Благовест - Алиса Клима

волноваться! – уверенно, но ласково сказал он. – Не думай об этом. Это пустяки, Вера. Нужно содержать зону. Без ваших рук тут все приходит в запустение… И я получил на то разрешение сверху.

– Это правда? – Она наклонила голову и немного лукаво улыбнулась.

Ларионов снова отвел взгляд, не в силах равнодушно смотреть на нее.

– Даю слово. Если, конечно, оно что-то значит…

– Не надо лезть в бутылку, – улыбнулась Вера. – Вы и сами знаете, что тут оно для каждого значит многое.

– Не о том я хотел поговорить с тобой, Вера, – не выдержал Ларионов, и она заметила, как он побледнел. – А вот как раз о бутылке…

Вера вздрогнула, представив вечер в его спальне. Ларионов заметил, как она переменилась и словно внутренне сжалась. Не могла пристроить руки и все время что-то пыталась с ними сделать.

– Вера, – тихо начал он, – я хотел признаться тебе, невзирая ни на что… Хотел, чтобы ты знала…

Он умолк и перевел дух.

– Это все постыдно, – вдруг сказал он снова хриплым голосом. – Тот вечер, мое поведение, мой недуг, то, что ты вынуждена была видеть…

– Вы не должны…

– Прошу тебя, Вера, позволь мне объяснить. Ведь я не прощения просить пришел. Я думал, что вообще не способен на подобные чувства… – Ларионов запнулся.

– Григорий Александрович… – не в силах видеть его унижения, пролепетала Вера.

– Вера, – перебил он. – Вера, я прошу тебя не изгонять меня из своей жизни… Выслушай меня. Я думал, дружба с женщиной невозможна, думал, что невозможно дружить с женщиной, к которой тянет…

Вера прижала руки к лицу, багровея от его признаний.

– Но я нашел в тебе друга, самого доброго и преданного из всех, что знал, – вдруг сказал он. – Я никому в этом мире не доверяю, как тебе. Я не дурак. Я ведь понимал, еще когда узнал, кто ты, что все безнадежно для меня. И все же не сумел отказаться.

Вера села за свой рабочий стол и, уронив голову на руку, теперь блуждала глазами по столу, словно пытаясь найти точку опоры.

– Я измучил нас обоих… Не знаю, почему так выходит. Всякий раз, когда я делаю хоть что-то хорошее, я тут же все рушу своим идиотизмом, неспособностью сдерживаться и пьянством… И всякий раз ты меня прощаешь и продолжаешь терпеть рядом. Но отчего я рушу? Отчего?! Если больше всего на свете я страшусь лишиться в своей жизни этой связи…

– Это безумие… – прошептала Вера.

Но она видела, что Ларионов слишком возбужден, чтобы остановиться.

– Отчего я не могу просто быть покоем, плечом? И я понял отчего. Я просто не знаю, как это бывает у нормальных людей: как ухаживают за женщинами, как строят семьи, как создают уют и тепло для других… Я не умею. Потому что не знал всего этого. Я непригоден для нормальной жизни. И то, что ты тогда видела… Да, я бываю таким. Это и есть та часть меня, которой я стыжусь и скрываю от тебя. Но разве в этом беда? Беда в том, что я причиняю боль самому драгоценному, что есть в моей жизни…

– Вы не должны больше всего этого говорить! – вырвалось у Веры с дрожью в голосе. – Вы ничего не понимаете! Вы думаете, что все понимаете обо мне. Но вы не все понимаете… Я вас никогда не осужу! Что бы вы ни сделали…

Она вдруг заплакала.

– Ну что ты плачешь? – Ларионов инстинктивно приблизился к Вере, не понимая, что ему делать.

– У нас есть проблема, – сквозь слезы промолвила она. – Но я не знаю, как вам сказать… Это так стыдно…

Вера зашмыгала носом.

– Ради бога, Вера, – Ларионов взял ее за плечи, – в чем дело? Ты же знаешь, что я сделаю все, что могу.

Вера подняла на него лицо, поджала губы и решилась:

– У нас завелись вши. Много… – Она закрыла лицо руками.

Ларионов вдруг притянул ее к себе и прижал к гимнастерке. Она слышала, как он тихо посмеивается, гладя ее по волосам.

– Ну дурочка ты, – ласково сказал он. – Ну какая же тут проблема? Выведем мы у вас вшей – не печалься, девочка моя.

– Ага! – Вера вскинула на него взгляд и отстранилась. – Наголо обреете?

Ларионов смотрел на нее с нежностью.

– Будем думать, как вывести без этой меры, – улыбнулся он.

– Вот вы смеетесь, а в бараке все чешутся! У Забуты они на подушку сыплются… Новенькие привезли с этапа. А Сашка их плохо осмотрела. За месяц весь барак завшивел. И не приближайтесь ко мне, а то и вы подцепите…

– Если это цена сближения, – усмехнулся Ларионов, – я готов принять под фуражку полк насекомых.

Вера невольно оттолкнула его.

– Вы не в себе, – сказала она, но не смогла сдержать улыбку.

– И давно… – Ларионов вдруг взял ее за руку, немного осмелев. – Вера, я посоветуюсь с Федосьей – она много знает про вшей. За ее плечами не один сезон.

– Смотрите! – вдруг воскликнула Вера. – На вышке что-то происходит: дозорный машет винтовкой.

Ларионов подошел к окну. На башне суетился солдат. Через двор к воротам уже бежали Паздеев и Касымов.

– Опять что-то стряслось, – с досадой вымолвил Ларионов.

– Надо скорее туда, – сказала Вера, и они поспешили вниз и направились в сторону ворот.

Дозорный кричал с вышки:

– В сторону лагеря по дороге идет человек! Мужчина с узлом в штатском. Какие мои действия?!

Ларионов, зная свою охрану, тут же на всякий случай приказал не стрелять. Когда путник приблизился к воротам на метров пятьдесят, дозорный нацелился на него и скомандовал:

– Стой! Руки вверх!

Мужчина положил узел на землю и поднял руки.

– Не стреляйте! – крикнул он. – Я безоружен. Иду к жене!

Ларионов бросил озадаченный взгляд на Веру. К ним подошел Паздеев.

– Товарищ комиссар, дайте мне выяснить, что за человек.

Ларионов кивнул, и Паздеев вскоре вышел через калитку в воротах за пределы зоны.

– Кто это может быть? – взволнованно произнесла Вера.

– Что ты так встревожилась? – спросил Ларионов. – Ты замужем?

Вера недоуменно взглянула на него.

– Вы что, с ума сошли? – возмутилась она, забыв о субординации.

Ларионов усмехнулся, но она заметила, что, вопреки шутливому тону, в его глазах блеснула ревность.

– Кто знает, – пожал он плечами. – Может, и не стоило останавливать дозорного от пальбы.

– Ну, знаете ли… – выдохнула Вера от негодования.

Калитка снова скрипнула, и на зону вошел молодой, рослый мужчина в затасканной, некогда приличной одежде и сбитых башмаках. Волосы его, несмотря на молодость, подернулись на висках сединой, щеки ввалились. В руках он держал скудный узел из куска бывшей простыни.

За ним