Верхом на ветре - Лючия Сен-Клер Робсон

скульптур всевозможных оттенков: розового, красного, бежевого и оранжевого. Вода и ветер придали глыбам песчаника причудливые очертания. Утесы располагались уступами, будто оборки на юбках испанских танцовщиц. Каньон был огромен — сто двадцать миль в длину и до двадцати — в ширину.

На западе солнце клонилось к закату. Кучевые облака в ярком бирюзовом небе напоминали вату, отсвечивавшую снизу розоватыми и золотистыми полосами. Пока Надуа смотрела на них, полосы стали лавандовыми, а затем потемнели до насыщенного розового, словно сердцевина кактусового цветка. Красновато-пурпурные отсветы поднимались все выше, пока вся громада облаков не засияла.

Время от времени клочки облаков отрывались и плыли по окружавшему их голубому океану. Сквозь просветы в облаках реками и водопадами лился золотой солнечный свет. Надуа молча наблюдала. Ее силуэт четко вырисовывался на фоне темнеющего неба. Ей захотелось навсегда остаться здесь и, сидя верхом на Ветре, бесконечно любоваться заходящим солнцем. Ей хотелось оттянуть спуск по склону каньона к чужому лагерю.

Внизу, на дне каньона, Надуа могла разглядеть разбросанные среди деревьев крошечные типи, пожелтевшие от дыма. В небо поднимались спирали сизого дыма от сотен вечерних костров, на которых готовили пищу. Дым тут же рассеивался под порывами ветра, кружившего среди скал. Время от времени до Надуа доносился собачий лай или рев недовольного мула, детский смех или голос женщины, созывавшей семейство к ужину.

Звуки поднимались легко и невесомо, и с ними тревога Надуа пошла на убыль.

«Я — нерм. Одна из Народа». Жители раскинувшегося внизу лагеря, пусть и квахади, самое свирепое из племен, тоже были Народом. И она была одной из них. Надуа решительно последовала за Странником за край утеса и дальше — вниз по узкой тропе. Остальной отряд ехал следом. Замыкал колонну Копье.

Путь был долгим и утомительным, и уже начало темнеть. Но вскоре над краем каньона поднялась полная луна, залившая все вокруг жемчужным светом. Со стороны деревни доносились песни и бой барабанов, возвещавших о прибытии гостей. Когда они поравнялись с первыми ярко освещенными типи, их окружил ликующий людской водоворот.

Зычный голос Железной Рубашки донесся до Надуа еще до того, как она его увидела:

— Где она? Где та женщина, что украла моего сына? Женщины квахади ему пришлись не по нраву!

Она молча сидела на Ветре и дожидалась свекра, высоко подняв подбородок и глядя прямо перед собой. Если Странник был великолепен, то Надуа ни в чем ему не уступала. В семнадцать лет она уже достигла своего полного роста и была выше других женщин. Ее длинные светлые волосы, выбеленные почти до платинового цвета, были заплетены в толстые косы, спускавшиеся до пояса вдоль изгибов полных и упругих грудей. Бело-золотистые прядки, не захваченные в косы, развевались вокруг лица. Кожа ее загорела до насыщенного золотисто-медового цвета. Черты лица были правильные, если не считать широкого рта над упрямым подбородком. На талии под ребрами виднелась полоска более бледной кожи, цвета меда с молоком. Ее длинные ноги обхватывали бока Ветра и легко отзывались на движения лошади. Казалось, все ее тело требовало прикосновений, ласки. Но самым примечательным, заставлявшим людей вновь и вновь любоваться ею, были глаза — сапфирового цвета с алмазным блеском в глубине.

— Где она?! — снова воскликнул Железная Рубашка.

В толпе возникло движение, и образовался проход, по которому вразвалочку, одновременно степенной и нетвердой походкой, что часто встречается у пожилых людей, шел Железная Рубашка. Большую часть из пятидесяти лет своей жизни он провел верхом на коне, и его ноги приспособились к этому положению. В угольно-черных волосах белело несколько седых прядей. Над поясом набедренной повязки выпирал небольшой упругий живот, словно вождь проглотил дубовую колоду.

Он был ниже единственного сына и шире в груди и плечах, но Странник унаследовал его пронзительные черные глаза, прямой нос и изогнутые губы. Железная Рубашка свирепо хмурил брови, быстрым шагом обходя молодую пару и разглядывая ее со всех сторон. «К такому я привыкла, — подумала Надуа. — Наверное, отсюда у Странника и взялась эта привычка». Нога Странника будто невзначай коснулась ее ноги, когда он спрыгивал с Мрака. Надуа тоже спешилась. Железная Рубашка остановился перед ней, уперев в бока сжатые кулаки.

— Так значит, вот та женщина, по которой мой сын сох последние три года. — Это был не вопрос.

— Я — Надуа. И Странник ничуть не усох.

— Та, что убила кугуара?

Надуа вздрогнула. Она забыла о шкуре, которой по-прежнему был покрыт круп Ветра. Она бросила взгляд на Странника — не ответит ли тот? Он стоял молча, с любопытством посматривая на нее и на своего отца.

— Мы сделали это вместе: Странник и я.

Морщины на лице отца приняли форму улыбки.

— Ты? Вместе со Странником?

Надуа истолковала улыбку как знак недоверия.

— Я бы не сказала так, будь все иначе.

Собственные слова показались ей грубостью. Всего пара минут в лагере — и она уже поругалась со свекром, легендарным вождем. Но Железная Рубашка, похоже, не обратил на это внимания. Он заключил ее в медвежьи объятия, как полагается между воинами. Потом, приобняв за плечи одной рукой, подозвал остальных поближе.

— Вот моя новая дочь, Надуа, — проревел он. — Мой сын сделал хороший выбор. — Он улыбнулся ей. — В самом деле, очень хороший. Ты уверена, что тебе не нравятся мужчины постарше?

Надуа улыбнулась в ответ:

— Мне нравится мой мужчина.

— Это ты сшила ему рубашку?

— Да. — У Надуа возникло неловкое чувство, будто Железная Рубашка умудряется одновременно держать в голове несколько мыслей.

— А мне не сошьешь? Ни одна из моих женщин не умеет так шить. Только им об этом не говори.

Он не стал дожидаться ответа. Когда они направились к площадке для танцев, он схватил Странника за руку и потрепал ту, как собака, вцепившаяся в кость.

— Неудивительно, что ты был таким непоседливым и норовил под любым предлогом улизнуть на юг. У меня, кстати, тоже новая жена. Моложе твоей. Познакомь меня с остальными приехавшими.

Имя Звезды нагнала Надуа, когда Железная Рубашка отвел Странника в сторону, начав забрасывать его вопросами о пена-тека и о положении на юге.

— Надеюсь, тебе не слишком сильно достанется, — вполголоса сказала Имя Звезды.

— Ты о чем?

— Когда они станут драться, а ты попытаешься их разнять.

— Взрослые мужчины не дерутся.

— Ты права. Наверное, Странник просто убьет его.

— Сомневаюсь. Но теперь я понимаю, почему он оставил наши вьюки на краю лагеря, подальше от типи отца.

— Спорим, Странник скоро предложит долгую поездку на охоту?

— Не стану спорить, Имя Звезды. Наверняка предложит. И я с радостью поеду