Химена. Верность и долг - Мария Тереса Леон

— Встаньте, добрый мой дон Санчо, и благословите нас. Прощайте, дорогие мои друзья! Шлите без меня вести моему повелителю Сиду. Прощайте, милые мои женщины, скрасившие мне жизнь своею верностью! Прощайте, кроткие братья мои монахи! Отец Мундо, откройте для меня в последний раз калитку в ваш сад! Как блестит новый иней на старом льдистом покрове! Но ещё красивее было, когда тут висела пряжа, окрашенная травами дона Сенена… Прощайте, родные мои, я всем сердцем вас любила! Прощайте, до моего возвращения… Сохраните для меня первых весенних щеглов и последние цветки тимьяна…

Присутствующие боялись, что голос Химены дрогнет и сорвётся, но этого не случилось. Она приподняла руками свои цепи и двинулась в путь. На пороге она упала, и тотчас множество рук потянулось к ней с великим состраданием. Однако судья Бургоса сам поднял её своими старческими, но ещё сильными руками, что-то извинительно бормоча, и с уважением и лаской посадил её на свою смирную лошадку. Девочек с мамками поместили в запряжённую волами, скрипучую и звенящую бубенчиками телегу, а за телегой пустили мулов с поклажей, к которой добрый аббат прибавил целый тюк священных реликвий и свечей, ибо всё ему казалось мало для благородной сеньоры, покидающей его монастырь под монотонно падающим снегом, в котором расплывались очертания уходящего вдаль маленького каравана…

— Вверх… Вниз… Вернулась? Не вернулась… Уж три раза взлетала, а сейчас не возвращается! Слышишь, родная? Если она не вернётся, я умру, я эту голубку люблю больше жизни!

— Диего, сынок, дай я поцелую твои глаза, чтоб отогнать мрачные мысли.

И Химена поцеловала мальчика в прикрывшиеся было веки, а он поцеловал цепь, опутавшую ноги матери.

Угрюмый, заснеженный город Бургос… Холодный гнев короля. Упрямо тянущийся целый год, от одного солнцестояния до другого, несправедливый плен… Упорное молчание Сида — ни одной весточки. Долгие дни пути утомили сверх всяких сил, дорога до крепостных стен Бургоса оказалась какой-то бесконечной, ни одно сердце не могло уже побороть своего нетерпения. А зима всё дула и задувала северным ветром. Когда ж наступает в Бургосе утро весны? Небо видится такой холодно-голубой эмалью, а по выступу башни гуляет каждое утро серенькая голубка. Если правда, что близко весна, голубка перестанет прилетать за хлебными крошками и займётся воспитанием своих птенцов, а если она — благодарная птица, то прилетит вместе с ними, подросшими, поклевать угощение из ладони мальчика, которого держат здесь заложником… Девочки тоже живут здесь взаперти, и это на них очень вредно отражается, так как обе стали кашлять. А маленькая Эльвира к тому же плохо растёт… Где все прежние друзья? Дон Сенен, отец Мундо, аббат дон Санчо, лакомки-поварята? Никто не перейдёт подъёмный мост этого замка… Монастырь Сан-Педро де Карденья словно растворился в холодной дали.

— Сынок, перестань горевать о твоей голубке, она вернётся… Помоги мне разматывать пряжу.

Химена думает, что никто, верно, не сообщил Родриго, что его Химена — пленница мрачного бургосского замка, и он, занятый бранным делом, ничего не знает о несчастье, постигшем семью. И что может дать она, Химена, королю Альфонсо в обмен на свою свободу? Королевств, какие можно было бы потерять, у неё нет… А у короля их даже слишком много… Может, её постигнет судьба дона Гарсия?

Рассказывают, что когда брат был уже при смерти, король Альфонсо послал в замок, затерявшийся средь леонских нагорий, гонцов с повелением снять с него кандалы, но благородный пленник ответил посланцам короля: «Коль столько лет жил я в обществе сих цепей, то как могу оказать им ныне такое пренебрежение?» Когда он умер, тело снесли к кузнецу, но кандалы, видно, и правда слишком уж сдружились с пленным королём — все усилия снять их оказались бесплодны. И похоронили короля Гарсия закованным в цепи, как и жил он последние семнадцать лет…

— Родная! Голубка возвращается! Вон она!

— Видишь, сынок, я ж говорила…

— Родная, это конский топот напугал голубку…

Конский топот? Разве есть ещё конский топот? Разве есть ещё равнины, по которым скачут всадники на вольных, быстрых конях?.. Химене кажется, что на свете не существует ничего, кроме этих четырёх голых стен, кроме тягостных мыслей, тревоги и страха за будущее…

— Родная, я тоже хочу ездить верхом. Попроси, чтоб привели коня… Хоть бы тут, по бастиону… А правда, родная, что есть крылатые кони? Мне б такого!..

И маленький дон Диего восторженно виснет на шее у матери.

— Родная, мне кажется, что в ущелье, вон там, взгляни, глубоко, глубоко, живут люди… Я вижу их и слышу их голоса. Адосинда говорит, что это камни. Да нет же, родная, нет — там правда люди. Я слышу, как по утрам выкликают свой товар торговцы, как поют странники, как сзывают народ глашатаи, как бранятся бродяги и стонут нищие… Я различаю пьяные голоса пирующих и вижу, как дети резвятся вон там, на склоне горы, где, мне сказали, живёт палач. Ты знаешь, родная, мне кажется, что я слышал, как трубы герольдов славили прибытие короля в его новый дворец. Хотя короля, верно, здесь нет, а то б он зашёл к нам, ведь он твой дядя. Посмотри, родная, какие пёстрые крылышки у голубки! А лапки красные. Она хочет сюда, к нам… Не надо, глупенькая, оставайся за окошком, ведь это королевская тюрьма!.. Родная, мне ещё рассказывали, что вчера здесь видали прокажённого, да чуть камнями не забили, но мимо проезжал святой отшельник Лесмес на своём ослике и защитил…

— Сколько тебе всякой всячины порассказали!

— Родная, говорят, отшельник по-французски кричал обидчикам, чтоб камни на землю бросили, и махал на них вервием. Родная, а почему святой странникам помогает? А правда, что небесная дорога, по которой скачет апостол Сантьяго, выложена звёздами вместо камней?

…Звёздами… А каковы дороги на земле, по которым скачет Родриго? О, любовь несбыточная!.. Маленькая дочка больна с тех самых пор, как выехала из монастыря, день и ночь в лихорадке. Где кастильские рыцари? Перо Ансурес, астурийцы — братья Химены, воины из её рода? И какое преступление против короля мог свершить её повелитель Родриго? Написать разве письмо донье Урраке? Нет, это — нет. Никогда! Где взять силы? На кого опереться? Химене не на кого опереться, кроме Химены…

— Диего, сынок, вернулась голубка?

— Нет, родная, я не вижу её…

«И послал Сид к королю одного из верных рыцарей своих…»

«Я, Родриго, вызываю на поединок тебя, рыцарь, обвинивший меня в измене, и клянусь тебе в том, что не пришёл