Благовест - Алиса Клима

Кира шла так быстро и стремительно, точно ее призвали решить какую-то безотлагательную и важную задачу всей жизни. Понимая странность собственных действий, она не имела ни малейшего контроля над ними. И лишь ощущала в каждом ударе каблука о тротуар ясное намерение. Никакого здравого смысла в том намерении не было, но никогда Кира не была столь уверена в счастливом исходе и верности пути.

Так она дошла до Лубянки и посмела войти в здание. На входе ее, разумеется, остановили. Охранник не без недоумения оценил внешность девушки и справился о цели визита. И вот тут Кира уверенно и в то же время совершенно неожиданно произнесла:

– Мне необходимо увидеть сержанта Левчука. – Ей показалось, что говорила не она, что происходило с ней невозможное. Да и вовсе не с ней это происходило, и что не могла она, Кира, стоять в подъезде главного здания НКВД, откуда отправили на расстрельный полигон отца и брата и откуда сослали в концлагерь Веру.

Дежурный на КПП набрал кого-то по вертушке, затем звонил еще куда-то, после чего, ничего не сказав Кире, принялся царапать в журнале.

В это мгновение доброе возбуждение Киры вдруг исчезло, и она начала озираться на часовых, на высокую тяжелую дверь, считая до нее шаги и продумывая способ немедленно выйти вон и бежать домой. Но что-то приковывало стопы к полу, словно чугун налился в каблучки ее туфель.

Кира следила за дежурным.

– Так что же с Левчуком? – спросила она робко, чуть не плача.

Мужчина поднял голову:

– Он скоро спустится, если его отпустит начальник. Ожидайте.

Кира почувствовала, как слабеют ноги.

– Я побуду на улице, – пролепетала она.

– Нет, – сухо сказал дежурный. – Ждите здесь.

Сердце Киры безудержно заколотилось от непреодолимого страха. Наверное, Вера долго не ощущала подлинного страха: не понимала, что могло с ней случиться. А Кира вдруг поняла. Ей захотелось немедленно к матери – просить на коленях прощения, выйти замуж за Леонида и забыть обо всех своих глупых чаяниях.

Всего несколько часов назад она наряжалась к приходу жениха, строила планы на следующий день, ела пироги Степаниды… И вот оно! Единственный шаг, отделяющий человека от несвободы, – такой быстрый, короткий и безотчетный…

Слезы навернулись на глаза. Кира услышала стук башмаков, эхом отзывавшийся в вестибюле. По лестнице торопливо спускался мужчина в форме. Он шел к ней. Она вдруг подалась вперед.

– Петя! – вскрикнула она, словно ища защиты. – Петя!

Левчук быстро прошел к дежурному, что-то сказал ему, расписался в журнале и, взяв под руку Киру, торопливо вышел с ней из здания.

На Киру пахнул свежий воздух. Они энергично шли в сторону Красной площади. И внизу, за перекрестком Лубянского проезда, резко остановились. Левчук развернул ее к себе.

– Что случилось? – Он казался взволнованным.

Кира хотела что-то сказать, но вдруг начала судорожно рыдать.

– Это так страшно! Так невыносимо! – завыла она, уткнувшись в его грудь. – Я совершенно одна. Все эти события, люди… Я не понимаю, как жить. Леонид пришел свататься, но зачем? Как? Он чужой! Чужой!

Левчук оторвал ее от себя, и в глазах его блестели слезы.

– Ничего не бойся! Никогда! Я сделаю для вас все.

– Как ты смог уйти? – спросила Кира, утирая слезы.

– Начальник отпустил, – улыбнулся Левчук. – Сказал: «Девушка ждет», – и Туманов согласился.

Кира наконец тоже улыбнулась. Они долго смотрели друг на друга в молчании, а потом медленно, уже спокойно побрели к площади. У Охотного Ряда Левчук взял Киру за руку. Потом бродили по Москве. Изредка встречались одинокие прохожие, иногда пары. Город спал.

Когда Алина Аркадьевна проснулась, Кира была подле ее ног. Она опустилась на колени и долго лежала на руках матери. Алина Аркадьевна гладила бурые гладкие волосы дочери. Ничего не надо было говорить – они обе знали, что были между ними и любовь, и прощение, и поддержка.

Ясюнинская и Степанида вошли в гостиную.

– Мама, я выхожу замуж, – сказала Кира с нежной улыбкой, словно все ее сомнения и напряжение прошлого дня исчезли.

– Леонид сказал нам о намерениях… – начала Алина Аркадьевна.

– Нет, – счастливо улыбнулась Кира. – Я выхожу замуж за сержанта Петра Левчука. Мы все решили сегодня ночью.

Степанида с победоносным видом вышла из комнаты. И почему хозяйка никогда ее не слушала? Ведь и про Веру, и про Киру она – Степанида – давно все знала внутри, еще до того, как были произнесены слова.

Глава 12

Вера искала Польку. Предстояло еще одно испытание. Как решить, кто важнее и главнее? Полька отдавала столько сил и любви Грише, но Корабельников был отцом и чудом увернулся от шинковального пропеллера системы. Это казалось счастьем и победой.

На пути в барак ее настигла Губина и протянула конверт:

– Александрова, письмо ждешь?

– Ах, письмо из дома! – воскликнула Вера, тут же забыв и о Польке, и о Ларионове с Корабельниковым.

Она вбежала в барак, забралась на вагонку и быстро начала читать написанное рукой Киры письмо. Кира сообщала о своем свершившемся замужестве, намекнув в письме, что муж был тем самым посланником, который отправил ей летом вести из дома.

Как это было хорошо и невозможно представить! Вера плакала и улыбалась от счастья, перечитывая послание снова и снова. Кира стала женой, любила и была любима – Вера чувствовала это в каждом слове сестры. Кира писала, что они ищут «угол», а пока живут в доме Ясюнинской. Мама – в комнате с женой Алеши, ее сыном и Степанидой, а они – в отдельной.

Вера понимала, насколько стеснены условия, и не представляла, как могли молодожены жить в таком небольшом многолюдном доме.

Мысли о счастье сестры рождали в воображении Веры невероятные картины, уводя все глубже в сказочный транс. Мысль началась с того, что она родилась еще до революции. Вера вдруг совершенно ясно осознала и что мать ее была аристократкой, и что сама она до революции одевалась как подобает девочке из обеспеченной семьи.

В красивых платьях и уюте проходила жизнь. В свои шестнадцать лет она могла бы оказаться на приеме, где встретила бы молодого офицера, и Вера вальсировала бы в его объятиях. Да, они с Ларионовым уже через неделю после знакомства могли быть обручены и вскоре бы обвенчались. Ларионов занимался бы карьерой, строил дом или привез бы ее в родовое имение. К теперешнему дню у них могло родиться уже несколько детей.

Перед глазами Веры кружились все