Вторая смерть Эди и Вайолет Бонд - Аманда Глейз

Приподняв шляпу, Лоус не слишком-то деликатно потянул Эди за руку и двинулся прочь по коридору, не дожидаясь разрешения. Эди поспешила за ним, стараясь не отставать.

Два удара сердца спустя они распахнули двойные двери и оказались на ярком калифорнийском солнце. Не замедляя шага, они вышли из здания, и Эди не отпускала руки Лоуса, пока они не оставили далеко позади кружок полицейских в форме – ее прежняя смелость при общении с ними почти что испарилась.

– Мисс Бонд, – окликнул Лоус, поспевая за ней. – Вы как, в порядке?

Эди кивнула, глядя прямо перед собой.

– В полнейшем.

– Что ж, рад это слышать. Если так, то не могли бы вы, хм… самую чуточку ослабить хватку? Видите ли, иногда эта рука мне нужна.

– Ой. – Эди застыла с занесенной ногой и тут же отпустила ладонь Лоуса. – Простите, пожалуйста. Я… Я не подумала, что я…

– Ничего страшного. Вы, кажется, испытали сильное потрясение.

– А, да. Не могли бы вы перестать?

– Что именно перестать? Вмешиваться, когда в дело вступают служители закона?

– Нет. Не могли бы вы больше так ко мне не подкрадываться? Вы очень тихо ходите, и мне… не по себе.

У Лоуса вырвался изумленный смешок.

– Что ж, прошу прощения. – И, задумчиво помолчав, он добавил: – Хотя вообще-то вам стоило бы пожаловаться овцам.

Это было так неожиданно, что Эди непроизвольно вскинула голову, а от неловкости не осталось и следа.

– Кому-кому?

– Овцам. – На его лицо прокралась полуулыбка. – Когда растешь на ферме единственным ребенком в семье, развлечений маловато. Вот я и наловчился подкрадываться к овцам.

– Но… зачем к ним вообще подкрадываться?

– Чтобы напугать, разумеется, – он разглядывал ее, склонив голову набок. – Никогда не видели, как подпрыгивает напуганная овца?

– Боюсь, не имела такого удовольствия. Они как-то по-особенному это делают?

– Не уверен, что назвал бы это особенным, скорее просто забавно. Они страшно пучат глаза и, знаете, так виляют задом…

На секунду ей показалось, что Лоус сейчас продемонстрирует, как именно виляют задом овцы, и в эту секунду Эди ясно увидела его маленьким мальчиком. Смешливым, радостным, любознательным. И не только. Отчего-то грустным и одиноким. Увидела, как мальчик растет на ферме один-одинешенек и ищет товарищей для игр среди овец.

Но, похоже, прежде чем перейти к вилянию, Лоус успел вспомнить, где он.

– Мисс Бонд, теперь, когда ваше любопытство касательно овец удовлетворено, не желаете ли в качестве ответной услуги рассказать, зачем вам понадобилась старина Фрэнси Палмер?

Эди мгновенно подобралась снова.

– Благодарю вас за помощь, мистер Эверетт. Она была очень кстати. Однако мне уже пора. Хорошего вам дня.

Секунду она собиралась с мыслями, а потом повернула на юг и быстро двинулась вперед. Если повезет, она как раз успеет в «Метрополитен» к мистеру Хадлу, а когда собрание закончится, полицейские уже разойдутся.

Справа от нее раздались шаги, и Эди резко остановилась. Лоус догнал ее.

– Мистер Эверетт, кажется, я сказала, что больше не нуждаюсь в сопровождении.

Лоус, остановившийся одновременно с ней, невинно улыбнулся в ответ:

– И подумать не мог, что нуждаетесь.

– Тогда позвольте спросить, зачем вы за мной идете?

– Я иду не за вами. Но, похоже, нам в одну сторону. Если я отстану на несколько шагов, будет лучше?

– Мне… хм, нет. Думаю, это будет странновато.

Лоус кивнул:

– Согласен.

– Ну… – Эди помедлила. – Ладно.

И не найдясь что еще сказать, она зашагала снова. Лоус тоже. Так они прошли целый квартал – в молчании, нарушаемом только грохотом повозок и экипажей.

Когда они дошли до края деревянных мостков, Лоус предложил Эди руку, чтобы помочь спуститься. Он не выпускал ее ладони, пока они переходили улицу и поднимались на следующие мостки. Пальцы он разжал, только когда они уже стояли на дощатом тротуаре.

– Итак, – светским тоном спросил он, – вы с Фрэнси были давние приятельницы?

Эди оцепенела и собиралась уже поставить его на место, когда сообразила: если им с Лилиан мало что известно о жизни Нелл Дойл в качестве Фрэнсис Палмер, то Лоуренс Эверетт, кажется, осведомлен куда лучше.

– Быть может. А сами вы эту даму знали?

Лоус фыркнул.

– Не уверен, что «дама» – подходящее слово. Но, надо отдать ей должное, выманивала у людей деньжата она виртуозно.

То есть Фрэнсис Палмер была популярным медиумом. Это объясняло, как она смогла позволить себе снимать отдельный кабинет. Добилась ли она популярности тем, что часто открывала Завесу? Не из-за нее ли сбежал дух?

– Кое-кого спросить, так старушка Фрэнсис слегка зазналась. Слыхал от пары фараонов, из-за этого к причинам смерти могут добавить медиоманию.

– Что добавить?!

– Медиоманию. Неправильное расположение… хм, женских внутренних органов, якобы приводящее к медиумистической истерии, мании величия и…

– Я в курсе, что это значит! – резко развернулась к нему Эди. – Возмутительно только, что вы принимаете этот полнейший бред на веру.

Лоус остановился.

– Кто сказал, что принимаю?

– Вы сами…

– Я говорю, что так думает полиция. Так вышло, что одно местное светило, доктор Генри Лайон, очень недвусмысленно высказывался по вопросу медиомании и необходимости ее лечения.

Лечения.

Перед глазами мелькнуло лицо отца. В замке спальни повернулся ключ.

«Вы у меня спасетесь».

– Он всех этим застращал, – продолжил Лоус. – Кстати, я много раз пытался добиться интервью с ним, но он пока…

– Интервью? Вы собираетесь напечатать слова этого гада?!

Глаза Лоуса сверкнули.

– Мисс Бонд, я репортер. Брать интервью и писать статьи – моя работа.

Эди сощурилась, но ядовитый ответ так и не сорвался у нее с языка: в ту же секунду она разглядела прямо за спиной у Лоуса то, от чего у нее волосы на загривке зашевелились.

Огромное, черное, зловещее.

Эди так поглотил их спор, что она и не замечала, как ноги несли ее тем же путем, которым она вчера ходила слушать речь Лоры де Форс. И принесли к лечебнице для умалишенных Сакраменто.

И вот Эди снова стоит перед ней, а черные кованые врата вздымаются в небо. Несмотря на солнечный весенний день, от лечебницы веяло холодом.

– Мисс Бонд?

Только услышав голос Лоуса, Эди осознала, что с открытым ртом взирает на здание за черными вратами. Даже издалека, с улицы, она видела решетки на верхних окнах. Их поставили, чтобы даже доведенные до крайней степени отчаяния пациенты не имели роскоши прыгнуть и разбиться.

Было здесь и что-то еще, чего Эди не могла бы описать словами. Отчего-то давило в затылке. Сводило предчувствием живот. Что-то было не так. Ту же неправильность она ощутила в кабинете бедной мадам Палмер.

Эди помотала головой.