Катастрофа 1933 года. Немецкая история и приход нацистов к власти - Олег Юрьевич Пленков

подчеркнутого популизма; известный левый интеллектуал Карл Оссицки даже обвинил группу «Тат» в том, что они «перегитлерили Гитлера»[1010]. Поначалу «Тат» была связана с левыми нацистами Грегора Штрассера и сохранила с ними связи вплоть до роспуска нацистами. Центр тяжести критико-деструктивной работы группы находился на обычном для «консервативной революции» месте – критике либерализма и его учреждений, но эта критика сочеталась с исключительно удачным политическим анализом, в котором и заключался секрет необычного и громкого успеха «Тат». Группе «Тат» было присуще крайне негативное отношение к Гитлеру, нацизму, который они упрекали в сотрудничестве с крупным капиталом, и в противовес этому призывали социалистические цели ставить на первый план. Биограф Церера Э. Демонд писал: «Основу его мировоззрения можно свести к ключевым словам: национализм, социализм, антилиберализм, народная общность, авторитет государства, антикапитализм, автаркия, плановое хозяйство, внешнеполитическая ориентация на Восток и Юго-Восток»[1011].

Для «Тат» кризис 1929 г. означал не преходящее явление, а крах капитализма свободного обмена, крах либерализма. Теперь национальную экономику следовало строить заново на национальной основе. С нескрываемой радостью члены «Тат» следили за чередой банкротств крупных банков. Церер полагал, что капитализма, собственно, уже нет, так как государство помогает большим трестам, они существуют за счет казны, а это уже не либерализм, следовательно, капитализм в Германии уже мертв. Необходимость социализации средств производства являлась для «Тат» аксиомой. Основой всякой реорганизации производства, по Цереру, должна стать нация, лишь внутри нее возможно плановое хозяйство. В этой связи Церер и его коллеги полагали, что только экономическая автаркия даст национальной экономике иммунитет против кризисов мирового капитализма. Государственная монополия на внешнюю торговлю в целях блага нации является необходимой. Группа «Тат» требовала также принудительного равенства доходов, поскольку недопустимо, что 30 % населения может умереть от голода, а другие будут иметь доходы, как у канцлера[1012]. У Церера и его коллег идея национального социализма несколько отличалась, ввиду особых социально-экономических требований от национального социализма Мёллера и Шпенглера, для которых социализм был только национальным коллективизмом. Народ в представлении «Тат» – это высшая инстанция, обладающая легитимным правом отвергнуть капиталистическое общество революционным путем. Только таким образом народ сможет стать субъектом истории, таким образом реализуется настоящая демократия. По Цереру, разумеется, Веймарская демократия немецкому народу не подходила: «Система может быть абстрактно хороша, но мы ее не хотим. Против этого не может быть аргументов»[1013]. В этой констатации чувствуется дух сорелевской политической философии.

В заключительной стадии Веймарской республики Церер в тактической политической борьбе отдал предпочтение Шлейхеру с его программой союза левого крыла нацистской партии и профсоюзов с целью остановить Гитлера. Козни Шлейхера, как известно, ничего не дали: Гитлер легко справился с трудностями внутри собственной партии. Вскоре после 1933 г. «Тат» закрыли, в нацистские времена Церера хоть и не тронули, но карьеры он сделать не смог и лишь после 1945 г. вновь активно занялся публицистикой, в чем преуспел больше прежнего[1014].

Таким образом, ни «Июньский клуб», ни «Клуб господ», ни «Тат» не смогли повлиять на развитие политической ситуации в Германии. В младоконсерватизме было слишком много фантазий, слишком много далекой от реальности романтики, сектантской узости, слишком много нетерпимости, слишком много националистического ослепления; идеология младоконсерватизма в целом была далека от политики, так как они оперировали идеалами и мечтами, а не детальным знанием дела – политических отношений с содержащимися в них возможностями[1015]. Что касается их теоретического наследия, то, как справедливо писал Арним Молер, многие младоконсервативные идеи были просто украдены нацистами[1016], а их носители, соответственно, были оттеснены на политическую периферию и вскоре «унифицированы» тоталитарной властью.

5.2. «Фёлькише»

Движение «фёлькише» – это расово-биологическое реформационное движение, оно берет начало еще в кайзеровские времена и всегда было тесно связано с антисемитизмом. Теоретически оппозиция «фёлькише» практически сформировалась после 1871 г.[1017] в студенческих корпорациях, «Пангерманском союзе», академических кружках. После 1918 г. никакой прямой политической преемственности со старым «фёлькише» не было, их наследие восприняли разные партии и группы – одни в большей, другие в меньшей степени. Ноябрьская революция и Версальский мир вырвали из-под понятия нации основание – монархия перестала существовать, а вместе с ней и немецкое государственное самосознание, которое было интегрировано отдельными немецкими монархами. Дух «фёлькише» как джин из кувшина был выпущен на свободу и со временем он абсорбировал многоплановую и многообразную неудовлетворенность и ущербность национального немецкого чувства. Под республиканским черно-красно-золотым знаменем была сделана попытка придать понятию нации новое значение, но эта попытка целиком провалилась.

«Фёлькише» – это не просто националисты, шовинисты, это не только расисты; если националисты опираются на национальный инстинкт народа, стремясь побудить его к имперской политике или чему-либо подобному, а шовинизм характеризуется полным игнорированием реальных интересов других народов в пользу реальных односторонних преимуществ своего народа, если расизм концентрируется преимущественно на биологических особенностях отдельного народа, то «фёлькише» – это нечто другое. Фёлькишскому мировоззрению не было дела до реальности, оно обращено внутрь, оно, как писала Ханна Арендт, «рассматривало человеческую душу как воплощение свойств именно своего народа; душа, в свою очередь, отражается в крови, где сосуществуют душа и тело. <..> Высокомерие „фёлькише“ гораздо хуже высокомерия шовиниста, так как „фёлькише“ ссылается на внутренние, неизменные качества народа, в соответствии с которыми либо осуждает прошлое, либо превозносит настоящее»[1018]. Арендт отмечала, что идеология «фёлькише» возникла как пандвижение – панславизм и пангерманизм в XIX в. в тех странах, которые не пережили национальной эмансипации – России и Германии (и Австро-Венгрии). Русское народничество отличалось от германского и австрийского почвенничества отсутствием или вторичной ролью антисемитизма. Идеология «фёлькише» проповедовала необходимость «народной общности», которая должна была добиться власти, и сама делать политику, с другой же стороны, она мало обращала внимания на собственное историческое прошлое, а видела основание народной общности в расе и крови. Арендт писала, что идеология «фёлькише» инфицировала все угнетенные национальности в Европе, но привела к пандвижениям только у русских и немцев, которые были представлены как собственным государством, так значительным числом национальных меньшинств (у русских – славян) вне национальной территории. Панлатинизм явился лишь реакцией на панславизм и пангерманизм[1019]. Качественное различие пангерманизма от панславизма заключалось еще и в том, что русский панславизм был религиозен (Достоевский утверждал, что русский народ является единственным религиозным народом земли), а германские «фёлькише» часто были атеистами, иногда язычниками. Кроме того, панславизм обладал неизмеримо большей интеллектуальной традицией. Оба пандвижения до поры до времени носили скорее маргинальный характер: среди панславистов больших чинов и влияния добился один К. П. Победоносцев, у пангерманистов таких успехов вовсе не было. Истинным пеклом войны