Ангел с черным крылом - Аманда Скенандор

ее лицо сквозь ветви куста. На голове у женщины сегодня вместо засаленного платка был пышный голубой чепец, а седоватые волосы она собрала в пучок. Она огляделась, потом быстро достала из кармана фляжку и присосалась к ней. Какие-то знакомые черты в лице этой женщины все же есть… Может, брови? Такие разросшиеся и выгоревшие… А левую пересекает тонкий шрам…

А может, и не брови. Но что-то в ее лице все же казалось знакомым. Уна отложила книгу и придвинулась поближе, чтобы еще лучше разглядеть это лицо. Может, отсутствующий зуб? Нет, в этом городе зубов не хватает у каждого второго… Ветви куста цеплялись за одежду Уны и царапали ее руки, но она все наклонялась вперед. Хоть чуточку ближе… Санитарка сделала еще глоток и завинтила крышку на своей фляжке. Пальцы рук толстые, с большими костяшками.

– Вы что-то потеряли? – раздался вдруг голос за спиной Уны.

Уна вздрогнула, взмахнула руками и упала вперед лицом прямо в куст. Прежде, чем она успела опомниться, сильная рука схватила ее и вытащила из куста.

– Простите, мисс Келли, я не хотел вас так напугать, – смущенно проговорил Конор, ставя ее на ноги и отпуская руку.

Уна отряхнула юбку и поправила чепец. Она обернулась, но санитарки уже и след простыл. Проклятье!

– Ой, вы, похоже, порезались!

Конор торопливо достал из кармана платочек и стал отирать им щеку Уны. Щеку саднило, и платок испачкался кровью.

– Да ничего страшного, просто царапина… – отмахнулась Уна.

Он хотел было отереть ей щеку еще раз, но она уклонилась, бросив взгляд на главное здание больницы. Если их заметят, ей придется долго объясняться с директрисой за такую фамильярную сцену. К тому же от его прикосновения у нее вмиг побежали мурашки по спине.

Уна вернулась к лавке, на которой оставила книгу. Конор присел рядом с ней.

– Я просто…

– Могу я…

Они начали говорить одновременно. Конор улыбнулся и жестом попросил Уну закончить фразу.

– Я просто искала в этих кустах… свою перчатку.

– Я вам помогу. Когда вы последний раз ее видели?

Конор попытался было подняться со скамейки с твердым намерением броситься в куст искать перчатку Уны, но она придержала его за рукав:

– Ой, не беспокойтесь! Я наверняка оставила ее у себя в комнате.

Некоторое время они сидели в неловкой тишине. Уна изо всех сил старалась не показывать досады, хотя Конор бесцеремонно прервал ее слежку за санитаркой, и та теперь неизвестно когда еще выйдет снова.

Гораздо спокойнее было сидеть с ним бок о бок в церкви во время мессы, когда все, затаив дыхание, слушали священника, или возвращаться потом домой по улицам, забитым машинами и перемигивающимися светофорами. Он был неплохой человек, и, в принципе, Уна не имела ничего против его общества. Они смеялись вместе над тем, что никто из ее учениц не посчитал бы забавным. Но он обращал внимание на странные вещи – бродяг, торгашей, уличных девок… Увидев их, он начинал говорить о том, как они опасны и как отравляют весь город, но потом, опомнившись, извинялся. Если бы он знал, кто Уна на самом деле, она бы тоже стал ее презирать. Как, впрочем, и остальные ее новые знакомые.

Уна тешила себя надеждой, что Дрю и Эдвин проявили бы сочувствие и понимание, услышав всю историю ее жизни. Но понимать и желать по-прежнему общаться с ней – это далеко не одно и то же.

Наконец, Конор откашлялся и сказал:

– Говорят, в том отделении пару дней назад кто-то повесился!

– Да, я тоже слышала об этом.

– Ужас!

– Э-э… Как вы думаете…

Уна осеклась и задумалась, стоит ли ей продолжать. Наверное, если рассказать ему о своих подозрениях по поводу этой санитарки, он решит, что она сама сошла с ума. Но с кем же ей еще поделиться этими мыслями?

– Как вы думаете, может, это не самоубийство?

– А что же тогда?

Уна в задумчивости потерла щеку. Кровь остановилась, но царапина все еще саднила.

– Не знаю… Ну, просто… Приходила полиция, и они не нашли в палате ничего, на чем она могла бы повеситься.

– Так вот почему вы тут бродите…

Уна вздохнула и закивала головой.

– Вы сейчас похожи на вора, подбирающего отмычку к двери магазина, вот правда.

– Я просто подумала…

– Что? Что эта старая беззубая медсестра ворвалась в палату и задушила несчастную?

Уна потупилась. В его устах эта версия звучала совершенно нелепо.

– Но зачем ей это?

– Не знаю. Бредовая идея. Наверное, просто сама мысль о том, что одна из душевнобольных повесилась, пугает меня.

Он наклонился над ней и прошептал на ухо:

– Это не первый и не последний случай! Здесь, в больнице, уныло. Иногда пациенты выздоравливают. А иногда нет. Так что она не первая и не последняя.

Он протянул руку и нежно коснулся исцарапанной щеки Уны.

– Она не стоит ваших слез, эта умалишенная. Она впустила к себе в душу дьявола, и теперь…

Уна услышала приближающиеся торопливые шаги и отпрянула. К ним быстро приближался Эдвин.

– Мистер Маккриди, я…

Тут его взгляд встретился со взглядом Уны, и он резко остановился. На миг он по-детски выпятил губу и часто заморгал, как обиженный ребенок, который вот-вот расплачется.

– Я… э-э…

Эдвин распрямился и перевел взгляд на Конора.

– Я надеюсь, что не сильно помешал вам… Я доктор Вестервельт. Буду заменять на выездах доктора Скотта, пока тот болеет. Мне бы хотелось осмотреть карету скорой помощи.

– Конечно, сэр, – Конор встал и, обернувшись к Уне, добавил: – До скорого, и подумайте над тем, что я вам сказал!

Уна кивнула. В том, что он сказал, была своя правда. Конечно, не в мыслях о вселившемся дьяволе и прочей подобной ерунде. Но в том, что смерть довольно частая гостья в больнице. Не будет же она каждый раз подозревать убийство! Кроме того, судя по тому пристальному взгляду, который бросил на нее Эдвин, у нее явно стало одной настоящей проблемой больше…

Глава 30

Уна смотрела им вслед в надежде, что Эдвин оглянется. Но напрасно… Внутри нее начала подниматься какая-то странная, доселе неведомая ей паника. Словно она проглотила живую змею и та продолжает извиваться у нее в животе.

Ясное дело, что Эдвин принял ее нечаянную встречу с Конором за тайное свидание. До сих пор Уне было глубоко безразлично, что думают люди о ее поведении. Но мнение Эдвина было для нее жизненно важно, что удивляло даже ее саму. Да, она отклонила его ухаживания. И да, она искренне надеялась, что он не настучит мисс Перкинс. И все же она никак не хотела, чтобы Эдвин думал, что у нее роман с Конором. Что это и есть один из многих секретов, в существовании которых в ее жизни она и призналась ему вчера вечером.

Самым разумным сейчас было перестать думать об Эдвине и вернуться в спальный корпус. Если поторопится, она еще успеет к окончанию лекции в демонстрационной и сможет влиться в толпу учениц, идущих в больницу. И никто – кроме, конечно, Дрю – даже не заметит ее отсутствия. Но вместо того, чтобы направиться к воротам, она пошла через лужайку ко двору, где стояли в ряд кареты скорой помощи.

Уна прижалась к стене за углом и стала прислушиваться. Голос Конора был хорошо слышен сквозь ржание и фырканье лошадей. Эдвин отвечал с нехарактерной для него резкостью. Они говорили только по делу: чем оснащена карета, как дежурному хирургу сообщают о новых вызовах, переданных по телеграфу.

Уна дождалась, пока они договорят, и убедившись, что Конор ушел в конюшню, скользнула во двор, где в длинный ряд стояли кареты скорой помощи. В одну из них уже даже была впряжена лошадь. Глаза лошади были полуприкрыты, а правая задняя нога слегка приподнята. Кобыла явно дремала. Она лишь слегка повела хвостом, когда Уна прошла мимо. Эдвин стоял позади кареты и изучал содержимое сумки доктора. Уна остановилась и просто смотрела на него пару секунд, не зная, что сказать. Разум твердил ей, что нужно развернуться и бежать прочь. Прошлым вечером она и так наговорила ему много лишнего.

Но сердце упрямо твердило совсем иное, и оно в очередной раз взяло верх. Там, у скамейки… Он не имел права подслушивать и подглядывать. Лошадь опять лениво повела хвостом