Вторая смерть Эди и Вайолет Бонд - Аманда Глейз

– Спасибо, Эмма, – поблагодарила Эди. – Сейчас же приду.

Взгляд Эммы на секунду заметался меж Эди и Вайолет. Потом она кивнула и закрыла дверь.

После ее ухода сестры застыли в напряженном молчании. Эди понимала, что стоит попросить прощения за срыв. Ее не радовало, что Вайолет опоздала, но в этом не было ничего необычного, да и, в конце концов, к выступлению та успевала. Где-то в глубине души Эди понимала: на самом деле она просто злится на себя – что лишь на секунду, но дала слабину при Лоуренсе Эверетте. К тому же ее еще не отпустило напряжение после того, что случилось на лекции Лоры де Форс. После того как она оказалась у ворот приюта для умалишенных. Приняла священника в толпе за отца. Все это порядком ее напугало, и теперь она отыгрывалась на сестре.

Ей хотелось поделиться этим с Вайолет. Сгрузить на нее всю ношу, как они делали когда-то. Получить отпущение грехов – объятия сестры и заверение в том, что все будет хорошо.

Но она сказала только:

– Мне пора за кулисы.

Секунду помедлив, Вайолет кивнула.

Эди развернулась к выходу. Но, уже берясь за дверную ручку, замерла. И, не оборачиваясь, попросила:

– Вай, осторожнее сегодня.

Та не ответила – тогда Эди открыла дверь гримерки и шагнула за порог.

* * *

Эди стояла за кулисами, слушая, как затихают аплодисменты после выступления Коры. Как и Руби, она строила сеансы исключительно на том, что сумели вызнать подсадные утки мистера Хадла, но ей всегда удавалось состряпать что-то убедительное. Ей нередко аплодировали больше всех других. Всех, кто выступал раньше Вайолет.

Кора, сияя, проплыла за кулисы. Мистер Хадл объявил Эди и, проходя мимо, со значением ей кивнул: напомнил об их договоренности – о теме ее речи. Но ему не о чем было волноваться. Эди уже смирилась, что сегодня через нее будет говорить Жанна д’Арк.

Под жидкие вежливые аплодисменты Эди вышла в мягкий свет газовых ламп, а навстречу поднялся знакомый запах сигаретного дыма, смешанный с теплом двух сотен тел и десятком несочетаемых духов.

Выйдя на середину сцены, она позволила взгляду блуждать поверх публики, хотя отсюда она различала только первые несколько рядов обитых красным бархатом кресел. Снова всмотревшись в зрителей и совсем уже готовясь запрокинуть голову и «доверить» Жанне д’Арк контроль над телом, голосом и разумом, она вдруг заметила движение в первом ряду.

Лоус Эверетт открыл блокнот на новой странице.

Видимо, почувствовав ее взгляд, он с веселым нетерпением приподнял брови, как бы говоря: «Вот он я, порази меня».

Ей определенно не стоило принимать его вызов. Зрители собрались не ради разговора о политике. Публику надо было развлечь.

Эди запрокинула голову еще сильнее и снова приготовилась изображать Жанну д’Арк. И вдруг перед глазами промелькнуло лицо Лоры де Форс – такое же, как сегодня днем, когда ее слова летели над собиравшейся толпой. Она не просила о переменах – она их требовала.

В зале кто-то откашлялся. Зашуршали по обивке юбки. Эди стояла на сцене уже почти минуту. Давно пора было подать голос.

Так почему не шевелились губы?

Она сделала еще один глубокий вдох – на этот раз закрыв глаза.

Потом открыла их снова.

Она не могла. Просто не могла. Не способна была стоять на этой сцене – именно сегодня – и вещать зрителям о красоте самопожертвования. Как будто женщины годятся только на это.

Ее взгляд снова упал на сидящего в зале Лоуса. Среди первого ряда только его лицо не выражало скуки. Напротив, он выглядел предельно сосредоточенным. Его глаза смотрели на нее так пристально, что она содрогнулась.

Сегодня он пытался выудить у нее признание, что лекция о фермерских женах основана на ее собственных мыслях. Признаться в этом она не могла – потеряла бы место в труппе. Зато могла сделать кое-что еще.

Снова запрокинув голову, Эди глубоко, шумно, судорожно глотнула воздуха. Содрогнулась всем телом и распрямилась. Опустив голову, всмотрелась в толпу. Потом заговорила – негромко, спокойно и весомо, как имела право говорить, только изображая мужчину.

– Мое имя Бенджамин Франклин.

Шепотки в зрительном зале затихли, две сотни пар глаз уставились на Эди, и она ощутила прилив сил.

– Я побывал на той стороне и сегодня пришел оттуда, чтобы говорить с вами о жестокой несправедливости, процветающей на этой земле. Я специально вернулся из страны духов, дабы открыть вам глаза на то, как законы нашей великой страны ущемляют женщин в браке.

По залу прошел уже иной шумок: сотни зрителей неловко заерзали в креслах.

Но Эди украдкой взглянула лишь на одного. Кудрявого зрителя из первого ряда. Юношу, который, подавшись вперед, занес ручку над страницей блокнота и вздернул уголки губ в улыбке.

– Я расскажу вам, – продолжала Эди все с той же безудержной уверенностью, – об ужасах, пережитых добрыми богобоязненными женщинами. У них из рук бесчестно вырывали детей, их кровью и потом заработанные сбережения забирали мужья, чтобы тут же проиграть в притонах. Я расскажу вам, что по всей нашей стране законы не просто закрывают на это глаза, но прямо дают мужьям такое право. Сегодня я открою вам истину. Как может открыть ее только дух.

8

Вайолет на сцене походила на видение.

Эди, остатки представления прятавшаяся от мистера Хадла в гримерке Лилиан, смотрела из-за кулис. Одним глазом она следила за сестрой, а другим выглядывала седовласого директора труппы, который, едва до нее доберется, не станет стесняться в выражениях по поводу выбора темы лекции.

Эди до сих пор не слишком понимала, что на нее тогда нашло. Как она позволила Лоусу Эверетту спровоцировать ее одним лишь взглядом? Как открыто пошла против воли мистера Хадла? Рискнула всем, ради чего они с Вайолет столько трудились, пойдя на поводу у собственного эгоистичного каприза? Так могла сделать сестра, но не она. И пусть Эди надеялась, что мистер Хадл не станет за такое выгонять их из труппы, ей все равно придется демонстрировать чудеса лизоблюдства, чтобы загладить вину. Ведь он их проводник к Мэри Саттон – вернее, к премии Мэри Саттон, если им удастся сегодня заполучить частный сеанс, – и трудно было придумать более неподходящее время, чтобы его разозлить.

Вайолет будет ей до смерти это припоминать.

По крайней мере сестра сегодня держалась хорошо. Просто великолепно. Вайолет перешла уже ко второму постановочному сеансу за вечер, и зрители готовы были есть у нее из рук. Когда она подберется к третьему