Будь что будет - Жан-Мишель Генассия

Арлену – та защищалась как могла, прячась за Одетту, которой тоже досталась оплеуха, потом забилась под стол. Ирен выплеснула все, что накопилось, – боль, отвращение, ужас, бессилие, злость из-за предательства дочери, предательства Жоржа, злость на эту подлую войну, разбившую их жизни. Иссякнув, она остановилась, а Арлена вся сжалась, уклоняясь от ударов.

– Больше никакой школы, дорогая моя. Завтра я пойду к начальнице, и ты станешь помощницей в отделе перчаток и шляп, нравится тебе это или нет.

– Я не пойду туда работать! Папа поможет мне, потому что он меня любит, он тебе не позволит испортить мне жизнь, я не хочу продавать перчатки и шляпы.

– Даже не мечтай, твой отец не вернется. Он на небесах.

– Так вот с небес папа тебе и помешает.

* * *

Двадцать третьего сентября 1943 года, в ночь на четверг, четырехмоторный бомбардировщик «Авро Ланкастер» Королевских военно-воздушных сил на борту поднялся с базы Ист-Киркби на юго-востоке Англии. Его сбила немецкая противовоздушная оборона, когда он пролетал над Парижем, один из семерых членов экипажа выпрыгнул с парашютом, упал на крышу музея Лувр и разбился, самолет задел каминные трубы на улице Сент-Оноре и врезался на полном ходу в «Большие универмаги Лувра» – после чудовищного взрыва в центре образовалась огромная воронка, и гигантский пожар уничтожил все здание, кроме фасада со стороны улицы Риволи.

Останки семи солдат, английских, канадских и австралийских, были захоронены на военном участке кладбища Клиши.

Тысяча двести тридцать пять сотрудников в одночасье оказались выброшенными на улицу, а «Большие универмаги» открыли свои двери только после Освобождения. Когда потрясенная Ирен в половине шестого вернулась домой и рассказала дочерям об этой невообразимой катастрофе, Арлена просто ответила, Разве это не знак судьбы?

* * *

Поступление Арлены в старший класс лицея имело одно косвенное, но досадное последствие. Однако никто, кроме мадам Надии, не предвидел бы такого. Арлена объявила месье Раймону, что больше не может сопровождать его на остров Фанак, чтобы стоять на страже, она должна много заниматься: ее поджидают мальчики и преподаватели, Мне придется вкалывать, чтобы там учиться. Но вот Одетта могла бы меня заменить, ей уже двенадцать, а дело несложное. За два года я только раз дунула в манок, и то зря, там гуляла парочка. Я поговорила с сестрой, она согласна.

К сожалению, это предложение не устроило папашу Марсьяля. Он тоже заметил, что сельская полиция не суется на остров, кроме тех случаев, когда его затапливает и надо оценить ущерб. А так тишь да гладь. Если он будет ловить один, не придется делить улов с девчонкой Шарден, он сможет оставлять часть себе и супруге, а остальное продавать по хорошей цене, что он и делал с самого начала, уж покупателей-то всегда хватает, Ох, не хочется мне подставлять малышку, всякое может случиться, время неспокойное, надо беречься, я пока один половлю, но ты не бойся, я все равно буду давать вам рыбу.

И месье Раймон ходил на рыбалку один, очень довольный, рыбы было так же много, как и клиентов. Он сплавлял Ирен карликовых сомиков, которых никто не брал. Однажды по пути домой он натерпелся страха, когда на улице Шапсаль едва не угодил в лапы милиции – в последний момент спрятался между машинами, и сердце чуть не выскочило из груди, – но в пятницу он снова попал впросак: задремал с удочкой в руках. Сколько он проспал? Неизвестно. Да и нет такого рыбака, которого не сморило бы на рыбалке. Когда он проснулся, стояла темная ночь, не видно было даже стрелок на часах, закапал дождик. Он спрятал снаряжение в шалаше, как обычно, и отправился домой с богатым уловом. И на спуске с моста Жуанвиля его подловил немецкий патруль. Мост всегда был опасной зоной – ты на виду, спрятаться негде, идти по нему шестьдесят метров, а с большим ведром, до краев наполненным водой и рыбой, не побегаешь. Месье Раймон влип серьезно – он нарушил комендантский час, который давным-давно наступил, а его объяснения не внушали доверия. Его отправили на улицу де ля Помп, он просидел под арестом четыре дня, с ужасом узнал, что считается заложником вместе с еще одиннадцатью заключенными. Почему? Ему ничего не объяснили, несмотря на протесты, отнекивания и предложения услуг; ни с того ни с сего он сдал имена двух рестораторов, которым продавал улов, соседа, который слушает «Радио Лондон», и еще двоих – продавца обуви с улицы Эглиз (тот никогда ему не нравился) и хозяина бистро, которого он считал участником Сопротивления.

Утром во вторник его перевели в форт Мон-Валерьен и после полудня расстреляли как спекулянта с черного рынка. Перед залпом Раймон Марсьяль поднял кулак и крикнул: «Да здравствует Франция!»

Берега Марны. Натура. День

В понедельник, в первый день учебного года, подойдя к двенадцати мраморным ступенькам, ведущим на крыльцо новенького с иголочки лицея, Арлена помедлила: у нее возникло неприятное чувство, что она здесь чужачка – то ли воровка, то ли обманщица. Ее окружала орава мальчишек в костюмах или пиджаках с галстуками, они с хохотом толкались, окликали друг друга, здоровались и хлопали по плечу, все были друг с другом знакомы. Не окажется ли все сложнее, чем предсказывала мадам Обер? И ни единой девочки в поле зрения. Хотя нет, она заметила трех – разбросаны в толпе, как затерянные вешки в поле, прижимают к себе ранцы и наверняка задаются теми же вопросами. Внезапно кто-то из-за спины сжал ее лицо ладонями, перед глазами замаячили пальцы, и она услышала, Угадай, кто? И другой голос рядом, Не может быть! Глазам не верю! Арлена попыталась распознать голоса по тембру. Ладони разжались, она обернулась и увидела улыбающихся Тома и Даниэля, Ты откуда здесь взялась? – спросил Даниэль.

– Я поступила в старшие классы.

– Точно, я забыл, что Марселен Бертло – первый смешанный лицей во Франции, – сказал Тома. – Да здравствует смешанность! Ты не изменилась. Ну, может, чуть-чуть. Сколько же мы не виделись…

– …Три года.

– Так странно снова тебя встретить, – продолжил Тома. – Надеюсь, мы окажемся в одном классе. Месье Даниэль в упор меня не видит и не желает, чтобы мы были вместе.

Вдруг один из учеников нарочно пихнул Даниэля плечом, тот не обратил внимания на обидчика и повернулся к Арлене, Давай посмотрим на доске объявлений, куда нас распределили. Другой мальчик ударил его сильнее, и Даниэль налетел на Тома.

– Этот говнюк еле на ногах стоит, – бросил первый провокатор и толкнул его обеими руками,