Благовест - Алиса Клима

– Вы думаете – треснет однажды вертикаль, и наша страна снова станет развиваться по своему прежнему пути? – спросил Ларионов.

Доктор Пруст поджал губы к носу и качал головой, словно выискивая ответ в картотеке своего мозга.

– Не знаю, – ответил он. – Ленин не просто так свернул на НЭП. Понял, что зашли в тупик. Химера провалилась. Эволюцию никто не отменял. Ведь вы подумайте: еще вчера людей продавали как живой товар, как продают кошек или там попугаев на птичьем рынке. Всего три колена назад отменили крепостное право, и вот оно в значительном смысле снова с нами. Так что нам еще тащить и тащить Россию из тьмы. Но надеяться все-таки стоит. – После некоторых раздумий доктор Пруст добавил: – Стоит. И верить в нее.

Коньяк и страсть доктора Пруста немного растормошили апатию Ларионова. Он ощущал, как энергия снова прилила к телу и разум немного рассортировал по полкам взбаламученные мысли.

Доктор осушил рюмку и привычным жестом энергично хлопнул себя по коленям.

– Ну что же, – радостно зашевелился он, схватил трость и принялся отыскивать на диване шляпу, – время освобождать и вас от тягостных разговоров о судьбах Отечества! Давно пора на вечер.

Ларионов уклончиво промолчал и пожал плечами.

– Разве можно так надолго оставлять без присмотра подопечных? – лукаво заметил доктор Пруст.

– Стоит ли их смущать моим появлением? – нерешительно заметил Ларионов. – Я лишь всех стесню…

– Помните? – улыбнулся, глядя поверх очков, Пруст. – Ваша сильная сторона – прямота и искренность. Перестаньте в этом сомневаться. Перестаньте, простите за назидательность, сомневаться в себе и тех, кому вы доверились.

* * *

В актовом зале шли приготовления последних минут. В общей сумятице не было заметно Веру и Клавку, активно совещавшихся о чем-то в дальнем углу. Девушки иногда вспыхивали смехом, заговорщически поглядывали на Мартынова.

Федосья, от которой ничего нельзя было утаить, покачала головой.

– Ирка наша разошлась, – буркнула она Вальке. – Ишь, решила Мартынова охмурить. Слава богу, хозяина нет.

– Да нужен ей больно ваш Мартынов, – ухмыльнулась Валька. – Они с Клавкой интриги плетут. И Мартынов тут ни при чем.

– Ой, – презрительно отстранилась от нее Федосья, – с каких это пор ты стала разбираться в делах сердечных, девка?

Валька хмыкнула и ушла прочь. Через некоторое время наконец раздался немного дребезжащий голос патефона.

– Танцуют все! – крикнул Самсонов со сцены.

Народ расступился. Быстро и весело образовывались пары для первого за историю лагпункта вальса.

Федосья потешалась в углу с Кузьмичом, обсуждая всех подряд. Вон смущенные Полька и Денис робко раскачивались в вальсе. Инесса Павловна с Левушкой нежно смотрели друг на друга, деликатно скользя по доскам танцпола. Рыжая Валька с Касымовым хохотала над его пошлыми шутками. Самсонов с Клавкой неуклюже пытались поймать такт. Вера с Мартыновым закружилась в волнах своего платья.

Женщин, как водится, было больше мужчин, и некоторые из них тоже образовали пары. С Нового года народу не было так хорошо.

Рябова стояла в стороне и печально смотрела на танцующих. К ней приблизился Грязлов и ухмыльнулся:

– Для кого бережешь себя?

Рябова съежилась и опустила ресницы:

– Я не танцую.

Грязлов бесцеремонно потянул ее к себе.

– Это ты так думаешь, – сказал он, не обращая на нее внимания и уже неловко ведя ее по полу. – Начальник отпустил сегодня свою шлюху одну. Не жди его. Он никогда не придет прилюдно танцевать с зэками. А если б и пришел, то у него есть та, кого он любит лапать…

Рябова задрожала и нерешительно посмотрела на Веру. Та ответила ей настороженным взглядом. Грязлов явно контролировал Рябову, и это ничего хорошего для девушки, по опыту с Анисьей, не предвещало. Грязлов всегда доводил дело до конца. Но чего он действительно добивался?

Вера на мгновение нахмурилась.

– Что-то не так? – участливо спросил Мартынов.

Вера искренне старалась прекратить думать о тех двоих.

– Все волшебно! – просияла она и тут же смутилась.

Мартынов рассматривал ее алые губы и лицо.

– Ты здесь самая красивая девушка, Ирина, – тихо произнес он. – Самая очаровательная.

Так прошли и второй, и третий туры. Потом были новые раунды с другими кавалерами, потом – снова с Мартыновым.

Ларионов не появлялся. Вера иногда осматривала толпу в надежде увидеть его. И в то же время почему-то боялась его появления.

По прошествии часа раскрасневшиеся люди уже не могли остановиться. Им хотелось все больше движения. Зэки и охра смешались в толпе. Всюду слышались смех и громкие диалоги: люди увлеклись радостью, им снова стало не до лагерных тревог. Это и была сейчас настоящая их жизнь, в которой в данный момент не присутствовали партия, НКВД, кровь и гной лагерей.

Внезапно дверь в актовый зал отворилась, и вошел Ларионов. Его не сразу заметили, но постепенно по толпе пошел гул.

Ларионов был одет с иголочки, выбрит, улыбчив и приветлив с людьми. Он попросил всех продолжать веселиться, не обращая на него внимания. Но люди не могли не замечать Ларионова, потому что он всегда был центром их внимания.

Сведущие зэки сразу заметили, что на форме его уже нашиты петлицы комиссара. Кто-то округлял рот, кто-то улыбался, кто-то пытался рассмотреть «своего майора» через плечо соседа.

– Повысили нашего. Неужели пришел? А танцевать-то теперь можно? – полз шепот.

Вера вздрогнула и обернулась. Ларионов слабо улыбнулся ей с другого конца зала, все еще стоя недалеко от входа.

– Товарищ комиссар, – обратился Касымов, подскочив к начальнику.

– Вольно. Продолжайте веселиться, – с усмешкой сказал Ларионов.

Но Кузьмич остановил музыку, чтобы поменять пластинку.

По случаю прихода Ларионова он решил поставить свой любимый вальс, почему-то решив, что теперь Ларионов должен непременно и танцевать. Ведь он ставил вальс именно для своего «высокоблагородия», хотя и не думал об этом сознательно.

Но и все остальные это понимали. Бабы тихо хихикали, переговариваясь о том, чего теперь ждать. Не будет же Ларионов стоять в углу до конца вечера!

Федосья, как всегда, решила, что должна взять на себя устроительство ситуации, коль она возникла, и поспешила к Ларионову.

– Григорий Александрович, – быстро залопотала она, – вот ведь радость! Потанцуйте, не побрезгуйте. Или вы так заглянули?

– Так заглянул, – сдержанно ответил тот.

Федосья насупилась, а бабы захохотали.

Кузьмич наконец завел «На сопках Маньчжурии», но люди не спешили танцевать, прижавшись к стенам и словно ожидая позволения.

Ларионов не чувствовал ног. Зачем только он пришел? Как глупо все это – ведь он начальник зоны. Только всполошил людей и испортил всем праздник. Но в тот миг, как в его голове неслись все эти