Прекрасные маленькие глупышки - Оливия Хоррокс

глядела в окно, пытаясь сосредоточиться на достопримечательностях столицы, но мои глаза постоянно возвращались к затылку Александра. А что, если это не лучшая идея — воспользоваться приглашением Роуз?

Улицы становились все более узкими, а здания — менее импозантными. Мы проезжали мимо хорошеньких белых домиков, окутанных облаками пурпурных цветов глицинии. Наконец автомобиль замедлил ход и остановился. Александр вылез и, взяв чемоданы, направился по дорожке, выложенной плитками в шахматном порядке, к блестящей черной двери с медным молотком в виде льва.

— Мы вернулись! — крикнул он, когда мы втиснулись в узкий холл, украшенный весьма необычными абстрактными произведениями искусства.

Я решила рассмотреть их повнимательнее, когда на лестнице появилась женщина лет шестидесяти с длинными седеющими волосами. Одетая в шелковое кимоно, разрисованное журавлями и ветками цветущей вишни, она проплыла по последним ступеням и, поцеловав Роуз и Александра, обратилась к нам с Ниной.

— Дайте-ка я угадаю… — произнесла она хрипловатым низким голосом. — Полагаю, вы Берди? — Она указала на меня пальцем. — А вы, должно быть, Нина. Мое имя Джозефина, но вы можете называть меня Джо. — Я протянула ей руку, но она заключила нас с Ниной в объятия.

— Добро пожаловать, добро пожаловать! — воскликнула она, и Александр потащил наши чемоданы вверх по лестнице. — О, Алекс, отнеси их в комнату Рембрандта! — крикнула она ему вслед.

— Это вы нарисовали? — спросила я, указав на абстрактные сюжеты на стене.

— Да, я, — ответила она, с нежностью улыбнувшись им, а затем снова переведя взгляд на нас с Ниной. — Моя племянница и племянники сообщили мне, что вы приехали ради участия в конкурсе при Королевской академии. Я очень хотела бы взглянуть на ваши работы. Может, покажете мне их после ужина?

Дом Джо оказался вовсе не таким, как я ожидала. В отличие от Эбботсвуд-холла, который дышал историей и хранил реликвии давно ушедших времен, этот особняк был обставлен современно и эклектично. В каждой комнате чувствовалось влияние разных стран — от разрисованных вручную обоев в китайском стиле до персидских потертых ковров на деревянных полах и турецких мозаичных ламп, которые стояли на антикварных столиках. Джо повела нас на экскурсию по дому, рассказывая, как собирала эти предметы во время своих путешествий. В гостиной на первом этаже, у письменного стола, сидел Генри Тремейн, он сосредоточенно писал письмо и грыз кончик ручки. Когда мы вошли, он удивленно поднял глаза, а затем улыбнулся.

— Мисс Грэхем, как приятно снова вас видеть! — воскликнул он, затем шагнул ко мне и наклонился, чтобы поцеловать руку. — И мисс Госфорд, не так ли? — уточнил он, повернувшись к Нине. — Мы не познакомились должным образом, но я счастлив представившейся возможности.

— Уймись, мальчик! — рассмеялась Джо и отодвинула Генри в сторону. Он с лукавой ухмылкой рокового мужчины вернулся к своему письму. В эту минуту в холле прозвенел дверной звонок.

— Наверное, это Эдди, — сказала Нина, собираясь выйти навстречу. Но затем она остановилась и схватила меня за руку. — Берди, ты можешь оказать мне услугу и не говорить ему, что я кого-то встретила в галерее? — настойчиво попросила она.

Я заглянула ей в глаза, пытаясь найти объяснение, но Нина лишь пристально смотрела на меня в ожидании ответа и больно сжимала мою руку.

— Конечно, не скажу, — спокойно ответила я. Как же хотелось выведать у нее, в чем дело! Что она скрывала и кто тот таинственный мужчина?

— Мне пора заняться ужином, — сказала сама себе Джо, притворяясь, будто не заметила этого странного разговора. — Мы будем есть в саду, сегодня такой чудесный вечер.

— Могу я чем-нибудь помочь? — спросила я, следуя за ней через холл на кухню.

Роуз и Александр уже что-то готовили там — точнее, готовил один Александр. Роуз же сидела на кухонной стойке, таская с его разделочной доски виноград.

— Ты рискуешь потерять палец, — пригрозил он, укоризненно взглянув на сестру. Но она лишь безмятежно улыбнулась и взяла еще виноградину.

— Ты только грозишься. — Она подмигнула и, спрыгнув на пол, потрепала Александра по плечу. — Вы получили удовольствие от экскурсии? — спросила она меня.

— Очень красивый дом, — ответила я. — Но я не назвала бы его маленьким.

— Ну, по сравнению с нашим… — Пожав плечами, Роуз утащила еще одну виноградину.

— Берди, пожалуйста, не могли бы вы унести это, пока моя сестра все не съела? — попросил Александр, со вздохом передавая мне вазу с фруктами.

К маленькому патио Джо примыкала длинная узкая лужайка, на которой разместили стол и разномастные стулья из дома. Десятки мерцающих свечей были расставлены по столу, их танцующий свет отражался в фарфоре и хрустале. Я потрогала льняную скатерть в восхищении от пиршества, ожидавшего нас. Еды хватило бы на то, чтобы накормить целый полк. У меня потекли слюнки при виде корзинок с хрустящим белым хлебом, деревянных досок с сырами, украшенными фруктами — напоминающими драгоценные камни, — тонких ломтиков вяленого мяса и запеченного в меду инжира. Я глубоко вдохнула, и мускусный аромат глицинии окутал меня задумчиво-романтическим настроением. По-видимому, это мое последнее прекрасное лето… Звук шагов отвлек меня от размышлений, и, обернувшись, я увидела Александра, который направлялся ко мне с бутылками в руках. Поставив их на стол, он посмотрел на меня с нежностью и любопытством.

— С вами все в порядке? — осведомился он. — У вас какой-то потерянный вид.

— Не совсем. Возможно, я на перепутье, — пробормотала я, снова любуясь накрытым столом. — Я как раз думала о том, что, возможно, это последнее лето моей свободы.

— Почему оно должно стать концом вашей свободы? — спросил он в недоумении. Вероятно, я сказала слишком много. Хотя, может, и стоило бы поведать Александру о Чарльзе и надвигающейся помолвке? Но под его дружелюбным, мягким и ласковым взглядом я не находила слов.

— Не знаю, — наконец проговорила я. — Может быть, дело в том, что завтра мой день рождения. Я стану старше, и близкие ожидают, что я остепенюсь… Но именно сейчас в моей жизни появилось множество возможностей, и пока непонятно, в какую сторону она повернет. — Это было довольно близко к правде — и большее, что я могла ему открыть.

— Должно быть, это приятное чувство, — произнес он с задумчивой улыбкой, откупоривая бутылку и наливая вино в два бокала. — У моей семьи есть определенная тяга к экстравагантности, так что весьма рекомендую вам последовать этому примеру.

— Вы так и поступили бы? — спросила я, принимая от него бокал, и он задумался.

— Я говорил, что хочу дать себе волю. Вероятно, время, которое я проведу вдали от Эбботсвуда, идеально подойдет для этого. Полагаю, наступило и мое последнее лето свободы… — Взбалтывая вино в бокале, он на мгновение погрузился в размышления, потом чокнулся со мной, и наши