Вторая смерть Эди и Вайолет Бонд - Аманда Глейз

– Должен признать, мисс Бонд, теперь я понял, почему эта часть представления происходит не на сцене.

Эди только моргнула в ответ. В кабинете было темно, лишь синеватый огонек керосиновой лампы разгонял тени подступающей ночи. Но Эди все равно разглядела на лице юноши насмешливый вызов. Услышала ленивую уверенность в его голосе.

Он же считал, что это все обман.

Что она обманщица.

Руби мертва!

– Что вы здесь делаете?

На миг Лоус как будто опешил от ее резкости. Но быстро собрался.

– Я мог бы задать вам тот же…

– Нет, – выплюнула Эди.

Руби мертва. Но она попросила кое о чем. Попросила поспешить.

– Вы зачем-то проследили за мной, – быстро, ледяным тоном продолжила Эди. – Расскажите мне зачем, а потом оставьте меня в покое. Я ничего не нарушила и не понимаю, зачем вам преследовать меня на каждом…

– Мисс Бонд, вы вломились на место преступления.

– Я никуда не вламывалась.

– Да, – согласился Лоус, – вы просто украли ключ.

Эди титаническим усилием воли сохранила лицо спокойным. Так вот откуда он знал, что она придет сюда снова. Она была совершенно уверена, что он не заметил, как она прикарманила ключ, но вообще-то стоило это предвидеть. От его соколиного глаза ничто не укроется.

Но все это было уже неважно. Руби мертва, и она просила поспешить.

Куда именно спешить, Эди не представляла. Но под слишком острым и пристальным взглядом Лоуса Эверетта она и не догадается. Нужно как-то от него отделаться. Нужно остаться одной и поразмыслить, пока мольба Руби еще не померкла в памяти. Как она теперь жалела, что вообще его встретила! Как жалела, что попросила его о помощи тогда, у…

Эди охнула.

У черных врат!

– Черные врата… – растерянно произнес Лоус. – Какие еще черные врата?

Только тогда Эди сообразила, что думала вслух. Проклиная себя за неосторожность, она развернулась, распахнула дверь кабинета и лишь на секунду замерла, запоздало вспомнив, что запирала за собой.

– Поскольку ключа в моем распоряжении не было, – сказал Лоус у нее за спиной, – увы, я вынужден был вскрыть замок.

Но Эди было уже не до замков с ключами. Не говоря больше ни слова, она выскочила из кабинета и помчалась по коридору. В голове носились мысли о том, что значило ее открытие.

Могут ли черные врата, про которые сказала Руби, оказаться тяжелыми коваными воротами, перед которыми держала речь Лора де Форс? Воротами лечебницы для душевнобольных, куда Эди случайно забрела не далее как сегодня днем, – воротами, от которых у нее мурашки по спине бегут?

И Руби ведь сказала еще кое-что.

«Мрак. Глаза».

Эди шла в смерть, надеясь, что душа Нелл Дойл сообщит ей, в кого вселился беглый дух. Но вместо Нелл она встретила мерцающую Руби. И та сказала, что у кого-то в глазах мрак.

Именно по глазам всегда определяли одержимость. Потому-то Вайолет зажмуривалась, призывая духа: чтобы никто не заметил перемены. Если Руби показались странными чьи-то глаза, значит ли это, что она лицом к лицу столкнулась с одержимым? Не он ли ее убил? Может ли непонятное мерцание быть связано с причиной смерти?

«Поспеши».

За спиной раздались шаги, и Эди с раздражением – но без удивления – отметила, что с ней поравнялся Лоус.

– И что, вы всерьез ожидали, что я попадусь на этот фокус?

Эди резко обернулась к нему:

– Прошу прощения?

– Я про то, как вы сидели на полу и не реагировали, когда я раз пять вас окликнул. Вы действительно думали, что меня так легко провести?

Они вышли в холл, но, не успела Эди открыть дверь, Лоус шагнул вперед и придержал ее. Эди опустила голову, старательно избегая смотреть ему в глаза, и рванула мимо него в ранние вечерние сумерки.

Поглощенная горем о Руби, Эди чуть не забыла, что Лоус только что наблюдал, как она перешла из-за Завесы. В комнате было темно. Заметил ли он, каким безжизненным было ее тело? Уловил ли перемену, когда ее дух вернулся?

Она покосилась на Лоуса. Закатное солнце под углом било ему в лицо, ярко высвечивая щеки. Почувствовав ее взгляд, он посмотрел в ответ – сверху вниз, с горящим в глазах любопытством.

Но в этих глазах всегда было любопытство. Они всегда горели. Как было отличить интерес другого свойства?

Может статься, лучшей тактикой будет перевести разговор и делать вид, что не случилось ничего необычного.

– Я была бы очень признательна, – произнесла Эди, – если бы сегодняшние события остались между нами.

Лоус скривил губы.

– Вы сейчас о том, как украли из-под носа полиции ключ от кабинета мертвой женщины, или о том, как незаконно вломились сюда, – или, может, о том, как изображали сеанс, хотя у вас даже не было зрителей?

Она отвернулась и уставилась прямо перед собой. Вот так сменила тему.

– Предлагаю сделку, – весело, но вполне серьезно сказал Лоус. – Вы расскажете мне, зачем на самом деле явились в салон Фрэнсис Палмер в столь поздний час, а еще для чего приходили днем. Тогда, может статься, у вас получится уговорить меня придержать историю с кражей ключа.

Эди не ответила, и Лоус заговорил снова:

– Ну право же, мисс Бонд. Вы вроде порядочная женщина. Подумайте, как приятно будет наконец рассказать правду. Если признаетесь, я готов даже пообещать вам анонимность.

Эди остановилась и развернулась к нему. Как же не вовремя.

– Мистер Эверетт, кажется, вы ждете от меня какого-то признания. Не будете ли так любезны просветить меня, в чем же я обвиняюсь?

Лоус, остановившийся вместе с ней, задумчиво, оценивающе заглянул ей в лицо. Потом, подняв глаза, наскоро осмотрел оживленную улицу, по которой грохотал вечерний поток транспорта.

Наконец он кивком указал Эди на проулок между домов. Та неохотно двинулась за ним.

Улочка была узкой, и между ними осталось хорошо если сантиметров тридцать, когда Лоус выжидающе посмотрел на Эди и тихо сказал:

– Странствующие медиумы ходят в гости к кому-то вроде Фрэнсис Палмер с одной-единственной целью. Вы хотели купить сведения о ее здешних клиентах. А потом, узнав о произошедшем с ней несчастном случае, вы решили дождаться, пока полиция уйдет, и прийти снова – порыться в документах несчастной усопшей. Скажите, вы ведь слышали мои шаги по коридору? Поэтому решили изобразить транс? Должен признаться, это единственное, чего я до конца не понял.

Пока Лоус говорил, Эди осознала: незачем волноваться о том, что он успел увидеть, а что не успел. Не он первый, узрев правду смерти, предпочел считать