Верхом на ветре - Лючия Сен-Клер Робсон

сиротливо лежало на шкурах, расстеленных вокруг. Шила были воткнуты в незаконченные швы. Скребки покоились на недовыделанных шкурах. Теперь скребки были в основном металлическими, как и шила с иглами, а у некоторых женщин одежда была сшита из сине-белого полосатого тика и красного ситца, привезенных торговцами. Блузы быстро мялись и пачкались, но женщинам нравились их яркие цвета.

Большинство из них сидело вокруг малыша Куаны. Тот был просто без ума от свалившегося на него внимания. Он со смехом подползал к кому-нибудь и садился прямо в красную пыль, теперь густо покрывавшую его голый зад. Когда он протягивал пухленькие ручонки и улыбался, перед взглядом его блестящих синевато-серых глаз не мог устоять никто. Его передавали с рук на руки, не забывая сказать при этом, какой он красавец.

Когда он устал ползать, восьмилетняя Ласка помогла ему встать, и он тут же с радостным криком опрокинулся назад на ближайшие гостеприимные колени. Ласка помогала ему подняться, и он повторял трюк, пока все женщины не начали смеяться вместе с ним. Его смех был таким заразительным, а ласковое солнце таким пьянящим! В эти дни стояла необычно мягкая для декабря погода.

Надуа, Черная Птица, Имя Звезды и Ищущая Добра наблюдали за Разбирающей Дом. Они ждали, пока та закончит наносить контуры рисунка на покрышку типи Надуа. Покрышка была накинута на раму из шестов, чтобы изображение выглядело точно так же, как оно будет выглядеть после установки типи. Пользуясь очищенной от коры ивовой веточкой вместо линейки и узким плоским куском кости вместо кисти, Разбирающая Дом тщательно прорисовывала черной краской линии, выдавленные на коже заостренной палочкой.

Надуа стояла рядом с флягой воды, которой поливала шкуру, пока мать работала. Знахарка подогревала на огне воду, в которую сыпали цветной порошок, — горячая краска лучше впитывалась. Она на ощупь находила хворост и подкладывала его в огонь, проверяя жар костра ладонью.

— Готово… — Разбирающая Дом отступила, чтобы взглянуть на работу. — Помогите снять.

Остальные ухватились за край тяжелой покрышки, стащили ее на землю и расстелили. Пока сохла черная краска, женщины размешивали желтый порошок в жидкую кашицу. Этой краски понадобится немало, чтобы заполнить огромное солнце, контуры которого нарисовала Разбирающая Дом. Краску разливали куда придется — в чугунные сковородки, в большие черепашьи раковины, в роговые чашки, в бурдюки из бизоньих желудков. Солнце было пяти футов в поперечнике, и от него в четырех направлениях отходили пучки черных линий. По кругу между прямыми линиями были начерчены ломаные, обозначавшие солнечные лучи. Кисть каждая из женщин выбирала по собственному вкусу. Черная Птица всегда делала ее из жеваной ивовой ветки. Надуа же больше нравилось рисовать концом тазовой кости. Благодаря ее пористой структуре краска ложилась гладко. Разбирающая Дом заполняла большую площадь рисунка, выдувая краску через полую кость. Имя Звезды и Ищущая Добра энергичными движениями втирали ее во влажную кожу пучками бизоньего волоса.

Изнашивающая Мокасины и Знахарка делали клей, который должен был закрепить краску на влажной шкуре. Возле них лежала огромная охапка листьев опунции, которые они давили между плоскими камнями. Стекавший липкий сок после высыхания должен был придать рисунку блеск и защитить его от воды. Заслоняющая Солнце, первая жена Пахаюки, была слишком грузной, чтобы наклоняться над покрышкой, поэтому свою работу она делала рядом со Знахаркой и Изнашивающей Мокасины. Она нанизывала на длинный кожаный ремень крошечные высушенные оленьи копытца. Надуа собиралась подвесить их на самый длинный шест типи, чтобы они весело постукивали на ветру.

За работой женщины говорили без умолку — нужно было обменяться новостями за два года, и они старались не терять времени. Слушая их, Надуа чувствовала себя так, будто никогда не покидала деревню матери. Ей казалось, что она осталась такой же частью этой жизни, какой была и раньше.

— Сегодня приехал дозорный из племени Старого Филина, — сказала Разбирающая Дом. — Они скоро придут и встанут лагерем вместе с нами.

— Значит, он вернулся из поездки в дом Великого Белого Отца в Ва-син-тоне?

— Да. Говорят, он несет неслыханную чушь. Санта-Ана даже грозится сменить ему имя на Исоп — Лжец. Но рассказывает он интересно. Зимой скучать не придется. — В волосах Разбирающей Дом появились тонкие, словно прочерченные карандашом, серебряные линии, но в остальном она ничуть не изменилась. — Весной Старый Филин, Санта-Ана и Пахаюка согласились встретиться с вождями из Ва-син-тона. Мы получим новые подарки.

При мысли о таких активных связях с белыми Надуа стало не по себе, но она промолчала.

— Останетесь на зиму с нами, Надуа? — спросила Ищущая Добра.

— Разумеется.

— Ничего не разумеется, — откликнулась Знахарка. — Говорят, вы, нокони, нигде не задерживаетесь больше чем на день-два.

— Нокони? — одновременно переспросили Имя Звезды и Надуа.

— Да. Ты разве не слышала, внучка? Так называют ваше племя — «странники».

— Странники — нокони… Мне нравится, — сказала Имя Звезды. — Нам подходит. Нас называют нокони.

— Я слышал, — ответил Странник.

По другую сторону занавеса из шкур, разделявшего типи, слышалось глубокое дыхание Найденыша. После всех трудов и многочасовых скачек и игр с другими мальчишками он легко засыпал по ночам.

— Золотая моя, мне, как всегда, не сидится на месте. И другим воинам тоже. Мы собираемся напасть на караваны, которые идут вдоль Канейдиен. Может быть, они везут те самые новые ружья.

— Я пойду с тобой.

— А как же наш сероглазый малыш? Ты бросишь нашего сына?

— Брошу?! — Надуа положила ладонь на спину Куаны, спавшего между ними на животе. — Да я и так не всегда знаю, где он. Ласка все время упрашивает отпустить его с ней, и они играют почти весь день. А Разбирающая Дом с трудом отрывает его от Изнашивающей Мокасины. Они со Знахаркой отправляются собирать травы, а он едет на лошади с кем-нибудь из них. Найдется немало женщин, желающих о нем позаботиться. Да и Имя Звезды беременна и после этого набега какое-то время не сможет покидать лагерь.

— Я не говорил, что Имя Звезды тоже может пойти.

— Конечно же может! Она ведь моя сестра! И стреляет она лучше Тощего Урода.

— Только больше никому этого не говори.

— А разве не так? Да и я стреляю лучше!

— Да, это верно, — вздохнул Странник. — И почему я не женился на Красноногой? Она-то не упрашивает Бизонью Мочу взять ее в набег. И никогда не обгоняет его в беге.

Надуа легонько стукнула его кожаной подушкой:

— Ты тогда наступил на колючку.

— Мне тоже хочется думать, что только поэтому ты и победила. Хорошо. Только по возможности держись за спинами воинов.

— Странник, не беспокойся. Никто меня у тебя не