Сын весталки - Ольга Александровна Шульчева-Джарман

развивается — я уже с палочкой хожу, как старушка… а после и слягу. Суставы опухают, руки уродливыми стали, видите? — она слегка подняла длинный рукав, открыв странные по форме, словно раздутые в межфаланговых суставах тонкие пальцы — на них не было ни единого колечка. — Даже письма написать не могу… вот Фессал мне письмо передал, а я и ответить не могу…

Тут она вспыхнула, поняв, что проговорилась.

— Не волнуйтесь, Архедамия, я не раскрою никому вашу тайну, — поспешно сказал Кесарий. — Отчего же вам не продиктовать письмо рабу и не отправить его Фессалу? Он сейчас на Лемносе.

— На Лемносе? — просияла Архедамия. — Как хорошо, что я ему не стала слать писем в Новый Рим! Но я не могу продиктовать рабу — тогда наша тайна станет известной отцу, и он… он не одобрит.

Кесарий понимающе кивнул.

— А вы… вы не могли бы написать Фессалу письмо? — шепотом, краснея и бледнея, спросила девушка.

— От вашего имени? Мог бы, — с готовностью ответил Кесарий. — Я думаю, это разумная идея.

Архедамия посмотрела на круг генитуры.

— Кому-то суждено родиться красивой, быть счастливой и здоровой, выйти замуж за любимого и иметь детей… а кому-то светила этого не дают, — сказала она. — Но надо быть выше этого. Судьба послушного ведет, а покорного тащит. Правда, Кесарий врач?

— Это учение стоиков, — ответил Кесарий.

— Я думаю, они правы, — сказала Архедамия. — Судьба, ананке, есть то, что неподвластно человеческой воле. Но есть другое, что ей подвластно. Я могу сделать выбор.

— Выбор? — переспросил Кесарий, боясь спугнуть ее откровенность.

— Да, — со светлой печалью и нечеловеческой решимостью отвечала девушка.

— Давайте я составлю вашу генитуру, — вдруг предложил Кесарий. — Вернее, генитуру вашей болезни.

Архедамия пожала плечами.

— Составьте, я не против, — ответила она.

Кесарий задал ей несколько вопросов и принялся быстро чертить на земле новый круг, вписывая в него треугольник, квадрат и шестиугольник.

— Архедамия, подождите сводить счеты с жизнью, — произнес бывший архиатр. — Венера у вас в Весах — это благоприятный аспект для Льва.

— Да? — переспросила Архедамия. — А моему отцу астролог сказал, что я никогда не выйду замуж.

— Астрологи бывают разные, — заверил ее Кесарий тоном, не допускающим сомнений. — Вы не только выйдете замуж, но выйдете по большой любви. Видите, Сатурна сдерживают с двух сторон благодетельные планеты, Венера и Юпитер? Значит, его злотворное влияние начало угасать… и скоро совсем угаснет. Потом, Луна в доме детей — у вас непременно родятся дети, близнецы — видите, у Юпитера экзальтация в Диоскурах?

— И правда, — промолвила Архедамия и широко улыбнулась. С ее чела ушла та дымка безнадежности, которая делала ее старше своих лет.

«Она совсем еще дитя!» — подумал Кесарий, не раскаиваясь в своей хитрости.

Архедамия тем временем встала со скамьи и, кратко поблагодарив его, быстро заковыляла, опираясь на свою палку, в сторону дома Леэны.

…Кесарий проводил взглядом девушку-хромоножку, потом позвал Агапа и, опираясь на свой костыль с перекладиной наверху и на плечо раба, направился в экус — он устал, ему хотелось прилечь. Он не видел, как Архедамия, обернувшись, печально смотрела ему вслед и вытирала слезы.

— Архедамия! — раздался радостный крик Финареты за ее спиной. Архедамия смахнула последнюю слезинку и обернулась к подруге.

19. О катехуменах

Финарета расцеловала Архедамию, едва не сбив ее с ног, и после этого спросила:

— Как же тебе удалось пробраться к нам в дом незамеченной? Почему раб-привратник тебя к нам не провел?

— Там нет никакого раба-привратника, — улыбнулась Архедамия. — Я отпустила свою повозку и просто зашла. Раб-возничий приедет за мной ближе к вечеру, чтобы отвезти меня домой…

Тут она спохватилась:

— Ты не против того, что я так неожиданно приехала к вам? Без приглашения?

— О чем ты, Архедамия! — рассмеялась рыжая девушка, снова обнимая ее. — Я так рада! И бабушка тебя уже сколько раз приглашала! Я так рада, что ты уже можешь вставать с постели. Не то что весной…

— Да, летом мне обычно лучше, это верно, — ответила Архедамия, опираясь на свою трость. — Как жаль, что лето так коротко!

— Ну что ты, Архедамия! — непонимающе рассмеялась Финарета. — Лето — огромно! Еще все впереди! Пойдем же, пойдем же к бабушке!

И они пошли в таблин — Архедамия медленно, опираясь на трость, а Финарета вприпрыжку, то и дело возвращаясь к отстающей от нее подруге-хромоножке.

Леэна, завидев их, отложила хозяйственные книги, которые они просматривали вместе с Верной, и поднялась к ним навстречу.

— Ах, дитя мое! Как я рада видеть тебя!

— Простите, что я без приглашения, — проговорила девушка, обнажая в смущенной улыбке свои крупные зубы жеребенка. Спартанка обняла ее и повела в триклиний. Там уже суетилась Анфуса, ставя на стол фрукты и сладости.

— А почему привратник, Прокл, не провел тебя ко мне? — вдруг спросила Леэна, хмуря брови, но вопрос ее явно предназначался не Архедамии, а Верне. Прежде чем тот, растерянный, что-то успел сказать, Финарета выпалила:

— Бабушка, нет там никакого Прокла! Он взял да и ушел.

— Как это — «взял и ушел»? — подозрительно спокойно переспросила Леэна.

— Они с возницей госпожи Архедамии судачат, госпожа Леэна, — пискнула маленькая Пантея.

— Возница? — переспросила смущенная и покрасневшая Архедамия. — Я же велела ему домой ехать…

— Не бери в голову, дитя мое! Хозяйство, рабы — все это еще рано тебе знать. Моя Финарета совсем в это вникать не хочет, будто я — вечная, — вздохнула Леэна.

— Бабушка! — прильнула рыжая девушка к ней. — Я стараюсь заниматься хозяйством!

— Я разговаривала с Александром, вашим сыном, госпожа Леэна, — вдруг сказала Архедамия, и улыбка исчезла с лица Финареты.

— Дело в том, что я прошла в сад, а Александр сидел там на скамейке. Мы немного поговорили, а потом я пошла искать вас.

— А встретила меня! — многозначительно заметила Финарета. — О чем вы разговаривали с Александром?

— Об учении стоиков, — кратко ответила Архедамия, спокойно глядя в глаза рыжей девушке.

— Ты разделяешь философию стоиков, дитя мое? — спросила Леэна, понимающе кивая головой и твердо беря Финарету за руку, чтобы она успокоилась.

— Да, я давно поняла, что стихии — единственные мои друзья. Я думаю, что Христос — великий мудрец. Он принес себя в жертву вселенной.

— Нет, это не так! — заспорила Финарета.

— Что ты знаешь о жертве и о страданиях? — неожиданно спросила Архедамия, и при этих словах лицо ее стало скорбным и мужественным.

— Я? Я?! — задохнулась Финарета. — Да я…

— Дитя мое, Финарета, пойди, пригласи Александра в триклиний, — сказала быстро Леэна.

Финарета умчалась, даже не взглянув на свою подругу.

— Не обижайся на мою дурочку! — сказала Леэна. —