Благовест - Алиса Клима

она, пожимая плечами и ловя взгляды подруг. – Всякое бывает. Я вот подумала и решила, что была не права. Если Мартынов тебе так нравится, я буду только рада вашему союзу.

Клавка не отвечала и не смотрела по-прежнему в сторону Веры.

– Клавдия…

– Шла бы ты лесом! – буркнула Клавка. – Подруга еще называется. Слыхали? Знатная птица. Заполучила всех нарядных хахалей и раздавать контрамарки?! Себе оставь этого жердяя.

– Девочки! – вмешалась Инесса Павловна. – Клава! Я прям вас не узнаю. Что же это такое? Цирк с конями, да и только.

– Именно что с конями! – выкрикнула Клавка. – Только кони все под шпорами этой московской шмары. Не маловато ли седалище для двух седел?

Вера отвернулась и ушла на свою вагонку.

– А ты что зенки вылупила?! – гаркнула Клавка теперь на Рябову. – Лесоповал по тебе плачет. Строит вечно из себя святошу. Ух! – Клавка погрозила Рябовой кулаком.

Веру распирал хохот, и она уткнулась лицом в подушку и тряслась от беззвучного смеха. Она знала, что Клавка недолюбливала Рябову.

Инесса Павловна махнула Клавке рукой и стала поглаживать Веру по спине, думая, что та плачет, отчего Вера только сильнее хохотала. Это был беспредельный кураж двух девушек.

– Ну-ка! – не выдержала Балаян-Загурская. – Будет уже! На кой Ирке твой архитектор?! У нее получше мужик есть. Как белены объелась! Ты бы еще из-за начальника с ней подралась. Совсем уже ума лишилась.

Клавка тоже бросилась лицом в подушку, и девушки достаточно долго так еще пролежали, подрагивая. Барачные женщины недоуменно переглядывались.

– Ничего не понимаю, – раздосадованно всплеснула руками Инесса Павловна. – Ребячество какое-то.

А через несколько дней, в течение которых Вера и Клавка нарочито не общались, их поставили в смену в пищеблок. Там и встретились конспираторы. Улучив момент, когда рядом уже никого не было, чистя картофель, девушки решились наконец поговорить о главном деле – о ШИЗО.

– Что-нибудь нашла? – шепотом спросила Вера.

– Не отвлекайся, белоручка! – войдя в роль, прикрикнула Клавка. – Да ничего! – просипела она. – Все просмотрела. И под нарами – везде. Чисто.

– Что, совсем никаких знаков? – настаивала Вера. – Может, рисунки, символы, буквы?

Клавка бросила клубень в кастрюлю с водой.

– Ну нет же! – Она огляделась. – Под нарами на оборотной стороне только одно было.

– Что?!

– Да тихо ты! Чисть проворнее, а то я третью выдаю, а ты все одну мусолишь! – демонстративно выкрикнула Клавка и снова огляделась. – На днище нар написано одно слово. Ну кто его знает – там сотни людей побывали…

– Ну! Не тяни, – рассердилась Вера.

– Конь.

– Конь? – Вера застыла и подняла глаза на Клавку. – Просто слово «конь»?

– Ну да! – недовольно кивнула Клавка и пожала плечами. – Нацарапано: «конь».

– Конь… – Вера задумчиво подхватила новый клубень и повертела его в руках. – Что бы это могло означать?

– Да черт его знает. Может, и не она это вовсе написала…

– А кто?! Кому понадобилось лезть под нары и царапать там слово «конь»? Нет, – Вера озабоченно покачала головой, – это могла быть только Анисья. И что-то это да значит. Просто она не могла как-то иначе навести на след. Боялась, либо времени не было. Да и царапать под нарами не так уж и просто.

Клавка долго смотрела Вере в глаза, а потом принялась чистить картошку. Девушки какое-то время молчали.

– А что, если это не конь?! – прервала молчание Вера.

– А что же? – недоуменно взглянула на нее Клавка. – Мерин сивый, что ли?

Они засмеялись и тут же осмотрелись.

– Ладно, – промолвила Вера. – Дойдем до чего-нибудь. Надо только придумать теперь, как нам помириться. Ну, для общественности, – добавила она с улыбкой.

– Их рассорил и примирил конь, – затряслась от смеха Клавка, и Вера брызнула в нее водой из кастрюли.

В кухне показался Грязлов. Клавка тут же выкрикнула:

– Это что ж такое, гражданин начальник?! Ставите меня в наряд с Александровой. Как нарочно, что ли?!

Грязлов прошел к девушкам своей медленной сутулой походкой, юрко оглядывая кухню.

– Работайте, сучки, – ухмыльнулся он и встал над ними в позе надзирателя. – Или все мужиков поделить не можете? ШИЗО по вам плачет. Спета ваша песенка. Товарища комиссара переведут, и всех выкинут на лесоповал. Зажрались тут, падлы!

Вера молчала, нарочно игнорируя страшные слова о Ларионове. Она рассматривала его пыльные потертые сапоги. «Цирк с конями…» – возник перед Верой сначала образ Инессы Павловны. «Ах вы, кони, мои кони…» – понеслось дальше.

Почему она думала о конях, глядя на Грязлова? Эти сапоги, которые в тишине конюшни так угрожающе хрустели… «Ну конечно! – Вера медленно подняла голову и уставилась в пространство. – Как я сразу не догадалась?!»

Когда они с Клавкой возвращались в барак, Вера приостановилась метрах в двадцати от крыльца.

– А что, если Анисья намекала на конюшню?

Клавка почесала макушку.

– С чего бы?

Вера некоторое время колебалась. Могла ли она настолько открыться Клавке? Но за последние месяцы та доказала свою преданность и смелость, и Вера просто не могла не доверять человеку, который ради дела добровольно пошел в ШИЗО. Да и вообще: как жить на зоне без опоры на товарищей?

– Понимаешь, я однажды видела там Черного с Рябовой…

– Я всегда сомневалась в этой тихушнице! – Клавка неодобрительно мотнула головой в сторону барака. – Ходит вечно как тень. Стукачка хренова!

– Ладно тебе! – остановила ее Вера. – Не о том толкую. Это место, судя по всему, для него что-то значит. Если, конечно, это не только конспиративная точка.

– Может, ему просто негде больше плести свои интриги? Все-таки в конюшне никого обычно не бывает. Да и далеко она от глаз и ушей.

– В том и дело! – Вера оживилась. – Ведь он не знал, что я их там засекла. Стало быть, место их встреч не рассекречено. Да и слово «конь» мало еще на что наводит. Ну что это может быть? Лагерные лошади? Бред. Конь Ларионова? Тоже не вяжется. Конь – просто конь. Возможно, она нацарапала «коню», а ты прочла как «конь»…

Клавка схватила Веру за руку.

– А ведь точно! В темноте трудно было разобрать последнюю букву. Я ее скорее додумала.

– Ну вот! – Вера воодушевилась. – В противном случае мы имеем дело с несвязным бредом. Но Анисья знала, что писала. Она потратила на это последние силы и рисковала. И про ШИЗО на последнем дыхании мне сказала. Даже умирая, она боялась, что ее услышит Грязлов. Анисья что-то знала. Но что? Видимо, ответ и кроется в конюшне. И ведь он не на шутку взбесился, когда меня там спалил.

– Как бы нам ее прочесать?

Вера сглотнула ком в горле. Девушки двинулись к бараку.

– Подумаем. Мы всегда что-нибудь придумывали, – улыбнулась