Словенская Русь - Николай Васильевич Соколов

class="p1">Королю ободритов оставалось надеяться только на помощь Мстивоя. Но вернувшийся в тот день гонец доложил, что из-за мятежа словен великий князь русов и вендов не может сейчас оказать брату жены дополнительную помощь.

– А еще Мстивой велел передать, что уже попросил сына Ариберта, правящего у глопян, прислать две-три сотни конных воинов, правда, когда они подойдут, он не знает.

– Спасибо, иди, отдыхай, – произнес машинально Табомысл, подумав, что надо бы затянуть переговоры с франками.

Приняв такое решение, он приказал позвать посланцев короля Людовика, а когда те пришли, высказал им свои условия. Они заключались в увеличении рассрочки на десять лет и замене фунта Карла Великого, в котором изначально исчислялась дань, весом либры[80].

– Но это означает уменьшение дани почти на четверть, – возразил Людольф. – Я сомневаюсь, что мой король на это согласится!

– Если Людовик хочет закончить войну сейчас и ежегодно от нас что-то получать, ему придется смириться с реальностью. А она такова, что нам и четыреста либров серебра будет трудно собрать.

Простившись тогда с посланцами короля франков, он совсем не ожидал, что через несколько дней они вернутся. Маркграф восточной Саксонии привез королю ободритов письменный договор, где учитывались все высказанные им требования. И Табомыслу ничего не оставалось, удостоверившись, что все там правильно записано, скрепить печатью подписанные листы пергамента.

– Завтра мы начинаем отводить войска к Эльбе, – заверил его Людольф, сворачивая свой экземпляр договора. – Ждем там заложников и первые четыреста либров серебра.

А через день Табомысл уже обнимал жену и сына в Зверине. Когда он рассказал, на каких условиях заключен мир, Людмила расплакалась, заявив, что не отдаст болезненного ребенка в заложники.

– Тогда франки вернутся, и снова начнут гибнуть люди, в том числе, возможно, и Славомир.

Произнося это, королю вспомнился дядя отца, носивший такое же имя. В заложниках тот Славомир[81] не был, но умер у франков в плену. Правда, у Табомысла была еще надежда, что ободритские князья откажутся признавать договор, о чем он сказал жене, желая ее успокоить.

Однако собравшиеся через два дня князья единодушно одобрили заключенный им с франками договор. Споры начались, лишь когда стали обсуждать, кому сколько платить, отклонив предложение короля разделить сумму поровну.

– Только из-за предательства линян франки смогли так легко переправиться через Лабу, – напомнил Лудислав. – Поэтому они должны платить больше нас.

– С линянами мы позже разберемся, – обещал Табомысл. – Сейчас меня волнуют лишь четыреста либров, которые надо выплатить франкам, чтобы они ушли.

– Я готов сейчас же послать гонца в Ратибор за ста либрами серебра, – поддержал короля полабский князь Радмир.

– И я готов, – согласился князь вагров.

– Но у меня нет такой суммы! – признался Лудислав. – Я и половину с трудом найду.

– Недостающую часть можешь занять у меня, – предложил Табомысл, поблагодарив князей за поддержку. А когда они стали расходиться, он попросил Радмира задержаться.

– Хочу сказать тебе спасибо за ту отчаянную атаку в битве под Зверином и попросить об услуге: сопроводить к франкам заложников и передать королю Людовику деньги, а главное, убедиться, что никто из них не остался на нашем берегу.

Отпустив согласившегося Радмира, король еще долго расхаживал по залу приемов, размышляя, правильно ли поступает, отдавая сына в заложники. Людмила права: их десятилетний Славомир с самого рождения был болезненным ребенком, но после одобрения договора князьями поступить иначе Табомысл не мог.

– Ты меня звал, государь? – нарушил раздумья тихий голос лекаря Гомола.

– Да, звал. Хочу, чтобы ты поехал вместе со Славомиром к франкам, так будет спокойнее и мне, и жене. Денег будешь получать в три раза больше, чем сейчас, но головой отвечаешь за здоровье сына. Согласен?

– Дети у меня взрослые, почему бы не поехать. Только отпусти со мной жену. Стар я за травами далеко ходить.

– Разумеется, бери.

Теперь Табомыслу оставалось убедить Людмилу в необходимости отъезда сына, и он чувствовал, что сделать это будет тяжелее всего. Поэтому король решил пока не говорить жене, что Славомир проведет у франков не пять, а десять лет…

Глава пятнадцатая

Оказавшись в Ладоге, Вадимир не узнал поселка. На берегу Волхова на месте торга уже возвышалась недостроенная крепость, на стенах которой суетилось не меньше сотни человек. А вокруг нее и по дороге к княжеской усадьбе, где жил руский князь, он насчитал больше трех десятков новых срубов.

Появившиеся в прошлом году на Паше мстинские судары не смогли отыскать, куда успел бежать сын Будогоста. Спокойно перезимовав в приготовленном воеводой Ратшей убежище, с наступлением лета Вадимир решил наведаться в родовые владения, где и узнал о захвате Ладоги варягами.

Рюрик встретил двоюродного брата настороженно: ему уже говорили о притязаниях сына Будогоста на власть у словен. Но когда Вадимир заявил, что пришел помочь старшему внуку Гостомысла наказать мятежных сударов, не стал торопиться с выводами и пригласил родственника отобедать.

– Только не старшего, а среднего, – уточнил варяжский князь, наливая гостю вина.

– Значит, ты еще не знаешь о смерти Буревоя в Кумени? – изобразил на лице удивление Вадимир. – И утверждение там словенским князем Ладомира, который не имеет никакого отношения к нашему роду?

Сын Будогоста узнал о смерти двоюродного брата от соседа Гостимила, который был лично на похоронах. И Рюрику подумалось, что даже словенский бог Велес за него: теперь, как старший в роду Гостомысла, он стал законным наследником деда.

– Поэтому я и привел дружину служить новому словенскому князю, – подтвердил Вадимир вывод, к которому только что пришел сын Улеба. – Только у меня просьба или скорее пожелание. Когда усмирим мятежников, я хотел бы получить Изборск.

– Я не привык делить тушу еще не добытого зверя, – заметил осторожно Рюрик, озадаченный наглостью юноши. – Могу лишь сказать, что все будет зависеть от твоего вклада в общее дело.

Обычно таких нахалов руский князь тут же осаживал, но в ситуации, когда у него не хватало сил даже очистить от сторонников Буревоя волховские пороги, сдержался. После недавнего сражения и отправки брата Синеуса на Свирь в Ладоге оставалось всего четыре сотни варягов.

– А для начала отправляйся к порогам в помощь моему брату Трувору, – предложил Рюрик наглецу.

Восприняв поведение двоюродного брата как согласие, Вадимир в тот же день отплыл к порогам, где двум сотням варягов и небольшому конному отряду Светослава противостояли почти семь сотен словен, кривичей и чуди. Узнав о силах противника, сын Будогоста понял, что со своей сотней ничего здесь не изменит.

– Опять в дураках оказался, – пожаловался он вечером воеводе Ратше. – Что можно сделать, когда враг превосходит числом в два раза?!

– Важнее, что он