Демократия, не оправдавшая надежд - Александр Владимирович Быков

Дилакторского на месте не оказалось, он срочно отбыл в Архангельск на совещание по вопросу зимнего обмундирования войск. Смыслов отправился для доклада об активности противника в штаб британского генерала Финлейсона. Его не сразу хотели впускать, но, назвав фамилию Дилакторского, Смыслов устранил все сомнения, и тотчас был принят офицерами штаба. Генерала не месте тоже не было, он инспектировал войска в Шенкурске.

– В ближайшее время Тулгас будет атакован, – сообщил подпоручик англичанам, – в лесах по правому берегу Двины замечены на подходе маршевые роты, которые заходят с фланга. Стали известны фамилии командиров подразделений Фукс и Малаховский. Последний, по-видимому, поляк, поскольку имеет польское имя Казимир. Они рассчитывают на легкую победу, и даже взяли с собой в отряд женщину. Вероятно, это любовница Малаховского.

Англичане переглянулись.

– Отличная работа, господин разведчик, мы незамедлительно примем меры.

8 ноября на лесной вырубке перед позициями американцев появился патруль большевиков. Боло сразу же стали стрелять, намереваясь вызвать ответный огонь и обнаружить огневые точки противника. Американцы ответили из всех стволов. Большевики, выполнив задачу, отошли.

– Что это было? – Спросил сержанта рядовой Шой.

– Пока не знаю, надо отправить дозор и выяснить обстановку. Пойдешь? – Спросил Шоя сержант.

– Когда это я отказывался от пинты хороших приключений? – Ответил солдат.

Дозор американцев под покровом темноты проник в лес и вскоре обнаружил большое скопление противника. Шой прикинул, боло было никак не меньше роты против взвода, держащего оборону.

Когда дозор благополучно вернулся под защиту блокгауза, Шой немедленно поделился своими наблюдениями.

– Мне показалось, что эта озорная выходка боло с обстрелом наших позиций имела одну цель – прощупать нашу огневую систему и почувствовать наше настроение в обороне. Противник уверен в себе, чего не замечалось за ним ранее. Чем дальше мы тесним большевиков внутрь края, тем сильнее они становятся. Сейчас они собрались в лесу и демонстрируют свою готовность к открытому бою. Какие молодцы! Лично я начинаю понимать цель их пропагандистского лозунга, требующего столкнуть нас в Белое море. Недурная затея, красные ребята, но толкать вам придется долго…

– Это все, что вам удалось выяснить? – Спросил сержант.

– Хотел бы больше, но тьма – глаз выколи, как стакан чернил, – ответил Шой.

11 ноября с рассветом большевики несколькими колоннами начали наступление на Тулгас. Первыми под огонь попали американская рота и канадская артиллерийская батарея. Большевики сумели подтянуть к линии фронта значительные силы полевой артиллерии. Пользуясь теплой погодой, с верховьев Двины пришли канонерские лодки и тоже ударили по укреплениям в Тулгасе.

Одна из канонерок носила имя погибшего в начале сентября Павлина Виноградова.

– Смотрите, товарищи, – увидев надпись на борту, крикнул красный командир Фукс, – Павлин Виноградов снова с нами и ведет нас к победе над интервентами и белогвардейской сволочью! Не посрамим памяти товарища Виноградова! Ура!

Колонны красных рассредоточились в цепи и пошли в наступление. Верхний Тулгас был захвачен большевиками в первые часы боя. Красные блокировали Стрелковый мост, заняли казармы артиллеристов и госпиталь. Командир отряда Малаховский в черной папахе одним из первых ворвался в палаты и, увидев раненых, приказал:

– Коли их штыком, ребята! Их сюда никто не звал.

– Казимеж, что ты делаешь? – Вдруг закричала его любовница. – Это же раненые, они не могут сопротивляться.

– Это интервенты, враги Советской власти, и я буду уничтожать их до последнего солдата.

– Но не больных и раненых! – Женщина вдруг наставила на Малаховского винтовку. – Не смей, госпиталь будет под моей охраной.

На удивление, великан послушался женщину и нехотя сказал:

– За мной, с больничкой разберемся после победы. Ольга остается охранять пленных.

Красноармейцы покинули помещение. Раненые американские и британские солдаты, уже попрощавшиеся с жизнью, с восхищением смотрели на русскую женщину, отважно защитившую их от этого Голиафа.

Бой между тем только начался. Канадские артиллеристы оказались отрезаны от основных сил.

«Наши пушки окружены. Связи нет. Сложилась недопустимая, критическая ситуация,» – посылал тревожные сигналы световым сообщением канадский полковник Шарман.

На блокгауз № 6, где служил рядовой Шой, атаки следовали одна за другой. Солдаты видели, как противник обходит укрепление с фланга, и в какую-то минуту оказались подвержены панике.

– Не дрейфь! – Заорал на них сержант. Там должен кто-нибудь стоять, они дадут прикурить этим боло!

Солдаты поверили командиру и, оказалось, не зря. Подоспевший из резерва отряд ликвидировал прорыв. Большевики вынужденно отступили, обозначив полосу наступления телами убитых и раненых.

В час пополудни атака на блокпост стихла. Рядовой Шой с напарником принялись менять пулеметную ленту, на какое-то мгновение они появились в зоне видимости, и снайпер тотчас выстрелил. Пулеметчик упал на землю, убит наповал. Снайпер выбрал отличную позицию и следующей пулей тяжело ранил еще одного американского солдата.

– Он стреляет через пулеметную амбразуру, – крикнул рядовой Шой.

В ту же минуту очередной меткий выстрел снайпера вывел из строя пулемет рядового, сделав его бесполезной железякой.

– Черт возьми, с нами воюют не новобранцы. Клянусь честью, этот боло – опытный солдат и один стоит целого взвода, – прокричал сержант.

Около 4 часов пополудни в сумерках большевики попытались овладеть Стрелковым мостом. Блокгауз № 6 открыл кинжальный огонь по наступавшим. Потери красных были велики, но они упорно продолжали идти в атаку. Сквозь грохот и треск боя рядовой Шой слышал крики командиров боло, требовавших перебраться через мост во что бы то ни стало, не взирая на самоубийственность поступка. Атака закончилась только с наступлением темноты.

Рядовой Шой выглянул из амбразуры. На всем пространстве у моста лежали тела нападавших.

– Наверное, среди них были и хорошие, и плохие люди, но смерть – такая штука, она делает все, что было до ее прихода неважным для тех, за кем явилась эта старуха. Но все равно, я почтительно обнажаю голову перед героизмом большевистских солдат, пытавшихся совершить невозможное.

– Хватит болтать, Шой, – прервал его сержант, – сражение еще не закончено, и, если завтра нам суждено будет умереть, я не дам и цента за то, что с твоим трупом боло поступят по-человечески.

С вражеских позиций изредка через ручей до блокгауза доносился глухой ропот русских голосов. Большевики, пользуясь темнотой, собирали своих убитых и разыскивали раненых.

К вечеру канадские артиллеристы полковника Шармана бодро рапортовали об итогах боя:

«Мы сумели продвинуться от Стрелкового моста к нашей второй батарее. Вокруг много мертвых тел, но, в основном, это большевики. Мы выдержали тяжелейший бой, когда с тыла напали около пятисот большевиков. При этом батарея сражалась, удерживая еще и фронтальную атаку. От заката до рассвета ребята дрались винтовками и пулеметами в течение девяти часов на расстоянии шестидесяти пяти ярдов[14] от передовых рядов противника. Часть пушек била шрапнелью на удар,