Дантал - Абай Тынибеков

Большая стая грифов, покружась над долиной, опустилась невдалеке на горные выступы.

* * *

Шесть сотен напатийцев были разоружены. Три с половиной сотни были убиты. Остальные, получив ранения, едва были живы. Из двадцати колесниц только восемь остались пригодными. Потери персидско-египетских войск составляли сто двенадцать человек убитыми, из которых семьдесят один были египтянами. Раненых в их рядах насчитывалось двадцать два человека.

После полудня у самого подножья гор все приступили к погребению погибших. Под присмотром персидского отряда напатийцы предали земле тела своих воинов. В стороне от них были захоронены персы и египтяне.

На ночь по велению Шурдии всех пленённых расположили в отдельном лагере, охраняемом конной сотней. Здесь же им была выделена часть еды и воды, из той, что имелась у них для этого похода.

В шатёр Шурдии, куда был приглашён Гурис, ввели Бруакера. Он был подавлен. Весь его смиренный облик свидетельствовал о сильных переживаниях от постигшего горя. Перемены, произошедшие в полководце в течение всего одного дня, были разительными.

Взглянув на него, Шурдия предложил ему сесть. Тот устало опустился на походный стул, слегка подался вперёд, упёрся локтями в широко расставленные колени и сильно сжал сплетённые длинные пальцы. Его высокий рост теперь скрадывался ссутулившейся позой. Без боевого одеяния и оружия, по рукам и ногам покрытый запёкшейся кровью, он был похож на простого мясника, на мгновение оторвавшегося от своего ремесла. Даже некогда белая ткань набедренной повязки была сплошь пропитана бурыми пятнами.

– Что теперь поведаешь мне, доблестный Бруакер? – спокойным голосом нарушил тишину Шурдия.

Услышав своё имя, тот поднял голову и взглянул ему прямо в лицо.

– Сказанное мной тебе было истиной, – не сводя с него глаз, продолжал Шурдия. – Но ты не поверил и стал моим пленником. Скажи мне, что будет с тобой по возвращении, если я отпущу тебя и твоих воинов?

– Не знаю. Всё зависит от того, куда ты пойдёшь дальше и кто придёт за тобой, – вздохнув, тихо ответил тот.

– Мне известно, что ты встал на моём пути, закрывая дорогу в горные ущелья. Не о тех ли местах ты так печёшься?

При его последних словах в глазах Бруакера блеснул огонёк, но тут же погас. Он напряжённо выпрямился.

– Не нужно молчать. Нам многое понятно. Хочу лишь узнать, насколько ты искренен, чтобы правильно решить твою судьбу. К тому же не следует забывать о том, что мы все воины, и по этой причине ты обязан отвечать на мои вопросы. Это не угроза. Это моё право победителя и твоя обязанность побеждённого.

– Хорошо, – после тяжких раздумий начал Бруакер. – Как ты верно сказал, я всего лишь воин, и со мной не делятся всеми сведениями. Думаю, о твоём вступлении в наши земли царю Куша и правителю Напаты было известно с самого начала. Видимо, не зная о твоих намерениях, приняли решение пропустить тебя. К тому же войск у тебя не так много. Именно по этой причине ты прошёл так далеко. О том, для чего ты здесь, пока никому, кроме меня, не известно, но взятое тобой направление стало уже опасным.

Он замолчал.

– Что ж, продолжай, – выдержав паузу, по-прежнему спокойно произнёс Шурдия.

– В двухдневном переходе отсюда находятся царские рудники. Может быть, на них твои люди. Этого я не знаю.

– Ты бывал там?

– Нет, – Бруакер опустил голову.

Шурдия и Гурис переглянулись.

– Как сильно они охраняются? – спросил Гурис.

– Я не знаю. Такое держится в строжайшей тайне. Думаю, вам туда не попасть, даже если бы у вас была целая армия.

– Не слишком ли ты принижаешь достоинства наших воинов? Я вижу, ты невысокого мнения о них? – слегка раздражённо повысил голос Шурдия.

– Я не о том. Уж больно ненасытны эти рудники. Огромное множество рабов постоянно поставляется туда, и, несмотря на это, их всё время не хватает. Такое количество не удержишь в повиновении малым числом войск.

– Тебе что, жалко рабов? – удивлённо спросил Гурис.

– Тех, что добыты в войне, нет. Но туда часто забирают своих, за долги, – как-то с горечью ответил тот.

– Вот видишь, ты сожалеешь о судьбах простых людей, а меня понять не захотел, – с укором произнёс Шурдия.

– Я выполнял приказ.

– Те, кто уводит в рабство должников, тоже исполняют волю правителей. Не так ли? – Шурдия, понимая, что разговор ведётся уже не о том, о чём следовало, всё же из нарастающего желания как можно больше узнать об этом человеке задавал отвлечённые вопросы.

– Да, выходит так.

– Скажи, у тебя есть семья?

– Нет.

– Что сулит твоя страна за твоё поражение?

– Я не вернусь в Напату.

– Почему? У такого, как ты, военачальника наверняка много заслуг перед ней?

– Чтобы смыть позор, этого недостаточно. Здесь со мной находятся те, с кем довелось мне пройти много войн. Сегодня я впервые не сумел привести их к победе. Что для меня наказание правителей, если главная моя кара – во мне самом. Я увидел их склонёнными, значит, они уже не верят в меня, – Бруакер взглянул в лицо Шурдии глазами, полными отчаяния, и, с сожалением махнув рукой, низко опустил голову.

Воцарилось молчание. Четыре ярких факела по углам шатра потрескивали сгорающим маслом, отбрасывая от сидящих множество косых теней.

– Может, ты и прав, – задумчиво произнёс Шурдия, понимая, что перед ним находится человек чести, истинный воин и хороший военачальник.

Его признания не являлись предательством, а были лишь соблюдением правил войны. И не боязнь за свою судьбу привела его к откровению. Тому, кто не раз бывал на грани жизни и смерти и вдруг осознал свою ненужность среди людей, никакой палач не страшен.

Шурдия поднялся. Бруакер выпрямился и спокойно посмотрел на него.

– Не знаю, как и чем тебе можно помочь, – неожиданно проникновенным голосом очень искренне произнёс перс.

Пройдя в дальний угол, недолго постояв, развернувшись, он продолжил:

– Я готов освободить тебя и твоих воинов, но после того, как продолжу свой путь, вас от наказания уже ничто не спасёт. Стоит ли идти по своей воле в рабство к тем, кому служил верой и правдой? Уйти обратно я уже не могу. Выход у тебя только один – присоединиться ко мне. Если такое предложение устраивает тебя, то я сочту за честь иметь под своим началом такого, как ты, полководца. Обещаю при возвращении в Египет наградить твоих людей. Там, в моей стране, вас оценят по достоинству. К тому же для тебя появляется возможность спасти своих