Фернандо Магеллан. Том 2 - Игорь Валерьевич Ноздрин

Сибулетой, как сделала однажды,  – он с завистью посмотрел на выздоравливающего Глухого.  – Мальчик должен выжить, он еще ребенок и не причинил никому зла. Лучше вспомните веселую сказку, со счастливым концом и нравоучениями, а то отец Антоний читает о святых мучениках, отчего думаешь о конце.

– Я расскажу о любовницах Аполлона,  – согласился Пигафетта.  – Капеллан простит нам языческие легенды. В Италии их собирают и печатают в книгах.

Подражая старинному гекзаметру, он начал распевно повествовать о садах Аркадии и похождениях солнечного бога. Хворые моряки подползли к рыцарю, потеснили старика на матрасе. Запахи вечнозеленых лесов Эллады, душистых трав, благовоний увитых цветами нимф, звуки арф и свирелей прилетели в душный кубрик. Чудесная жизнь звала, манила, дарила здоровье и веру в исцеление не хуже Святого Писания отца Антония.

Глава VIII

Гибель «Сант-Яго»

3 мая, после трудного плавания между подводными скалами и отмелями, «Сант-Яго» вошел в бухту большой реки, названной Серраном в честь избавления от невзгод, Рио-де-Санта-Крус[4]. Некоторые историки утверждают, будто это произошло на день раньше, то есть 2 мая. Дата открытия реки колеблется в пределах суток. Дальнейшие события, в целом хорошо известные, нельзя свести к единому календарю. С XVI столетия хронисты расходятся во времени в две-три недели. Вы не найдете двух книг разных авторов, где бы сроки и расстояния полностью совпадали, если один исследователь не переписывает другого. Основной источник – летопись Пигафетты, содержит одиннадцать строк с двумя цифрами: «Дорога туда (до устья реки Санта-Крус по берегу) была далекая, 24 лиги или 100 миль, весьма неровная, заросшая колючим кустарником». У Бриту беседовавшего с моряками в конце пути, отведено трагической судьбе «Сант-Яго» полторы строчки: «Магеллан приказал „Сант-Яго“ отправиться на дальнейшие поиски. Корабль потерпел крушение, но вся команда спаслась».

Я сопоставил различные источники, попытался реконструировать события, положив в основу сообщение хрониста Антонио Эрреры и мнение современного немецкого писателя Пауля Вернера Ланге.

После мутного мелководья океана чистейшая вода реки показалась святой. Ее прозрачность соперничала с итальянским стеклом, вазами из горного хрусталя. С борта каравеллы моряки следили за игрою серебристых рыб величиною с локоть, с блестящей чешуей и острыми зубами, как потом окажется – очень вкусных. Они скользили наперегонки с судном, собирались в стайки, стремительно исчезали. Вдоль каменистого берега в густом хвойном лесу высились живописные пестрые скалы. Утесы подступали к воде, прятались в зеленых дебрях. После унылого залива Сан-Хулиан река выглядела удивительно красивым и пригодным для стоянки местом, где суровые холмы Патагонии сменяются привычным европейским пейзажем, где веет ароматом родного леса. Подарок Провидения был весьма кстати, ибо погода портилась, море штормило.

Восточный ветер сменил северный, рябил поверхность залива, гнал встречную океанскую волну. С ветром в корму каравелла поднималась вверх по течению, искала удобную закрытую бухту. Но, как говорил отец Антоний: «Господь дарует не все блага сразу». Извилистые берега не имели глубоких впадин, способных спрятать от шквалов корабль. Убедившись в тщетности поисков, Серран приказал бросить якоря у южной стороны гряды сурово возвышающихся скал, естественной преграды зимним бурям, приносимым с ледяного полюса.

Весело зазвенели цепи, впервые за долгое время, предвещавшие хорошую рыбалку и счастливую охоту. Посыпались проклятия боцмана на головы моряков, не удержавших тросы тяжелого грота, рухнувшего вместе с реем и чуть не сломавшего борта; засуетились солдаты, помогавшие вахтенным сворачивать паруса. Каждому хотелось скорее выбраться на берег, побродить по мшистой прошлогодней зелени, закинуть с палубы леску с почерневшим крючком.

– Чего медлишь? Опускай кормовые якоря!  – кричал боцман.  – Вынесет судно ветром на скалы, что тогда?

– Ясное дело, потонем,  – басил старший матрос Окасио, вытягивавший с товарищами якорь.

– Трави передний на пять эстадо!  – слышится приказ Бартоломео. На носу гремят цепью, корабль плывет по течению кормой вниз метров на семь.

– Достаточно!  – останавливает боцман.

Задний якорь падает в воду, разбрызгивает прозрачные капли. За ним чуть ближе к берегу с другого борта опускают второй.

– Выбери передний!  – указывает Бартоломео – Закрепи каравеллу на растяжки.

– Не сорвет? Какой грунт?  – интересуется Серран.

– Песчаный!  – заученно гремит Фодис, помаленьку превращаясь в настоящего моряка.

– Баста!  – вздыхает штурман.  – Баскито, заклинь руль!

– Пальнуть из кулеврины?  – спрашивает канонир Маэстро Педро.

– Зачем?  – не понял капитан.

– По случаю отдыха в новой гавани полагается салют,  – напомнил круглолицый испанец.

– Валяй!  – соглашается довольный капитан.

Бухает носовое орудие, выплевывает обгоревший пыж рядом с берегом. Эхо разносится по реке, вязнет в лесу, отражается от скал. Потревоженная стая ворон закрывает желтое солнце траурными крыльями, нарушает криком заповедную тишину. Крупный кондор взмыл в небо, закружил в голубой лазури.

– Ух, дьявол!  – крестится Санчо.  – Выстрелить бы в него из мушкета!

– Не достанет,  – качает головой рыжий плотник, разглядывая двухметровую птицу.

– Как Господь терпит их?  – удивляется солдат.  – В Сан-Хулиане они добела обглодали черепа.

– Это вороны,  – объясняет Фодис – Я видел, как они расправлялись с Кесадой. Гадкое зрелище!  – морщится нормандец.  – Сядут на макушку и выклевывают глаза.

– Барбоса рассказывал,  – тычет пальцем в небо на гиганта спешащий мимо Окасио,  – птицы стаей набрасываются на корабли, разрывают снасти, съедают моряков!

– Гадина!  – грозит кулаком Санчо.  – Спустись пониже, я всажу тебе пулю в брюхо.

– Неправда,  – возражает подошедший нотариус,  – кондоры не летают стаями.

– Почему руки опустили?  – кричит с юта капитан.  – Опускайте грот в трюм, коли сняли реванты!

Моряки принимаются за работу, растягивают бесформенную кучу, аккуратно укладывают парусину.

– Надо по-походному закрепить на реях,  – советует штурман.

– Делай, как хочешь,  – соглашается Серран,  – лишь бы поперек палубы не валялись.

– Сеньор капитан,  – подскочил проворный боцман,  – позвольте взять на охоту с полдюжины людей? Я заметил на берегу морских коров, загнать бы парочку!

– Возьми,  – кивает Серран.  – Звери здесь непуганые, это легко сделать. А соли хватит на мясо?

– Три бочки запечатаны,  – доложил боцман.

– Сколько собираешься отдыхать?  – спросил Бальтасар, когда Бартоломео убежал готовить оружие.

– Неделю, пока погода не улучшится.  – Жуан повернулся к океану, посмотрел на чистое небо.  – Не пойму, откуда несет?

– Ночью развеет.

– Завтра с утра пойдем на охоту,  – решил Серран, разглядывая прищуренными глазами высокие деревья,  – выследим кабана или оленя, настреляем зайцев. Надоели мне мясо морского зверя и соленая рыба.

– На ужин поймаем свежую рыбу,  – пообещал штурман.  – Пойду сети ставить, пока Бартоломео лодку