1916. Волчий кош - Тимур Нигматуллин

Бой шел с трех сторон. У реки сарбазы во главе с Кадырбаем теснили казаков к воде, зажимая их у плеса. Слева, там, где в город ворвался отряд Садыка, уже шла пальба. Значит, Садык скоро развернет сарбазов на отход. Долгих перестрелок в городе степняки не выдержат.

Иманов попытался остановить одного, затем другого сарбаза, но тщетно. Те, вой дя в раж, обезумели от крови и кажущейся легкости победы и не замечали, что все больше и больше казаков уже в строю с винтовками и саблями. Вокруг станичных хат и между штакетинами заборов повылезали стволы ружей, грохот от пальбы перебивал крики раненых.

Степняки, разлетевшись по стану, запутались в узких улицах и то и дело упирались в глухой тын. В улочках биться было трудно. Кони застревали и неповоротливо елозили боками по частоколу, пытаясь вышибить ограды копытами.

Иманов еще раз крикнул и, уже не оборачиваясь, поскакал в центр города. Первая задача была выполнена. Если он смял Казачий стан, то и левое, и правое крыло тоже снесли укрепление, нанося урон казакам. Где-то на окраине города, на самом конце Казачьего стана, бьется Алимбай. На него вся надежда. Додумается, что к банку нужно идти с подмогой, или нет?

Он уклонился от выскочившего прямо на него казака и шашкой отбил атаку. Казак, проехав пару метров, развернул коня и снова ринулся на Иманова. Не семиреченский, отметил Иманов малиновые лампасы на противнике, не местный… Вновь мимо просвистело лезвие клинка, слегка задев его стеганый халат. Молодой совсем, безусый… Иманов сделал вид, что казак ранил его, и слегка накренился вправо. Казак, увидев это, с улюлюканьем подскочил к степняку и широко размахнулся, чтоб намертво снести противника, но неожиданно остановил взмах и так и оставил руку поднятой. На его лице показалось удивление, он посмотрел вниз. Из уголка рта слабой струйкой пробежала кровавая ленточка.

Степняк выдернул шашку из тела удивленного казака, вытер клинок о его малиновые лампасы. Тот, выронив шашку, схватился обеими руками за живот, придерживая вываливающиеся кишки. Конь, будто ожидавший такого исхода, медленно побрел в сторону казарм, разматывая на ходу выпавшие внутренности своего хозяина.

Яркая молния ослепила на секунду, а потом Иманов заметил, как все вокруг пылает и мечется. Как летят в разные стороны кровавые ошметки, падают наземь кони и переворачиваются на бок повозки. Как горит подожженная церковь, на верху которой, под куполами, звонарь отчаянно бьет в колокол. Он увидел, как летят по центральной мостовой кареты с ранеными, как какой-то житель срывает с купеческого дома кровельную медь, как несутся толпы разъяренных людей со стороны Рабочей слободы и, ломая все на своем пути, бьют стекла, крушат двери лавок и магазинов. От увиденного Иманов на мгновение зажмурился.

Раздался еще один взрыв, мощнее предыдущего. От грохота заложило уши, и Иманов, схватившись за голову, сбил с нее борик. Он спешился, ища головной убор на земле.

– Училище взорвали! – заорали у него под ухом. – И из острога всех освободили! Айда, ребята! Что ползаешь, урюп… С дороги! – человек пнул Иманова в сгорбленную спину. – Айда наших вызволять!

Иманов потянулся было за револьвером, но не успел. Толпа снесла его в лужу и, не давая подняться, пронеслась по нему. Ему удалось закрыть лицо руками, подставляя под удары подошв спину. Когда горожане исчезли, он поднялся на ноги, отыскал в луже борик и, ни секунды не медля, поймал бегающего рядом коня. Времени было в обрез. Через полчаса солдаты сомкнут город в кольцо и выйти из Акмолинска будет не так-то просто. Он пальнул пару раз в воздух и понесся в сторону «Степного банка».

Глава 15. Взрывы

Оконце острожной камеры под вечер заволокло тьмой. Солнце, выглянувшее после утреннего дождя, так и не надышалось, не успело вдоволь разыграться лучами, выплеснуть из себя всю позолоту, чтобы уйти на излете дня багровым наливным диском за Шубинскую сопку. Вместо заката небо затянулось густым сажевым покровом, словно город залез под тяжелый плотный альков. Молнии кнутом полосовали небо, то хлеща одиночными, кривыми, как сабля, ударами, то расползаясь ветвистым каскадом над Ишимом.

Халил, прислонившись к стене, вел счет вспышкам молний. Одна, похожая на пучок луковых корней, шарахнула прямиком по городу, озарив пожарную каланчу и крыши домов. Вслед за ней раздался крик, и он плотнее прижался к стене. Со стороны улицы кто-то настойчиво требовал пустить его в острог. Затем послышались шаги, и голос оказался уже в коридоре.

– Я сам вернусь! Арсен, иди в театр. Помощь не нужна мне. В театре Садвакасу поможешь. Вдруг что… Иди, я говорю!

Голос муллы Халил узнал сразу. Отойдя от стены, он подошел к решетке, преграждая на всякий случай дорогу Феодосию. Тот, заметив движение, усмехнулся.

– Опять к тебе? Да не боись… Я кидаться просто так не буду!

Халил, не успев ответить, увидел муллу, идущего рядом с охранником. Дядя Михась на этот раз из коридора не ушел, остался сторожить возле входной двери.

– Вы балакайте! Я покаместь тута побуду… Халилка, смотри, штоб утрешний балаган не вышмыгнул сызнова, – охранник незло погрозил пальцем. – Бядакуры, – обратился он к Карабеку, – лавошника чуток не замяли.

– Джалила? – спросил Карабек, но не охранника, а Халила.

– Приходил утром. Просил бумаги ему дать.

Карабек задумчиво покачал головой.

– А ты?

– Мне эти бумаги, – Халил поднес руку к горлу, – вот здесь. Я про них ничего не знаю. Тропицкий в острог упек. Джалил требует, награды обещает. Вы, хаджи, вчера про них говорили… Вот этот человек забрать их тоже хочет, – переходя на шепот, сказал Халил.

– И этот тоже?

Карабек наклонился вправо и через плечо караванщика рассмотрел Феодосия.

– Сказал, два тюка в управе забрать надо. Иманов за ними пришел… Что это за бумаги, хаджи? Почему из-за них все ко мне идут? У меня их нет…

– Я знаю, знаю… – тихо произнес Карабек. – Ты про царский указ слышал? Тот, что на фронт издан был?

– Верблюдов по нему хотели забрать.

– И людей заберут. Погонят на смерть, на бойню…

Карабек в упор посмотрел на Халила.

– Ты из Бухары тяжелый выбор привез. Тропицкий документы возьмет – всех подчистую на германцев погонят. Если Иманов их получит, то бунты по степи пойдут. Нужно ли это сейчас?

– А в документах что?

Халил, услышав за спиной шорох, обернулся. Феодосий поднялся с нар, пытаясь расслышать, о чем они говорят.

– Царский указ.

Карабек достал из кармана четки и защелкал ими, рассматривая стоящего чуть поодаль Феодосия.

Заметив взгляд, Феодосий сделал отрешенную мину и, посвистывая,