежнему. Но в этом Старый Филин сомневался. Он был совершенно уверен в одном: Медвежонок, Вила, был команчем. Никогда ему не стать снова белым. И в этом старик находил мрачное утешение.

— Черт бы побрал этого гаденыша! — Дэвид почувствовал, как ему в ногу, словно жало шершня, впилась колючка кактуса.

Выругался он вполголоса, решив ни за что не показывать мальчишке, что тому удалось вывести его из себя. Снять сапоги перед тем, как завернуться в одеяло на ночевку, оказалось дурной затеей, но слишком уж болели ноги, распухшие за долгие недели, проведенные в седле, пока он искал малыша Джона.

Он ударился пальцем о камень, но бега не замедлил. Впереди мелькала маленькая тень, стремившаяся прямиком к лошадям. Медвежонок уже перерезал привязь и готовился запрыгнуть на спину пегого конька, когда Дэвид настиг его и ухватил за ногу. Они начали кататься по земле, лягаясь и пытаясь одолеть друг друга, прямо под копытами обеспокоенного коня. Дэвиду понадобились все силы, чтобы удержать мальчика, пока на помощь не подоспел Джим Шоу.

— Теперь я понимаю, почему команчей называют Змеями. — Тяжело дыша, Дэвид поднял Медвежонка на ноги.

Он ни слова не понимал из того потока оскорблений, которыми осыпал его Джон, но догадывался, что они были очень даже изобретательными. Под стать Джону. Дэвид до сих пор никак не мог взять в толк, каким образом мальчику удалось избавиться от пут на руках, не потревожив другой конец веревки, привязанный к руке Дэвида. Словно мелкий змееныш, он мог вывернуться откуда угодно.

Фолкенберри и Шоу ехали по холодной плоской равнине Оклахомы в сторону форта Гибсон. Северный ветер дул им в левый бок, пытаясь столкнуть с бледной узкой тропы. Необъятное серое небо нависало над самыми головами, будто готовясь их задушить. Повсюду, до самого горизонта, простиралась холодная, бурая, безжизненная прерия. Можно было ехать целыми днями в ожидании хоть каких-то перемен, но так их и не дождаться. Вся эта местность порождала мысли об одиночестве, как трущобы порождали холеру. «Забери она всех индейцев…», — Дэвид ехал, глубоко погруженный в собственные мысли, кутаясь в тяжелое пальто из бизоньей шкуры, которое одолжил ему один капитан из форта. Голова и лицо были обернуты куском шерстяного одеяла. Такими же полосками были обернуты ладони. Покрасневшие, потрескавшиеся пальцы оставались голыми, чтобы удерживать жесткие поводья. «Проклятый ветер! Все не перестает. Словно ребенок плачет и изводит тебя день за днем, год за годом. Неудивительно, что женщины в этих местах сходят ума». Он с радостью вернулся бы к холмам и деревьям Восточного Техаса.

За двумя мужчинами ехал Джон Паркер. Его свирепый взгляд из-под всклокоченных грязных волос напоминал взгляд загнанной в угол крысы. Он был весь опутан веревками, что тюк хлопка на причале перед погрузкой, и Дэвид с Джимом старались не приближаться к нему на расстояние плевка. Если мальчишки-команчи соревновались в этом так же, как белые дети, то Медвежонок наверняка был чемпионом.

Дэвид еле подавил ухмылку при мысли о том, как новому мужу Люси Паркер-Юзери будет представлен Вила Паркер. Оставить мальчика с ними будет все равно что разворошить осиное гнездо посреди пикника церковной школы. Дэвид решил, что, пожалуй, сначала надо отвезти Джона к пресвитеру Джеймсу Паркеру. Пожалуй, только ему и было под силу совладать с этим ребенком. Это было бы намного милосерднее, если и не по отношению к мальчику, то по отношению к Люси. Джеймс Паркер был не из тех, кто портил детей и жалел розги.

Малыш Джеймс Пратт-Пламмер тоже был выкуплен и ожидал их в форте. Он поедет домой вместе с кузеном. Джейми был младше, и справиться с ним было проще. Лютер и его вторая жена могли принять его. Элизабет Келлогг вернулась в относительной целости спустя всего полгода после пленения, а Рэчел Пламмер умерла три года назад. Бедняжка… Дэвид слегка склонил голову, вспомнив о ней.

Теперь из тех, кого индейцы увели из форта Паркер более шести лет назад, осталась только Синтия Энн. Целых шесть лет. Как такое возможно? Она уже давно не малышка. Он на мгновение задумался, на кого она теперь похожа и сколько ей пришлось перенести. Быть может, удастся узнать что-нибудь у Джона, если получится убедить его говорить на языке христиан. Со временем он заговорит. Дети легко привыкают. Он быстро забудет обо всех этих варварских обычаях команчей.

— Ну и как малыш Джон Паркер уживается с дядей Джеймсом? — Абрам Энглин сидел на берегу реки, уперев спину в бугор, подтянув костлявые колени к животу, чтобы сохранить тепло, и поплотнее укутавшись в шерстяную рубашку.

— Помнишь, как-то гризли забрался в хижину старика Лан-на, перевернул всю мебель и разгромил кладовку?

— Угу.

— Вот. А теперь представь себе, как бы все выглядело, если бы там порезвилась пара медведей, и получишь как раз то, что нужно. — При мысли об этом Дэвид хихикнул. — Джеймс решил взыскать убытки с мальчишки, спустив с него шкуру, но тот, видно, отрастил несколько лишних слоев, пока был у индейцев. Даже глазом не моргнул, пока его хлестали ивовыми прутьями.

— Да уж, этим баптистам, предупрежденцам… или как там их?., придется как следует попотеть. Пожалуй, загляну-ка я на огонек к пресвитеру Джеймсу, когда в следующий раз окажусь в графстве