Личный тать Его Величества - Николай Александрович Стародымов

претендент с правами столь же сомнительными, зато со звонкими обещаниями! Один уже показал, что с обязанностями царя не очень-то справляется; да и трёхлетний Великий Голод плохую службу сослужил его авторитету – на его фоне «царевич» выигрывал.

Против власти истинного царя на Руси никто не выступал – то грех, ибо власть земная – от Владыки Небесного. А вот когда сошлись царь выкликнутый и царевич-нагулок непризнанный – вот тут-то перед человеком и возникает необходимость сделать выбор!

А выбор ведь чем страшен! Не тем, ЗА кого ты решил на битву идти, а ПРОТИВ кого! Ну – как ошибся, против Божественной воли пошёл?!. Кто из супротивников богоизбранный, а кто ниспослан в наш мир во искушение?.. Кто подскажет, кто поможет разобраться?..

То-то ж!

Гонец к Филарету

Подобно бесам от юности моей вы поколебали благочестие и Богом данную мне державную власть у меня похитили.

Иоанн Грозный

Как-то в один из дней на рубеже февраля и марта 1605 года от Рождества Христова стражник от рогатки, преграждавшей единственную, ведущую по перешейку дорогу к воротам монастыря, привёл к Ивану Воейкова задержанного путника. Тот прибыл верхом, и по всему видать, издалека. Хотел прямиком проехать в обитель, однако стража, не прельстившись даже предложенной монеткой, не пропустила.

Стражник ввёл пришлого в горницу в приказной избе, оставил с приставом, отправился обратно на пост.

Дорожную доху, длинноухую шапку и валенки задержанный снял в сенях, вошёл в червчатом кафтане московского кроя.

Девка дала ему домашние ичетыги, в которые он и обулся.

Прибывший чинно перекрестился на образа, поклонился Воейкову – вежливо, учтиво, однако с достоинством.

– Проходи, путник, гостем будешь! – пригласил Меньшой.

А сам пытливо вглядывался в незнакомца, оценивая, кем он может оказаться. То, что не случайный проезжий, сомнений не возникало. Такие просто так, от избытка времени, не путешествуют.

Ясно, что это не официальный гонец от кого бы то ни было – тот бы прибыл на санях, по февральскому-то удобному наезженному снежному тракту. Одет добротно, но небогато – чувствуется опытный путник. Чернявый, волос кучерявый – не слишком распространённая масть для местных жителей. По усам и бородке чувствуется, что, в общем-то, мужчина за внешностью следит, да только после долгого пути не мешало бы подмухортиться. Взгляд открытый, смелый, оценивающий; однако иногда глаза могут скользнуть влево и вниз, выдавая человека, который умеет при необходимости и схитрить, и слукавить, и мысли свои скрыть за показушной открытостью…

Сабля на боку простая, но добрая; по рукояти можно оценить, что ножны покидать доводилось не раз. Кинжал за поясом удобно примостился. Наверняка и засапожный ножичек имеется, а то и кистенёк без рукояти – гасило в рукаве припрятано… Не сомневался пристав, что и неоднократно проверенные пистоли заряженные готовы к бою в седельных кобурах – ольстрах…

Всё это Воейков оценил мгновенно – умение распознавать человека ещё при дворе Иоанна Васильевича осваивал. А уж в те времена ошибка в оценке незнакомца могла дорого обойтись… Впрочем, при дворе такая наука завсегда полезна, при любом правителе.

Приезжий ему глянулся. Однако то же и насторожило его – от такого ловкого да прыткого чего угодно ждать можно.

– Какими судьбами в наши края? – спросил Воейков, жестом приглашая приехавшего присесть на лавку.

Тот кивком поблагодарил. Снял саблю, аккуратно положил на лавку у двери, прошёл на указанное место.

Воейков, выказывая приязнь, без церемоний, свойски, налил в чарку крепкого вина, подал гостю. Показывая тем самым, что принимает его за ровню и со своей стороны предлагая не чиниться. А сам продолжал оценивать – как тот отреагирует на такой приём? Честь-то для того немалая – сам государев поручик угощает!..

Тот принял с нескрываемым удовольствием, отхлебнул, прижмурился, оценивая угощение… Одобрительно хакнул, пригубил ещё.

– Доброе вино! – наконец, сказал он. – Благодарствую…

И по всему чувствовалось, что и в винах, и в обхождении толк знает.

Держался приехавший просто и непринуждённо, тоже на равных, хотя и не переходя границ приличия. Чувствовалось, что он тоже исподволь оценивает, прощупывает хозяина.

Так они и дальше разговаривали – предельно вежливо, строго контролируя свою речь, и внимательно следили за поведением и словами друг друга.

Приехавший назвался Стефаном Сийским. Почему-то Воейков тут же понял, что это не настоящее его имя. Однако пока решил внимания на подозрении не акцентировать. Возникнет нужда – и у него имелся опытный кат, который сумеет вызнать у кого угодно нужный секрет.

А у Стефана – или как его, бишь, на самом деле – секретов за душой хранится немало, в этом Меньшой не сомневался.

– Сийский?.. – переспросил, нахмурившись Воейков. – Ты что ж, из этих мест родом?..

– Почему так? – удивился гость.

– Ну, озеро-то тут – Сийское!

Приезжий засмеялся:

– Совпадение… И не такое в миру случается. Меня как Стефана Сийского во многих землях знают!..

И снова Воейков обратил внимание, как гость ловко ушёл от ответа: и откуда родом не сказал, и насчёт истинного имени не проговорился. Тёртый калач, по всему видать!..

– Мне с иноком Филаретом нужно повидаться, – откровенно сообщил о цели прибытия Стефан.

(Коль назвался Анфиноген Кривоустов этим именем, так и не станем раскрывать его инкогнито).

– А зачем?

– Поклон я привёз от его воспитанника, – простодушно ответил приезжий. – Ехал в эти края, ну и попросили заглянуть в обитель…

Он всё время говорил предельно искренне, бесхитростно, как-то подчёркнуто откровенно… И только по чуточку прищуренным глазам опытный Воейков чувствовал лёгкую усмешку, скрывавшуюся за этой бесхитростностью.

Однако…

Однако не возникало у Ивана раздражения в связи с этим. Он словно чувствовал: они со Стефаном прекрасно понимают друг друга, понимают обоюдную недосказанность, взаимное признание правил игры, при которой подразумевается больше, чем говорится. И оба они распознают, что им хочет сказать собеседник, а не только то, что он произносит устами.

– Поклон на словах, или письменный? – уточнил Воейков.

– Письменный, – не стал натуманивать Стефан. – А на словах… Ничего особенного – поклон, да справиться о здоровье. Да узнать, помнит ли он воспитанника своего… Тот за него Богу молится и просит не забывать…

– Письмо я посмотреть должен, чтобы крамолы какой в обитель не проникло… Времена неспокойные…

– Служба государева… – не стал спорить приезжий. – Понимаю… Только ты уж передай непременно…

Напрямую он на встречу с отцом Филаретов не напрашивался. Нахрапом взять не пытался… Серебряный ключик не предлагал… Вроде как хотел показать: не очень-то мне эта встреча нужна.

Но по взгляду его чувствовалось, что и встреча ему нужна, и мошной поделится за эту встречу.

– Но только