Будь что будет - Жан-Мишель Генассия

– Ты хочешь стать преподавателем математики?

– В общем, да.

Мадам Обер была поражена целеустремленностью этой девочки, возможно, узнала себя в ее возрасте, хотя сама не смогла бы с такой легкостью объяснить, почему бомба не упадет на ее дом. Она знала о финансовых трудностях семейства Ирен, понимала, что мать отправит Арлену работать и обеспечивать семью, и опасалась, что девочка упустит возможность получить более достойную профессию. Она объяснила Ирен, что ее дочь талантлива и будет намного больше зарабатывать, если станет преподавателем в сфере народного образования, а также предложила помощь, пока Арлена не получит степень бакалавра, – двести франков в месяц, то есть зарплату, которую та получала бы в качестве помощницы продавца, а у самой мадам Обер нет семьи на руках и ей ничего не нужно, Да, конечно. И учительница вручила двести франков.

Через мэрию Ирен удалось бесплатно отправить дочерей на неделю в лагеря отдыха: Одетту – в Луаре, Арлену – в Сену-и-Марну, где она получила бесценный гостинец: витаминное печенье и сушеные бананы.

В конце августа наконец-то подоспела хорошая новость: директриса объявила, что Арлену приняли в старший класс лицея Марселен Бертло в Сен-Море, единственного лицея в парижском регионе со смешанным обучением, а пока она должна хорошенько повторить материал, чтобы ни в чем не уступать мальчикам, от которых не стоит ждать снисхождения.

* * *

Дурных предчувствий у Арлены не было. Она зубрила урок по географии, пытаясь представить карту Французской империи в Индокитае и запомнить описания этих далеких стран – Аннама, Тонкина – вместе с их замысловатыми названиями и запутанной историей протектората, гувернората, восстаний, регентства; Арлена не любила ни географию, ни Кохинхину[27]. Зачем забивать голову проблемами пиастра и каучука сейчас, когда японцы занимают Сайгон и Ханой? На уроке преподавательница со скепсисом отозвалась о будущем этой колонии: мы больше не получаем информации о том, что там происходит, а япошки сожрут нас живьем.

Подняв голову, Арлена заметила Одетту – та пристально на нее смотрела, прищурившись и скрестив руки на груди, Я занята, оставь меня в покое.

– Я хочу сушеный банан.

– Ты чего? Это мои сушеные бананы. Свои ты съела в летнем лагере.

– Нет, нам не давали. Хочу сушеный банан. Так нечестно, у тебя есть, а у меня нет. Если не дашь, все расскажу маме.

Арлене следовало бы призадуматься. Что такое сушеный банан, если взамен ты получишь мир и покой? Но ей было всего пятнадцать, и она обожала сушеные бананы. Одетта угрожает, но она не ябеда, моя младшая сестра глупенькая, но не злая.

– Отстань, у меня куча уроков.

Одетте исполнилось двенадцать, а сейчас трудно, когда тебе двенадцать, даже если ты только что причастилась, – никто не обращает внимания, никто ничего не объясняет, сложно сообразить, кто хороший, а кто плохой, потому что она слышит противоположные вещи, и все постоянно меняется, иногда она думает, что умрет во время бомбежки, если американская бомба упадет на их убежище и разрушит дом, такое уже случалось. В Аржантёе человека разнесло в пыль, его так и не нашли. Умирать совсем не хочется. Раньше она была уверена, что это американцы плохие, потому что они бросают бомбы и убивают людей, но как-то она услышала разговор соседок во дворе, и оказалось, что все наоборот, плохие – немцы. Непонятно. Может, хороших вообще нет. Это как с черным рынком. А где еще взять еды? Ей казалось, что рынок – это хорошо, только очень уж дорого, и у матери нет на него денег. Разве плохо есть, когда ты голоден? А говорят, что это очень плохо, директриса зашла в класс и сказала, что, если девочки знают кого-то, кто торгует на черном рынке, они должны немедленно доложить об этом учительнице. А она-то думала, что доносить плохо, но оказывается, что нет. Это очень даже хорошо.

Одетта тщательно взвесила за и против. За – это справедливость: она наконец-то избавится от невыносимого груза. Вроде исповеди. Против – ответные меры. А они будут, можно не сомневаться. У Арлены нелегкий характер, и она никогда не простит, что сестра ее выдала. Жизнь станет сложнее. Некому будет проверять уроки и помогать с домашними заданиями. С другой стороны – сушеные бананы. И вопиющая несправедливость, что у одной они есть, а у другой нет. Почему? И почему сестра не хочет делиться? Это меняло все. Крупица несправедливости, которая переводит ход истории на другие рельсы. Одетта задумалась.

За – два пункта, против – один.

Одетта собрала в кулак все свое мужество, сколько ни есть. Пошла к матери на кухню, долго мялась и улыбалась, пока та обжаривала макаронные ракушки и брюкву со вчерашними кусочками рыбы, и вдруг, словно парашютист, ныряющий в пустоту, сомневаясь, что парашют раскроется, выложила все. Одним духом. Как Арлена купила настоящую открытку, чтобы изготовить фальшивую, подделала почерк отца, чтобы мать оставила ее в школе до аттестата, как выбрала открытку с Генрихом IV на Новом мосту, решив, что это отличный ход, как специально делала те же ошибки, что и на открытке, которую отец прислал из Шарлевиль-Мезьера. Потрясенная Ирен не верила своим ушам. Это невообразимо. Одна из этих девочек – чудовище. Или обе. Как сестры Папен[28]. Она устремилась в столовую, Это правда, то, что рассказала Одетта? Ты подделала письмо отца?

Арлена побелела, она была ошарашена тем, что ее разоблачили, и возмущена предательством Одетты, Что? Она чокнулась! – лепетала Арлена снова и снова, пока мать надвигалась на нее, а Одетта за ее спиной не унималась, Честное слово! Она написала это при мне, на этом самом столе. Зачем мне врать? И почему папа подумал только о ней, а не обо мне или о тебе? Последний аргумент убедил Ирен, Да, это верно! Она не знала, как реагировать, в голове был полный кавардак. Ее напугала волна гнева, которая поднялась внутри, она никогда не била дочерей, она поклялась, что никогда не станет такой, как Вивиан, которая распускала руки. Но ведь нельзя оставить это безнаказанным. Ирен пыталась сообразить, как правильно себя повести, но не могла двинуться с места, ноги окаменели. Как ее дочь могла так поступить? Ирен чувствовала себя замаранной, словно вывалялась в грязи. Мало ей несчастий? Арлена вскочила, кинулась на Одетту, ударила ее изо всех сил, сестры покатились по полу, сцепившись, как кошки, Ирен крикнула, Хватит! Вы меня слышите? Хватит! Старшая победила. Ирен, забыв свои высокие принципы, принялась хлестать по щекам