От преддверия коммунизма до Крещения Руси. Новый московский летописец. 1979-1988 - Пётр Георгиевич Паламарчук

«Может ли чукча управлять государством?» — «Не может, но уже управляет». [2]

Видом Черненко крайне непредставителен, ростом мал, раскос глазами, говорил, тяжело дыша из-за неизлечимого легочного отека который невдолге и свел его в могилу. Злые языки рассказывали, что возвышение его началось с того, что еще до войны Черненко служил у Брежнева шофером; кто-то еще подметил, что если прибавить к фамилии первые буквы инициалов — «К. У. ЧЕРненко», то как раз получится точное звание «кучер» (каковым по справедливости и следует его впредь именовать). Во всяком случае, именно Леня потащил за собою верного слугу, пристроил сперва на партучебу и взял в свою свиту. Будучи в Молдавии первым секретарем, поставил его там в 1948 году зав. отделом агитации и пропаганды республиканского ЦК. Здесь же, не отлучаясь с работы, Черненко выханжил себе диплом педагогического института в Харькове(!). Нужно еще добавить, что во время войны он перекантовался в тылу — что в стране, потерявшей десятки миллионов на фронте, до сих пор почитается позорною трусостью.

Какая-то тетка прорывается в ЦК и требует себе увеличения пенсии на том основании, что она является однокурсницею генсека. Там в ответ ухмыляются и посылают ее куда подальше, замечая: «Хорош заливать, он и школу-то толком не сумел кончить!»

С 1965-го Черненко заведовал общим отделом ЦК в Москве: то есть отвечал за протокол, прием послов, подпись бумаг и прочее. А с 1978-го Леня избрал его как наименее опасного последователя и с той поры произвел негласно в наследники престола; однако сразу по кончине благодетеля Устинов с Громыко сумели оттереть ненадолго любимчика в пользу Андропова. Тот, как уже поминалось, выдал Черненке на утешение идеологию — то есть ту область, где можно косить не сеявши и итоги работы всегда способно подтасовывать. В ноябре — декабре 1982-го ходили слухи, что он решил соперника все-таки сместить — но вот не успел. Как говорится, КГБ предполагает, а Бог располагает…

11 апреля, будучи избран председателем Верховного Совета, Кучер предъявил стране и миру свою программу действий. Во-первых, принял неудобоваримый Закон о реформе средней школы — о зарождении которого в собственной голове еще на «идеологическом пленуме» при Андропове с голой искренностью признался: «Тут мы в перерыве с товарищами поговорили — и решили, что надо». Обучение предполагается увеличить на один год до 11 лет, но после 8-го класса две трети детей отсеивать в профтехучилища, которые почитаются среди населения унизительными заведениями для недоумков, помимо всего прочего распространяющими дурные нравы. Затем известный «гимнюк» С. Михалков представил новую редакцию главной песни Союза, заменив в ней слово «Сталин» на «партия». Еще приняли закон о библиотечном деле — и на сем лавочку закрыли. Изрядно, нечего сказать.

29 апреля Черненко выехал на завод «Серп и молот», бывший Гужона, где бранил рабочих за худой труд, а потом пригрозил: «В связи с обострением международной обстановки в ЦК приходит много писем, авторы которых предлагают удлинить рабочую неделю, создать фонд обороны страны. Прежде всего надо поблагодарить этих товарищей за инициативу, но следует отметить, что экономический потенциал позволяет ныне и без предлагаемых мер надежно обеспечить безопасность СССР и его союзников». Поелику у нас лучше всего в мире читают между строк, намек хорошо поняли.

Потом Черненко отвел душу среди родных по духу: в июле принял первого главу иностранного государства после похорон Андропова — это оказался долголетний палач Северной Кореи Ким Ир Сен. Вскоре же восстановил в партии 90-летнего сталинского сподвижника, тоже по уши замаранного в крови В. Молотова. А там чекисты преподнесли и еще подарок: сумели заманить прожившуюся на Западе дочку самого генералиссимуса Светлану (немного побыв, она, впрочем, при Горбачеве опять мотанула в Англию).

Тут уже здоровье его не выдержало столь великого перенапряжения, и Черненко на полтора месяца без объяснения причин пропал из виду (по всей видимости, пестовал легкие где-то вроде Кисловодска). Он объявился лишь 24 сентября к своему 73-летию, чтобы получить за временное улучшение звезду Героя СССР.

«Сообщение ТАСС. Сегодня, на 73-м году жизни, после тяжелой и продолжительной болезни, генеральный секретарь ЦК КПСС, Председатель президиума Верховного Совета СССР, дважды герой Союза ССР Константин Устинович Черненко — вновь приступил к исполнению своих служебных обязанностей…»

Сперва он сместил чересчур ретиво настроенного наступать на весь мир начальника генштаба маршала Огаркова — поручив ему, впрочем, разрабатывать стратегию нa западном направлении. Чтобы хоть как-то показать свое отличие от насквозь запятнанной брежневской команды, по благословению Черненки расстреляли близкого семьи его мертвого покровителя директора Елисеевского гастронома; дали 12 лет директору цирка Колеватову. 10 ноября, в «День советской милиции», ровно два года спустя после смерти Брежнева, было объявлено о лишении всех званий генерала армии и бывшего милицейского министра Н. Щелокова (любопытно, что, опасаясь тогда объявить про кончину временщика, именно Щелокова заставили по случаю юбилея внутренних органов бубнить по телевизору про повышение бдительности, ответственности, нравственности и проч.). И уже 15 декабря Щелокова хоронили на Ваганьковском кладбище в закрытом гробу, из-под руки назвавши причиною гибели самоубийство — в чем весьма позволительно усомниться, ибо Щелоков грозился, как говорили, в случае начала над ним суда рассказать всю подноготную прочих деятелей.

23 октября состоялся новый «долгожданный» пленум ЦК, во многом связанный с близящейся катастрофой в области продовольствия. Урожай зерновых в 1984-м пал ниже некуда — до 170 миллионов тонн, то есть на 70 миллионов меньше ожидаемого; пришлось 50 миллионов тонн закупать за границей — не только в Америке, но и на позор всего мира даже в Китае.

С нового года пшеничная водка переименовывается в «Колос Америки».

А это уже было дело нешуточное, ибо китайский опыт чрезвычайно придирчиво изучали и у нас, и за рубежом. После полного упразднения колхозов и раздачи земли в частное пользование Китай предпринял вторую очередь преобразований — теперь уже в промышленности, предоставив ей самостоятельность, открыв товарный рынок и объявив 14 прибрежных городов с их областями зонами для преимущественного вложения иностранных средств. Подверглась резкому сокращению армия. В СССР сперва просто перепугались сообщить об этих переменах в соседней стране своему населению; потом еле-еле выдавили малую выжимку, сопроводив ее ужасным примечанием — оказывается, что в тех районах, где уже началась реформа, до половины рабочих «не смогли» верно ответить на вопрос, что лучше: социализм или капитализм.

И потому единственным упованием Черненки вышла надежда на сатанинский проект поворота на