Катастрофа 1933 года. Немецкая история и приход нацистов к власти - Олег Юрьевич Пленков

30 июня 1934 г., когда Гитлер расправлялся с неугодными ему людьми. Папен пытался хлопотать за своего секретаря, но Гитлер и Геринг его даже не приняли, а Гиммлер заверил Папена, что Юнг вскоре будет освобожден. Жена Юнга вскоре получила урну с прахом мужа без всяких комментариев, и, хотя Гитлер распорядился назначить ей пенсию за мужа, это было, конечно, для нее слабое утешение.

Как ясно видно из вышеизложенного, Эдгар Юлиус Юнг обладал довольно оригинальной консервативной философией истории, которая привлекала в «консервативную революцию» многих симпатизировавших его воззрениям, кто не был удовлетворен действительностью Веймарской республики. Вместе с тем на примере личности и убеждений Юнга ясно видно, что быть против Веймарской республики и не являться при этом коммунистом еще не означало быть сторонником национал-социализма.

5. Течения «консервативной революции»

Как в природе, так и в государстве, многое изменить сподручнее, чем что-то одно.

Френсис Бэкон

Предварительные замечания

В «консервативной революции» участвовало необозримое множество правых группировок, объединений, течений, союзов. Знаток «консервативной революции», в прошлом секретарь Эрнста Юнгера Арним Молер задался целью перечислить все консервативные группы, но бросил это занятие, застряв в самом начале алфавита; добравшись до буквы «G», он насчитал 20 наименований. В своей фундаментальной монографии «Консервативная революция в Германии»[990] Молер указывал на пять групп в составе «консервативной революции»: 1) младоконсерваторы; 2) «бюндише»[991]; 3) национал революционеры; 4) «фёлькише»[992]; 5) движение крестьянского населения («Landvolkbewegung»). Известный немецкий историк Зонтеймер в исследовании об антидемократическом мышлении в период Веймарской республики[993] придерживался иной классификации: 1) немецкие националисты; 2) консервативные революционеры; 3) национал-большевики; 4) «фёлькише». Хайде Герстенбергер в своей работе о революционном консерватизме[994] предпочла вообще отказаться от какой-либо типологии, так как неточность при любой классификации была очень велика, между тем жестких идеологических и организационных границ в «консервативной революции» не было, наоборот, многие идеологические ценности были общими. Разделяя мнение исследователей, что вопросы классификации не могут быть принципиальными, автор придерживается в работе молеровской классификации, с одним исключением: из-за явного недостатка источников почти не удалось получить сведений о «движении сельского населения», поэтому оно исключено из нашего списка, следовательно, остались младоконсерваторы, «фёлькише», национал-революционеры, «бюндише».

Помимо такого организационного «плюрализма» рассматриваемый феномен консерватизма имел еще одну особенность. Наиболее примечательно и необычно в «консервативной революции» было то, что в ней исчезли различия между правыми и левыми, а также то, что консервативных целей предполагалось добиться революционным путем. Если леворадикальные революционеры желаемое видели в будущем, то «консервативные революционеры» – в прошлом[995]. Причем это прошлое «конструировалось» с такой же фантазией, как и левая утопия будущего.

Во многом радикализм, а также политическая и идеологическая ориентация «консервативной революции» зависела от бывших фронтовиков, они составляли в ней главное ядро. После роспуска армии в 1919 г. возникли многочисленные добровольческие корпуса, которые были сформированы для сохранения внутреннего порядка в Берлине, Верхней Силезии, Прибалтике, Руре. Почти столь же известный, как и упоминавшийся Э. Юнгер, писатель межвоенной Германии, также бывший фронтовик и доброволец, Эрнст фон Заломон (1902–1972) в знаменитом романе «Презренные» (1930) описывал борьбу добровольцев в Прибалтике. Заломон рисовал участников добровольческих корпусов как беспредельных нигилистов, которые мстили за чувства отчаяния и бессилия вследствие военного поражения Германии. Добровольцы в упомянутом романе представали как люди, полные жажды борьбы, они стремились к войне, приключениям, разрушению, большинство из них не знало, что хочет, а что они имели, то их не устраивало. Беззаконие, национализм, авантюризм – вот определяющие черты атмосферы добровольческих корпусов. Зенита своего влияния на общество добровольческие корпуса достигли в начале 20-х гг. Когда положение стабилизировалось, часть добровольческих корпусов трансформировалась в политические союзы борьбы. Особенно значительно вчерашние добровольцы были представлены в «бюндише» и национал революционном крыле «консервативной революции». Главной чертой добровольческих корпусов, а затем и разнообразных «союзов борьбы», возникших на их основе, был антиреспубликанизм. В среде добровольцев, привыкших в армии к отношениям приказа и подчинения, отвращение к республике было всеобщим. Один из вождей добровольцев, основатель «Стального шлема» фабрикант прохладительных напитков (от его имени происходит название «сельтерская») однорукий капитан Зельдте однажды следующим образом высказался в адрес республики: «Если сегодня вдохнуть политический воздух Германии, то легкие до пупка окажутся в дерьме»[996]. Бывшие фронтовики преимущественно скептически относились к республиканской Германии, они смеялись над стремлением буржуазии к безопасности, к обеспеченным во всех отношениях гарантиям существования, смеялись над ее мещанством, банальностью и посредственностью. Потребности буржуазии в безопасности противопоставлялось динамичное жизненное начало в духе Ницше и Сореля. Отсюда и стремление к революции особого свойства – «консервативной революции», в которой «правые» ценности доминировали. Надо отметить, что ценности «консервативной революции» обладали довольно большой притягательной силой, воздействие которой испытывали на себе не только фронтовики. Самым известным «перебежчиком» в консервативный лагерь был председатель профсоюза строительных рабочих социал-демократ Август Виннинг. С 1918 по 1920 г. Виннинг был государственным уполномоченным по Прибалтике и оберпрезидентом Восточной Пруссии, в 1921 г. он поддержал Капповский путч, после чего окончательно порвал с социал-демократическим движением, и его политическое сознание все более стало приобретать черты «консервативной революции». Нацистская «революция», впрочем, его не увлекла, как и большую часть деятелей «консервативной революции», несмотря на попытки нацистов заполучить популярного политика и опытного организатора в свои ряды[997].

В целом «консервативная революция» представляла собой антикапиталистическое, антилиберальное, антизападное движение – эти формальные признаки и позволяют объединить разношерстные консервативные группы в единое целое. Общее теоретическое основание «консервативной революции» составили труды упомянутых уже Шпенглера, Мёллера, Юнгера, Шмитта, Юнга и других консервативных мыслителей и публицистов периода Веймарской республики. Надо отдать им должное: среди различных вариантов переустройства Германии был целый ряд интересных и даже захватывающих, что делает изучение «консервативной революции» весьма увлекательным занятием.

Очень важно иметь в виду, что «консервативная революция» не была уникальной в Европе, наоборот, это стремление к «здоровому фашизму» (выражение американского историка Фрица Штерна), идущее от Достоевского и Ницше[998], было общеевропейским. Это блестяще показал Эрих Нольте в книге «Фашизм и его эпоха»[999]. Родословную европейской правой, выродившейся в фашизм, он начинал с развернувшейся в Европе в конце XIX в. борьбы против демократии, коррупции, парламентаризма, эксплуататорского капитализма, материализма. Впервые в политический план эти настроения перевели Жорж Моррас, Жорж Сорель, Эрнст Дрюмон, Ипполит Тэн, де ла Тур дю Пен. Во Франции борьбу правых серьезно затрудняло то обстоятельство, что для французов 1789 г. был и остается великим мифом и в практическом плане демократии и парламентаризму очень трудно противодействовать, поэтому французские