Англо-бурская война - Фритц Блей

В традиционных домах поселенцев Библия была единственной книгой. Однако в дополнение к ней они должны были с еще большим усердием читать другую великую книгу – окружающий мир. Ведь глубокое знание кафров было необходимым условием политического успеха буров над этими воинственными дикарями. И даже из хрупкой, бедной водой почвы Бур мог извлечь необходимые для питания его тела плоды только внимательно наблюдая и размышляя самостоятельно.

Никакая европейская наука или опыт не могли помочь буру, поскольку он должен был полагаться лишь на свои силы. То же самое касалось и защиты его скота, которому серьезно угрожали хищные звери, опустошительные эпидемии и угрозы во времена засухи. То же самое касается охоты, где ему приходилось противостоять непокорным, коварным буйволам, носорогам и большим кошкам с относительно неадекватным оружием – длинным кремневым ружьем.

Все это обостряло его ум и мужество так же, как и углубляло его чувство природы. И для Бура, это сильное чувство природы бессознательно росло вместе с его верой в Бога. Неудивительно: ведь окружаюший его мир был тем же самым миром, который представал перед ним на каждой странице единственной книги, хранившейся в его хижине.

«Язычники-хананеи», землю которых Бог обещал своему избранному народу как Землю Обетованную – разве все это не лежало перед ним в осязаемой реальности, когда он поднял глаза от своей Библии,?

Так почтенный облик глав семейств среди старых фуртреккеров слился для Бура с описанием праотцов в Писании, и Библия стала для него реальностью.

Отсюда и захватывающая сила веры в Бога, которая вдохновляла буров в их сражениях с дикарями и англичанами, свидетелями которой недавно вновь стали горные хребты на реке Тугела. Когда генералу Жуберу удалось заманить бригады Буллера за реку, чтобы они столкнулись лбами с его сильными позициями на Спионкопе, и когда в понедельник 22 января в бурской армии стало ясно, что англичанам, ослепленными Богом, уже не удастся с честью отступить, в сердцах всех буров словно прокатилась одна могучая волна благодарности.

Стоял знойный вечер. Смертельная тишина воцарилась на бурской стороне, когда бригады Буллера переправились через реку. Теперь же в горах Дракенсбергов гремел далекий гром, и вспышка за вспышкой молнии озаряли мягкий воздух, словно предвестники приближающегося Божьего суда.

А потом, словно новый гром, грянул гром в горах, и от траншей Преториуса у Спионскопа, возвышаясь одна над другой, до позиций Шалька Бургера и Лукаса Мейера, до бурских окопов у Гроблерс-Клуф. И старые седобородые люди, как и мальчишки, едва вышедшие из детского возраста, были глубоко тронуты, когда в старых хоралах зазвучала благодарность Богу!

Можно понять, с какими чувствами солдаты Буллера на следующий день штурмовали бурские редуты, которые извергали смерть и разрушение!

Это то самое упование на Бога, которое охватывает нас в песне Вильгельма Великого, которое вдохновляло храбрых гезов, чье превосходство над Испанией было сокрушено, так же как мировое положение Англии сейчас рушится под напором силы Бургенланда.

В староанглийской жизни аналогичное явление наблюдалось и у пуритан. И знаменательно, что пуританский дух пережил омоложение в борьбе с краснокожими на американской земле, которой можно приписать лучшие успехи Англии в колонизации Америки. Но сравнение остатков пуританства, сохранившихся в Англии и Америке, с воцерковленностью буров сразу же выявляет более глубокое различие.

На стороне буров – прекрасная гармония между верой в Бога и чувством природы, на стороне англичан – недвусмысленный отказ от природы. Впрочем, это уже заметно в односторонних и самоистязающих квакерах, так же как и в полностью внешнем служении Высокой церкви.

А теперь еще и методисты! Нужно было видеть то искаженное уродство, до которого смогло дойти их служение в Америке, чтобы в полной мере оценить тяжесть этого внутреннего повреждения. И стоит ли вообще говорить о праздниках возрождения, об этом возрождении индийских змеиных танцев и африканского блуда под видом христианского алтарного служения?

Или, чтобы не сходить со старой английской почвы, мне следует подробно разобрать отталкивающие черты лондонской сектантской жизни и, в конце концов, даже отталкивающий облик Армии спасения? Бур всегда по-человечески прекрасен в своих тесно персонифицированных отношениях с Богом, потому что он до конца правдив и естественен. Благочестивый англичанин, как бы серьезно к нему ни относились, всегда странен в своем поведении, часто смешон, еще чаще отвратителен.

Вы узнаете, мои уважаемые слушатели, с первого взгляда очевидный источник этих ошибок с английской стороны: это отказ от природы, который обусловлен не столько основными чертами английской народной жизни, а скорее ходом развития английского трудового быта. Пагубное преувеличение разделения труда наложило на всю английскую жизнь ту ограниченную односторонность, которая в конце концов привела к полному отказу от природы. Однако, по своей натуре, англичанин в общем находился в здоровых отношениях с природой.

В свежем просоленном воздухе мирового океана и на фоне суровой красоты высокогорий процветала не та мягкая тоска по лунному свету, которая так характерна для немца. И чем больше дым из фабричных труб омрачал городскую жизнь англичанина, тем сильнее его тянуло в свежую сельскую местность.

Но в этом, ставшем уже «спортом» занятии есть что-то однобокое, упускающее смысл. Если классическая Эллада признавала равномерную тренировку тела высшей целью физических упражнений, потому что пятиборье имело решающее значение для судей в античной Олимпии, то английский спорт с удовлетворением достиг той односторонности, которая вызывает насмешки. Это выражается внешне в шутовских пиджаках с полосками зебры и отражается внутренне концепцией спорта, которая неверно оценивает реальную суть дела.

Английский охотник превратился в стрелка, любитель гор – в альпиниста, велосипедист – в километриста, футболист – в грубого оборванца, ходок – в охотника за рекордами, играющего в «гольф», а путешественник – в глоубтроттера. И каждый из этих «чемпионов мира» свысока смотрит на однобокость других и с сочувствием жалеет их.

Посмотрите с другой стороны на Бура, который ездит верхом как эзикос[24] и стреляет как тиролец, подкрадывается к дичи как пантера и ловит рыбу как выдра, и считает все это чем-то совершенно естественным.

И это подводит нас к источнику ошибки, из которого также ясно видно военное превосходство буров над англичанами: Англия отказалась от своего сельского хозяйства и тем самым израсходовала свой национальный капитал, за счет процентов которого английский народ мог бы и должен был жить. И действительно, это удорожание относится не к отмене хлебных пошлин в 1849 году, разорившей большинство землевладельцев и множество мелких арендаторов, а к тому времени, которое мы привыкли считать началом мирового положения Англии, и в частности к началу XVIII века. В то время, когда после