1916. Волчий кош - Тимур Нигматуллин

Он взял бинокль и посмотрел на город. Тучи, пропавшие к обеду, вновь заслонили небо, плотно лепясь друг на друга черными, тяжелыми буграми. От Шубинской горки до Чистого булака город погрузился в темноту в преддверии степной бури.

– В нас? – наконец-то ответил Иманов. – Может, и в нас.

– Не может, – убедительно произнес Алимбай, – а точно в нас. Первым делом вы у себя на Тургае Абдугаппара ханом на кошме подняли. Хорошо, а что ваш хан делать будет? Тебя на Акмолинск отправил. Тридцать жигитов дал! Сардаром назначил! Великие дела, Аман! А дальше что? Придут еще сто человек, где им оружие брать будешь? Опять приказы русских исполнять начнешь? Так зачем вам хан, раз вы чужие задания выполняете?

– Ты где таким умным стал? – удивился Иманов. – Тебя послушать, в Думу отправлять надо. К алашевцам… Те тоже с утра до вечера болтают.

– Были учителя… Ты послушай, – Алимбай наклонился к Иманову, – бумаги эти жечь нельзя. Нужно каждому человеку из списков показать, что мы вытащили их из вой ны. Да сунуть в рожу другим, чьи имена закрыты за деньги. Ты Халила-караванщика знаешь?

– Нет, – мотнул головой Иманов.

– Должок за ним. На Нуре его караван с китайцем пропустил, не стал трогать. И предупредил о набеге на город. На его верблюдах бумаги из управы вывезем, схороним, а как все уляжется, по аулам разошлем. Люди нужны, Аман! Люди, которые будут не за деньги, а от сердца помогать. Хватит баранов друг у друга воровать. Карабек в городе есть…

– Кто такой?

– Мулла из татарской мечети. Так вот, этот Карабек говорит, что в степи до тех пор чужие командовать будут, пока своим эта степь не станет нужна. Пока мы, а не чужие, степью не научимся управлять. И лет сто на это надо…

– Сто? – взметнул брови Иманов. – Так долго?

– Да, – Алимбай потрогал свой шрам, – но начинать нужно сейчас! Иначе будем как эти…

– Рабы? – подсказал Иманов.

– Хуже… Звери в зоопарке! Видал? Я видел. Цыгане в Петропавловске показывали. Сидят, рычат, а укусить не могут. Им сквозь прутья еду бросают, а они кушают. Дети камнями кидают. Кто с выдумкой, тот палкой тычет по морде. Я там волка видел. Худой, шерсть свалявшаяся, сам на ногах еле стоит, а из пасти слюна бежит. В глаза ему посмотрел. А он мне… Смерть за его спиной стояла… Жутко мне было. Не смог… отвернул взгляд.

– Кто до такого додумался? – изумленно спросил Иманов. – Кто эти цыгане? Люди хоть?

– Люди, – Алимбай прикусил губу, – я ночью к ним в табор пришел. С клетки каскыра замок сбил, а тот уже мертвый лежал… Голову на луну повернул и умер!

Неожиданно со стороны мазаров раздался выстрел. Иманов мигом вскочил, за ним подлетел Алимбай, и они кинулись сквозь березняк в сторону могил. На вытоптанной траве рядом с каменным мазаром лежала винтовка, возле нее сидел закутанный в полосатый халат молодой казах с длинной, закинутой на плечо косичкой.

– Жумабек, – подскочил к нему Алимбай, – кто стрелял?

– Нечаянно! – чуть не плача, ответил тот, и в тот же миг Иманов громко прокричал:

– По коням! На город! Кадырбай, ты с левой стороны, вдоль реки! Садык! Идешь через булак! Я по центру… Алга!

Разъезд дежурных казаков, услышав выстрел, стремительно выскочил в степь, направляясь к мазарам… Три конных казака вскинули винтовки, несясь прямиком на отряд. Сарбазы быстро, будто только и ждали приказа, запрыгнули на коней, и уже через минуту отряд, разделившись на три части, приготовился выйти из укрытия.

Алимбай, отвесив Жумабеку пощечину, грозно сказал:

– Плакать потом будешь! Не успокоишься – убью!

Молодой казах быстро перекинул косичку с правого плеча на левое и подскочил с земли.

– Аргыны! – скомандовал Алимбай. – Идем с Имановым! Заходим с Северного выгона! Командуй, Аман!

– Жигиты, – перехватил Иманов слово, придерживая коня, – городских не трогаем! Правый и левый фланг затягивает казаков на себя, выводит в степь и уходит на Майбалык! Алимбай отвлекает по Северному выгону! Центр проходит до банка, с выходом на управу. Все поняли?

– Все! – уже не скрываясь, хором закричали всадники. – Аруах!

– Алга! – Иманов пятками ударил своего коня и понесся навстречу казакам. – Алга!

Роща вздрогнула и, на миг затихнув, взорвалась от удара копыт. Серой завесой накрыло кривые стволы деревьев, и казалось, что конница выскочила из пустоты, из воздуха… Как в древности дикие гунны, вылетавшие полчищами из узкого горлышка Алтайского котла, несли за собой смерть и ужас, так и сейчас отряд степняков, обезумев от ярости и предвкушения крови, бешено скакал вперед.

Разделившись по команде на четыре отряда и не сбавляя темп, казахи расползлись по степи и зажали Казачий стан в клещи. Город, накрытый тьмой, громыхал от грозы, молнии время от времени озаряли на мгновение высокие купола церквей и зеленую крышу мечети. Клубы пыли, поднятые копытами, скрыли ряды конницы, сделав их невидимыми.

Иманов оглянулся. За ним скакали его сарбазы. Три десятка человек, которые вопреки всему решили напасть на город, чтобы отбить у русских списки для призыва на вой ну. Многие из них погибнут, пусть… Но главное они все равно сделают! Докажут, что просто так свободу у них не отнять.

– Не стрелять, – закричал он, выхватывая шашку, – я сам!

Казаки, выстрелив из винтовок по несущейся армаде, развернули своих коней назад. Один из них, на пегом коне, чуть замешкался с поводьями, и Иманов с подлета снес ему голову.

– Аруах! – раздался вопль.

Двое всадников, отделившись от центрального строя, погнались вдогонку за казаками. Один за другим убегавшие к городу казаки слетели с коней, и их поруб ленные тела остались лежать на дороге, дергаясь под ударами лавины копыт.

Акмолинск то и дело вздрагивал от зигзагов молний. Гром, гремевший со всех сторон, оглушал, раскатываясь все ближе и громче. В момент, когда отряд, перескочив через Чистый булак, влетел в город, раздался такой грохот, что Иманов понял: Литвин начал свою акцию!

Вслед за грохотом в центре города взметнулась яркая вспышка и облако дыма поднялось к небу.

– Алга! – закричал Иманов, придерживая борик. – Проходим стан и сразу в банк!

Но его уже никто не слышал… Степняки пчелиным роем ворвались в Казачий стан. От неожиданности казаки собрались не сразу. Выбегали на улицы в одних портках, хаотично размахивая шашками. Их рубили с коней. Семиреченские падали, сраженные, наземь. Лужи воды, смешивавшейся с кровью, блестели в свете зажженных факелов. Со стороны реки, держа в руках смотанные простыни, бежали бабы. К то-то в пылу бойни рубанул рослую казачиху, и белоснежное белье подлетело вверх, покрытое