Дельта чувств - Виктор Иванович Миронов

Это вполне можно представить.

Глава – 13

Наставление – знание. Не утверди себя беззаконием. Нечестивый – пролитие крови, уста праведных спасают. Хвали, но по мере разума, а развращенный сердцем будет в презрении. Лучше простой, но работающий на себя, нежели выдающий себя за некоего. Притчи Тин_ниТ.

Ханна тоже потрудилась хлопнуть в ладоши, когда её супруг изъявил свою волю. Иерофант солнца, с угодливыми ужимками, вышел из-за спинки трона и закатил глаза, когда царица бросила ему:

– Тейя Ань Нетери призывает Ханну.

Великая Мать стояла лицом к зале, перед сводчатыми проёмами окон и учащённо, всей грудью, дышала после славословий солнцу. Не прошло и нескольких минут, как появилась та, которую она потребовала. Тейя припала к порогу трёх ступеней трона, у крылатых тел керубов. Ханна, осторожно ступая по ступеням, со слабой улыбкой и опущенными веками, подходила к госпоже стран. Она в эфирном плиссе, обтекавшего её фигуру, платья: виднелись груди, пупок и бёдра. Ханна приблизилась к подруге и пала ниц.

«– Вот и ты, серебреная голубка, милая моя постельная подружка», – сказала Ханна, обняла её и поцеловала в глаза и губы. – Мне захотелось увидеть тебя и, хотя бы погодя выразить тебе мою любовь, это как-то вдруг нашло на меня. Не обременителен ли тебе мой зов? Не обременительно ли тебе твоё священное состояние Подруги Царицы? Наверно моему Величеству не следовало бы напоминать тебе о любви, а тем самым и вызывать её. Видишь, как тонка душой царица, как она всё понимает. Я была бы благодарна тебе, если бы мне удалось сегодня удержать при себе тебя. Но довольно об этом. И опять-таки, как человек, я сейчас снова поцелую тебя, священная моя любимица, в глаз, щёки и губы. Ты не удивляйся, что я делаю это не только при Мильке, но и при твоём муже, ведь ты же знаешь, что Ханна любит, подчёркнуто показывать свою человечность. Я ставлю тебя в известность о прогулке человека из золота, на лунной барке. Я хочу сидеть с тобой – священное моё сокровище – под балдахином, держать тебя у своих ног и, то и дело при всём народе, горячо целовать. Это не рассердит владыку солнца и вызовет ликованье у народа, и прекрасно поведает о сущности, духе и доброте. Я рада, что рассказала о своём намерении. Ступай же на лунный струг, сокровище моей человечности! Ханнон и Ханна безмерно будут сейчас заняты. Пусть пока тебя развлекут плясками и игрой на лютне. Я вижу, это тебе по душе. Тебе Тейя Ань Нетери всегда по душе всё, чего Звезда хочет. Если бы всем людям было по душе то, чего вы желаете, дела мира обстояли бы лучше. А пока прощай, прощай утреннее облачко с золотым краем чертога, пока!

Божественная чета сходила по ступеням от трона к поставцу. Расписная дверь открылась и сразу неразличимо слилась с «окном проявления». Растроганные Величества божеств направились на золоченую колесницу, с широким седалищем, с подушками под пурпурным шёлковым балдахином. Божества показались у «окна проявления», подобия балкона, обращённого ко двору. Это был гигантский балкон. На него-то и вышли Величества, осыпаемые всякого рода приветствиями, которые восклицали им люди. Такое зрелище навсегда остаётся в памяти того, кто его видел.

Двор утопал в чёрной мантии и блеске пурпура – в благочестии Луны и в щедрой милости Солнца. Ажурные эти цвета, на изящных синих шестах, колыхались под солнечным небом на лёгком ветру. На дворе иерофантиды бьющие в тамбурины, тут и корибанты – быстрокрылые воробьи – с детской прядью (хохолки). Упряжки колесниц с приплясывающими лошадьми, покачивавшими высокими пурпурно-чёрными султанами, а позади них, лицом к балкону, в поклоне женщины-возницы. Под громкое изумленье толпы, божественная чета, с пурпурным и эфирным блеском, ступала по ступеням лестницы вниз ко двору. Это было зрелище.

В этот день в стране, Откуда Нет Возврата, Эбес собирал сокровища дани. Вожди иберийских племён осыпали чету обильным и благодатным дождём драгоценностей: нитями золотых бус, золотыми львами, золотыми запястьями, инкрустированные золотом кинжалы, вазами из чистого золота и серебра. Сокровище нагромоздили на каменных плитах настила двора, перед ступенями, ведущими к трону. Ведь и не удивительно, столько золота и серебра бывает только в преисподней, и только благодаря этому золоту и серебру Мот стал сразу же состоятельным божеством. Прекрасный мотив созерцания являлся пропуском и, являясь им, служил трогательным продолжением действия мистерии.

Но вот богов провели по парадному проспекту к воротам и столпам Мелькарта, тут скороходы подставили Мильку и Ханне колени и затылки, чтобы они по этим живым ступенькам взошли в колесницу. Их глаза глядели на широкий, вымощенный шестигранным камнем, выезд, который огибал пруд.

– Счастливы страны, которым достался такой господин! – Сказала Ханна супругу, когда колесница тронулась праздничным шествием. – Вправе ли я сказать тебе это, супруг? Согласен ли ты со мной? Что ты думаешь относительно такой прогулки. Она наглядный символ человеческого начала, к которому мы с тобой привязаны. В тебе, мой супруг, есть какое-то высокомерие и оно, я считаю, связано с твоим образом посвящённого молчанью, с образом жертвы и венка мирты.

– Я в руках самого высокого, – отвечал мальчик. – Как Отец ни поступит со мной, всё будет благодеянием. Сохранён я только солнцу, он жених народа, а народ его невеста. Если о тебе, о звезде говорят: «Вечером женщина, а утром мужчина», – то, вероятно, и ты, когда приходит срок, становишься женихом.

– Миловидной красавице такая двойственность, пожалуй, к лицу, но и сыну двойственность, однако, естественно. Ты говоришь так, словно ты нашёл в себе истинного и единственного бога. Возможно ли, чтобы истинным и единственным богом был солнечный диск, создатель зренья и зримости, ведь он же и ночной лунный образ?

– Он странник и не останавливается на солнечном диске. – Отвечал Мильк. – Я, только стоянка на его трудном пути. Моё Величество полно неудовлетворённости, если ты, супруга, понимаешь такие качества высокомерием. Это качество отмечается печатью почёта и безусловной необходимости. Значимость храма Эшмуна состоит во мнении, что человек должен служить только самому высшему. Поэтому помыслы и желанья его храма идут дальше храма Солнца.

Мильк сидел на кресле колесницы, наклонив голову, и сжимал подбородок концами пальцев.

– Так Солнце только стоянка на пути к Луне? – спросила Ханна. – Говори! Не то я буду говорить сама, хотя и не представляю для себя, что я тебе могу сказать.

Мальчик прикрыл свои глаза перстами.

– У Лани есть необходимое высокомерие, – царица