Сын весталки - Ольга Александровна Шульчева-Джарман

— Вот, судя по твоей генитуре, тебе должно выпасть много скитаний… — говорил Кесарий Каллисту, чертя в круге отломанной веткой акации диаметр, треугольник, квадрат и шестиугольник.

— Судя по всему, ты прав, — заметил Каллист. — Скитаний было предостаточно, и сейчас они продолжаются.

— Да, но скитания твои — под знаком Юпитера, — деловито заметил Кесарий.

— И я слышу это от христианина! — заметил Каллист.

— Я о звездах, а не о богах. Но, если ты не хочешь слушать, я сейчас все сотру, — с готовностью сказал Кесарий, переворачивая ветку листвой к земле.

— Нет-нет, — остановил его вифинец. — Астрология — важная часть медицины, но я всегда находил ее крайне сложным предметом. Продолжай, пожалуйста.

— Итак, — помолчав, продолжил Кесарий. — Твой знак — Диоскуры, то есть Близнецы. Очень сложный и противоречивый, при этом ты предрасположен к скитаниям и особому религиозному благочестию, так как девятый дом планет — это дом благочестия и странствий.

— Разве девятый дом — Близнецы? — осторожно спросил Каллист.

— Vita, lucrum, fratris, genitor, nati, valetudo,

Uxor, mors, pietas, regnum, benefactaque carcer[266], — продекламировал Кесарий, загибая пальцы. — Видишь — благочестие — девятый дом.

— Какое удачное стихотворение, — пробормотал Каллист. — Я всегда путался с домами.

— Если в Близнецах у тебя Юпитер, то путешествия твои связаны с нуждами государства и императора, — продолжил Кесарий. — У меня тоже, кстати, Юпитер в Рыбах. А парные знаки — это знаки странствий.

— Это где же я … — начал Каллист, но осекся. — Точно. Сначала в Никомедию, потом в Новый Рим…

— Ты, собственно, и стал скитальцем из-за того, что твой дядя был сослан — заметь, по указу императора! — добавил Кесарий. — Да и со мной ты скитаешься из-за воли императора. Так что многое сбылось, и кое-что сбывается… вот у тебя Марс с экзальтацией в Водолее — не иначе, в странствиях своих к пиратам попадешь.

— Значит, отправимся в Александрию посуху, на суше пиратов нет, — полушутя ответил Каллист, но тут его осенило: — Постой-ка, а если ты со мной поедешь на корабле в Александрию, и мы вдвоем к пиратам попадем, то что, у тебя тоже Марс в Водолее? И у всех наших предполагаемых спутников тоже?

— В таком случае надо составлять генитуру корабля, — ответил важно Кесарий.

— Хватит меня обманывать, — заявил Каллист. — До чего дело дошло — от вынужденного безделья мы уже с тобой генитуры чертим. Все это и яйца выеденного не стоит… генитура, гороскоп. Все это блакеномион, пошлина на глупость. Тем более вы, христиане, не верите в судьбу.

— Звезды влияют на погоду и, следовательно, на болезни и их течение, — ответил Кесарий уже более серьезно. — Кстати, у тебя Марс, хоть и в Водолее, но под благоприятным аспектом Меркурия — тебя выкупят.

— Откуда?

— У пиратов. И вообще, Юпитер в Близнецах говорит о твоем благородстве в поиске божественной истины.

— Знаешь, мне пора, — встал Каллист, беря свой странный мешок и шкатулку с инструментами.

— Куда это ты собрался? — встревожился Кесарий. — Сейчас — час Марса, неблагоприятен по всем законам хронократории[267].

— Диомид пригласил.

— Развлекаться идешь? — со вздохом спросил Кесарий.

— Если, по-твоему, лечение геморроя у писца трибуна Диомида — это развлечение, то да, я иду развлекаться, — ответил Каллист.

— Так это ты в этот мешок запрятал ректальное зеркало? — засмеялся Кесарий.

— Ну да, не пугать же народ этой штукой с винтом. Писарь в первый раз очень испугался, потом сказал, что у меня рука легкая. Я, как ты знаешь, не сторонник устрашающих способов лечения. Свежесваренные голубиные яйца, ванны, припарка «рюподес», размягченная розовым маслом…

— Скажи, а у Диомида ведь есть баня? — перебил Кесарий друга. В его словах звучала тайная надежда. — Настоящая, обычная баня?

— Есть, конечно! — ответил весело Каллист. Кесарий еще более приуныл.

— Баня… как мне хочется в баню… Слушай, давай я с тобой поеду к Диомиду?

— Ты в своем уме? Или тебе Марс по всем законам хронократории поразил, лишив рассудка?

— Я уверен, баня повлияет на мое здоровье только в самую лучшую сторону! — воскликнул Кесарий.

— А твой шрам повлияет на умозаключения Диомида далеко не в самую лучшую! — заявил Каллист бывшему архиатру.

Тот вздохнул, подпер щеку ладонью, и стал яростно заметать веткой акации круг генитуры Каллиста.

— Ну да, — упавшим голосом произнес, наконец, Кесарий. — Ну да. Шрам. Особая примета. Иди же, что ты стоишь? Как раз в час солнца и доберешься до больного… все будет успешно… по всем законам хронократории…

Он поднял голову и попытался улыбнуться.

— Возвращайся поскорей, — сказал он почти шепотом и пожал руку своему верному другу. Ветерок снова осыпал их брызгами фонтана с мраморными рыбами и дельфинами.

Проводив взглядом удаляющегося вифинца, Кесарий снова взялся за ветку акации и погрузился в какие-то сложнейшие подсчеты, чертя цифры и знаки на влажной от брызг воды земле.

— Юпитер в Раке… — бормотал он. — Это хорошо, экзальтация Юпитера повлияет и на течение болезни, и на отношение властей… так, а это что такое? Марс в Овне, в своем жилище, а Сатурн? Не хватало мне еще Сатурна в Весах, да еще в экзальтации…

Он стал бешено чертить в круге треугольник, квадрат и шестиугольник, потом отшвырнул ветку и обреченно уставился на землю.

— Исход болезни ясен… — проговорил он. — И Марс, и Сатурн — во враждебном квадратном аспекте, Юпитер находится в их осаде, связан по рукам и ногам, и не может оказать своего благотворного действия на поворот моей болезни… Под тригональным аспектом нет ни Солнца, ни Венеры — благоприятное влияние полностью отсутствует в моей генитуре…

— Кесарий врач! — раздался над его головой нежный девичий голос. — Какая сложная схема! И числа! Вы сами вычисляли восход и заход планет и созвездий?

— Да, пришлось, — медленно ответил бывший архиатр, поворачиваясь к собеседнице.

Ею оказалась долговязая худая девушка-подросток, опирающаяся на буковую трость. Прихрамывая, она сделала несколько шагов к Кесарию и присела рядом с ним на скамью.

— Вы — сын госпожи Леэны? — спросила она. — Я мечтала вас снова увидеть. Вы и ваша мать — самые благородные люди, из тех, которые мне встречались.

— Снова? — переспросил Кесарий. — Разве мы уже виделись?

Она улыбнулась, обнажив крупные, как у жеребенка, зубы.

— Да. Помните, когда ваш друг, Митродор, купался в Сангарии, а мне стало плохо, и вы привели меня в чувство? Вы еще девочек успокаивали, что я не умерла, а просто упала в обморок. Я все слышала, я уже в себя начала приходить, только глаза еще не открыла.

— Помню, — улыбнулся Кесарий. — А как вы себя чувствуете теперь?

— Да, честно говоря, нечем хвастаться… — по-взрослому сказала девушка. — Болезнь