Благовест - Алиса Клима

– Сиделый, – тихо промолвил Ларионов.

– Что? – Вера растерянно посмотрела на него.

– С зоны откинулся. Сидел по пятьдесят восьмой… Верочка, ступай в барак, я пришлю за тобой, если что, – сказал Ларионов и направился к мужчине. – Здравствуйте. Пройдемте со мной. Паздеев, ты – с нами; остальным – в штатном режиме, – сухо бросил он, и мужчина послушно последовал за ним.

Ларионов знал, что Паздеев уже обыскал того за воротами, проверил бумаги, и не беспокоился впустить ходока в дом.

Паздеев остался стоять спиной к двери кабинета. Ларионов предложил посетителю жестом присесть на диван. Сам прошел за свой стол.

– Ну, рассказывайте, зачем пожаловали. Но для начала прошу еще раз предъявить документы.

Мужчина спокойно достал из внутреннего кармана засаленного палевого пиджака документы и протянул Ларионову. Тот взглянул на фото, потом на мужчину, прочел справку о досрочном освобождении.

– Иван Николаевич Корабельников, – произнес вслух Ларионов.

– Так точно, гражданин начальник, – ответил мужчина покорно.

– Ухтпечлаг? – Ларионов поднял глаза на Корабельникова.

– Верно. – Мужчина явно нервничал.

– И зачем же вы здесь?

– Приехал навестить жену, – еще больше заволновался мужчина и начал теребить задрипанную кепку. – Я смог узнать через десятые руки (и очень долго выяснял это), что она находится в вашем лагпункте. Если возможно, я прошу о свидании…

– У нас нет заключенных с фамилией Корабельникова, – сказал Ларионов. – Я помню каждую. Но и на старуху бывает проруха…

– Нет, нет, – поспешно сказал мужчина, поперхнувшись от волнения и сухости горла.

Ларионов налил воды из графина и протянул стакан. Корабельников торопливо и жадно отпил и вытер губы рукавом, как принято у бедняков за неимением салфеток и платков.

– Нет, гражданин комиссар, она оставила девичью фамилию. Ее зовут Лариса Ломакина.

Ларионов опешил и бросил взгляд на Паздеева. Лицо Паздеева исказилось какой-то странной гримасой от невозможности подобного стечения обстоятельств.

– Но муж Ломакиной был приговорен к ВМН, – сказал Ларионов и налил себе воды в другой стакан.

– Все верно. Но почему-то в день расстрела уже на полигоне в Бутове меня вдруг посадили в «хлебный» фургон и отвезли обратно в Бутырку. Я до сих пор не знаю подробностей и причин, но, судя по всему, меня перепутали с однофамильцем, приговоренным к расстрелу… Я подал прошение… Но ответа не последовало. Меня этапировали до Ухтпечлага. А месяц назад, так же без особых объяснений, досрочно освободили…

– Как жаль… – Ларионов бросил на стол сломанный карандаш.

Корабельников с недоумением посмотрел на него. Он переводил взгляд с Паздеева на Ларионова, пытаясь угадать ответы.

– Побудете здесь несколько дней, – вдруг сказал Ларионов. – Вас накормят и дадут койку.

– Я не понимаю, – заволновался Корабельников. – А как же Лариса? Лариса разве не в этом лагпункте?

Паздеев стоял с опущенной головой, его душили слезы. Ларионов поднялся и подошел к Корабельникову.

– Иван Николаевич, – сказал он хрипло, – Лариса умерла.

Корабельников вскочил и особенно сильно мял кепку, словно пытаясь ухватиться в этом мире за что-то, что позволило бы ему выжить.

– Умерла? – Он начал сильно дрожать. – Я не понимаю… Я не могу понять… Лариса не могла умереть!

Ларионов подошел к окну и стоял спиной к мужчинам, стараясь унять скорбь и подавить слезы. Перед глазами пронесся тот день. Лариса в жилетке, шедшая к нему вперевалку… маленький сын Корабельникова с рукодельным ежиком в телеге… Полька с Паздеевым, которые его растили и хотели усыновить…

Он потер переносицу и вдруг решительно прошел к несгораемому шкафу. Достал оттуда три стакана и бутылку коньяка и налил всем троим.

– Пейте, – сказал он.

Паздеев и Корабельников выпили немного. Ларионов осушил стакан разом.

– До дна пейте, это приказ, – сказал он мужчинам.

Корабельников с трудом допил коньяк и сильно закашлял от удушья. Потом вдруг причудливо затрясся и стал издавать необычные звуки, похожие на крики птицы. Он плакал, закрывая лицо кепкой.

Ларионов налил себе еще и снова выпил махом.

– Иван Николаевич, – вдруг сказал он твердо, взяв Корабельникова за плечи. – Не плачь! Наплачешься еще. Тебе надо взять себя в руки и вырастить сына.

Корабельников затих и измученно и растерянно посмотрел на Ларионова.

– У тебя сын! Лариса была беременна и скончалась в родах. Но сын твой выжил. Сын твой тут!

– Сын? – трясясь, прошептал Корабельников. – У меня – сын…

Ларионов не мог скрывать больше слез и промокнул уголки глаз.

– Григорий, – улыбнулся он дрожащими губами.

Паздеев делал все возможное, чтобы тоже не заплакать, но заплакал. Все смешалось в его душе. Это было невыносимое чувство, когда радость и горе случаются одновременно, и тело и мозг человека не понимают, куда мчать, и мчат во все концы.

– Вот что, – сказал вдруг Ларионов, – позови Федосью, Денис. Пусть сходит в барак за Александровой. Но пока никому ничего не говори. Тут дело непростое. А сам иди выполнять наряд. Дам знать, как решу, что да как.

– Так точно, – вымолвил Паздеев и скрылся за дверью.

– А что происходит? – спросил взволнованно Корабельников. – С Гришей что-то не в порядке?

– Еще как в порядке! – хлопнул его по плечу Ларионов. – Парень твой ползает уже и портки вовсю протирает да молоко Зинкино весь день лопает. Так что ты примешь готовый продукт. Сейчас придет представитель Комитета, там и решим, что дальше.

Через некоторое время в комнату осторожно вошла Вера и тревожно оглядела Ларионова и Корабельникова.

– Присядь, – попросил Ларионов. – Выслушай спокойно. Мне нужна твоя помощь. Это товарищ Корабельников Иван Николаевич – муж Ларисы Ломакиной.

Вера прижала ладонь к губам.

– Да. – Ларионов выпил коньяку, немного смущенно взглянув на Веру.

Вера сделал ему знак, и он протянул ей свой стакан, из которого она допила «удушливое умиротворение».

– Денис знает? – спросила она.

– Да, он в наряде. Я хочу решить, как быть с Полиной.

– Кто такая Полина? – снова беспокоясь, спросил Корабельников. – И когда можно увидеть сына?

– Тут спешка не нужна, – жестко сказал Ларионов. – Ты не повинен в том, что Ларисы больше нет и что она считала тебя… казненным. Но и мои подчиненные – люди, и их вины тоже в том нет.

Вера смотрела на Ларионова с нежностью, думая, что он так низко ставил себя рядом с другими. А на поверку делами своими был на голову выше многих.

– Что думаешь? – спросил он Веру.

– Надо подготовить Польку. Это будет для нее ударом. Видите ли, Иван, когда Ларисы не стало, моя подруга Полина Курочкина взяла заботу о Грише на себя. Она и охранник лагеря Денис Паздеев очень много времени проводят с малышом. Они хотели его усыновить…

Карабельников кивал:

– Да, да, я, конечно, все понимаю! Нет