Катастрофа 1933 года. Немецкая история и приход нацистов к власти - Олег Юрьевич Пленков

Особенности немецкого военного планирования

В Первую мировую войну было мобилизовано 60 миллионов солдат, 8,5 миллиона из них погибло, 21 миллион ранено. Никто не ожидал, что война будет носить совершенно иной характер нежели войны XIX в., которые заканчивались тем, что победитель получал от побежденного финансовые и территориальные компенсации, в результате чего складывался новый баланс сил. Войска отправлялись на фронт, уверенные в том, что к Рождеству будут дома. Учитывая гигантские армии, можно было думать, что все решат несколько крупных сражений в самом начале войны. Немцы, памятуя о краткосрочных войнах 1866 и 1871 гг., полагали, что эта война также будет краткой.

Чудовищность масштабов войны, чудовищность потерь сторон в войну до сих пор не дает возможность до конца осмыслить, каким же образом европейские державы смогли допустить, чтобы террористический акт – убийство наследника австрийского престола – привело к кризису, из которого не нашлось другого выхода как мировая война? Связь между этим убийством, совершенным совсем еще молодым человеком и столкновением многомиллионных армий не кажется слишком очевидной. Убийство 28 июня 1914 г., совершенное боснийской молодежью под влиянием романтических националистических мотивов, имело своим образцом образ действия русских террористов. Эти молодые люди получили оружие от подпольной организации «Черная рука», которую возглавлял полковник Драгутин Милутинович, являвшийся сотрудником секретной военной разведки Сербии. Премьер-министр Пашич и король Александр ничего не могли поделать с офицерами и «Черной рукой», хотя Пашич и послал в Вену несколько туманное предупреждение об угрожающей опасности[331]. По существу, в этот момент правительство Сербии хоть и не хотело войны, поскольку страна не оправилась после двух балканских войн, но оно было не в состоянии контролировать армию и тайные общества, которые разжигали и направляли антигабсбургские движения в Боснии и Герцеговине. Известие об убийстве полностью изменило отношение к перспективе войны и министра иностранных дел Берхтольда, и австрийского правительства в целом – теперь любые дипломатические меры казались уже недостаточными, поскольку престижу империи мог прийти конец, учитывая прежние уступки Австро-Венгрии. Казалось, что после такой серьезной провокации Сербии уже нельзя было давать скрыться за спиной России.

В самом ли деле балканские интересы России и Австро-Венгрии были непримиримыми? Нет, они были скорее результатом ошибочных расчетов и отсутствия терпения с обеих сторон. Положение серьезно усугублялось устремлениями балканских государств, амбиции и интриги которых никто контролировать не мог. В том числе и сама Россия – она только беспомощно наблюдала за происходящим на Балканах…

В 1911 г. Италия объявила войну Турции – с этого момента на Балканах начался новый виток напряженности. В 1912 г. Австро-Венгрия была уверена в том, что именно Россия вдохновила Грецию, Сербию, Черногорию и Болгарию напасть на Турцию (на самом деле это было не так). Затем эти страны передрались между собой за захваченную добычу – Болгария напала на Сербию и Грецию, но была разгромлена. После этого никто не знал, в какие формы выльется новый конфликт на Балканах, царила полная неопределенность за исключением явной взаимной враждебности Сербии и Австро-Венгрии. К несчастью для мира, Россия и Австро-Венгрия ощущали угрозу и активно интриговали против друг друга. Австрийский император Франц Иосиф и его министры верили, что с помощью решительной дипломатии и германской поддержки удастся разорвать кольцо враждебных государств и разрушить планы России. Сараевское убийство все изменило.

Долгое время считалось, что кайзер принял решение о поддержке Австро-Венгрии в одиночку, но на самом деле такая версия является мифом. Данное решение состояло в том, что если Россия вздумает вмешаться в австро-сербский конфликт, то Германия окажет полную поддержку Австро-Венгрии. Австрийское правительство получило от германского правительства и военных карт-бланш и теперь могло поступать с Сербией как ему заблагорассудится. В этом и состояла суть знаменитого ответа кайзера императору Францу-Иосифу от 6 июля. Кроме того, австрийское правительство должно было действовать максимально быстро, пока у европейских держав не пройдет шок после сараевского убийства[332]. Даже получив уверения в германской поддержке, австрийские министры разошлись во мнениях – на заседании 7 июля граф Тиса высказался против войны и согласился переменить мнение лишь на том условии, что в случае победы Австро-Венгрия не будет претендовать на какую-либо часть сербской территории. Тиса был венгром и не хотел, чтобы увеличивалось славянское население империи.

Прошло уже свыше трех недель с момента смерти наследника престола, но австрийцы действовали в обстановке строжайшей секретности, и Европа успокоилась. Но 23 июля 1914 г. Вена предъявила ультиматум Белграду, и всего через 6 дней обманчивый мир рухнул. 25 июля Сербия мобилизовала свою армию и позднее в тот же день согласилась удовлетворить большинство австрийских требований, кроме тех, которые грубо нарушали ее суверенитет. Вильгельм II был доволен и с облегчением констатировал, что необходимость в войне отпала, поскольку основные требования австрийцев удовлетворены. Однако вечером того же дня австрийский посол покинул Белград, и австрийцы начали мобилизацию. Война была объявлена 28 июля, и австрийцы бомбардировали Белград на следующий день. 30 июля Бетман Гольвег потребовал от Вены начать консультации с Санкт-Петербургом и побуждал кайзера отправить телеграмму царю не начинать мобилизацию. Царь оказался под давлением собственных военных, побуждавших его к мобилизации, французы также настаивали на мобилизации. После визита в Санкт-Петербург президента Франции Раймона Пуанкаре 20–23 июля царь был твердо уверен в том, что, если Россия ввяжется в войну, Франция ей поможет.

Сазонов, когда узнал об австрийском ультиматуме 24 июля, посоветовал сербам принять его, но через несколько часов посоветовал царю объявить частичную мобилизацию. 31 июля военные убедили царя в том, что частичная мобилизация невозможна и была объявлена полная.

Как только немецким военным стало ясно, что угрозами заставить Россию отступить не удалось, они поняли, что нельзя терять ни минуты в стремительной реализации плана Шлиффена – надо было успеть разгромить Францию до того момента, когда Россия полностью развернет свои армии (суть плана Шлиффена в этом и состояла). Цель «плана Шлиффена» на западном направлении заключалась в том, чтобы неожиданным ударом пробиться через Бельгию в тылы сконцентрированной против Эльзаса и Лотарингии французской армии. России война с большой поспешностью была объявлена 1 августа, а Франции два дня спустя.

Большую роль в неожиданной стремительности развития событий сыграл план Шлиффена, который настоятельно требовал оперативности действий немецкой армии. Эта стремительность, оперативность действий никак не диктовалась развитием политической обстановки и выставляла немецкую армию как особенно жесткого агрессора, а она была агрессором в равной степени с другими воюющими сторонами… Немецкий историк фон Кроков задавал риторический вопрос, а не умней было