Благовест - Алиса Клима

– Так, я спрашиваю?! – встряхнул ее Ларионов. – Хочешь, я сам это сделаю?

Полька издавала странные звуки, похожие на скулеж. Она готова была рухнуть на пол, но Ларионов крепко держал ее, прижав к себе свободной рукой.

– Это решит твою проблему? – Он снова тряхнул ее, не отводя дула от виска Корабельникова. – Меня не посадят. Я – комиссар НКВД. Станет на земле одним сиделым меньше – переживем!

– Не-ет, – завыла вдруг Полька. – Господи, отец всемогущий…

Ларионов отпустил ее, и она рухнула на пол. Он быстро спрятал «кольт» в кобуру.

– Паздеев, на вахту, – сухо бросил он.

– Есть! – Паздеев, бледный и изможденный, бросился из дома, провожая взглядом Польку, все еще враскорячку сидящую на полу.

Опомнившись, Корабельников начал неуклюже ее поднимать. Ларионов прошел мимо все еще прижимающейся к полу Вальки, взял кувшин с водой и поставил на стол, затем вытащил из буфета стаканы.

– Валентина, хватит в окопе отлеживаться, – сказал он спокойно и присел. – Марш за Федосьей. А вы – сюда. – Ларионов кивнул, приказывая Корабельникову и Полине присесть напротив.

Валька мгновенно вскочила и умчалась подальше от греха.

– Ну, – протянул Ларионов, наливая воды Корабельникову и Польке, – что будем делать? Хочешь, я отправлю его отсюда, и он не увидит сына? – спросил он Польку, отпивая воды. – И вы пейте. Хватит пялиться.

Ларионов, видя, что вода не имела успокоительного действия, плеснул беднягам коньяка и приказал выпить до дна.

– Ваши доктора только мертвым припарки умеют делать.

Он вальяжно уселся на место и подождал, пока все наконец успокоятся.

– Я задал вполне внятный вопрос, Курочкина, – твердо сказал Ларионов, наблюдая, как Польку сразу расплющило крепким алкоголем. – Что прикажешь делать с товарищем Корабельниковым – мужем покойной Ларисы Ломакиной и отцом Григория Ивановича теперь уже, как мы знаем, Корабельникова?

Полька молчала, безвольно глядя перед собой.

– Расстреляем его?

Полька испуганно вскинула голову.

– Ну?! – Ларионов ударил кулаком по столу так, что Полька и Корабельников вздрогнули.

– Нет! – вскрикнула Полька.

– Так что же мне прикажете делать? – промолвил Ларионов спокойно.

– Григорий Александрович, – вдруг тихо начал Корабельников, – я знаю, что нужно сделать.

Ларионов скрестил на груди руки и немного покачивался на стуле.

– Слушаю.

– Все так запуталось в жизни, так изуродовано, – дрожащим голосом начал Корабельников. – Жизнь, конечно, пошла под откос. Я любил Ларису, но ничего уже не исправить.

Полька слушала с опущенной головой, жамкая подол своего старого платья. Ларионов достал папиросу и закурил.

– Я бы тоже захотел убить за своего сына, – промолвил Корабельников. – Я понимаю Полину. Она растила Гришу… Она хоронила Ларочку… Я не смогу отнять…

– Что вы хотите сказать? – спросил Ларионов, щурясь сквозь клубы папиросного дыма.

– Я должен уйти, – тихо закончил Корабельников.

Полька подняла лицо и посмотрела на профиль Корабельникова.

– Вы готовы оставить сына Полине? – сухо переспросил Ларионов.

– Да.

В этом односложном ответе, казалось, были заключены месяцы страданий, веры, безутешной тоски, затем – горя от утраты и проблеск надежды, которую из любви придется теперь презреть и удавить.

– Так тому и быть, – так же сухо произнес Ларионов. – Ты довольна?

Ларионов взглянул на Полину. Та, опустив глаза, молчала.

– Может, хоть взглянете на сына? – равнодушно предложил Ларионов.

– Нет! – воскликнул Корабельников и снова стих. – Нет, нет. Я не смогу… Это будет невыносимым для всех…

Полька вдруг резко поднялась и вышла из дома. Она шла в барак. Навстречу бежала Вера.

– Поля! – крикнула Вера издалека. – Погоди! Поля!

Полька остановилась и мрачно смотрела на Веру.

– Что решили? – спросила она, поравнявшись с Полькой и переводя дух.

– Ничего. Он уезжает…

– Как уезжает? – заволновалась Вера. – А что же с Гришей?

Полька бросила на Веру угрюмый взгляд и, не ответив, зашла в барак. Какое-то время сидела на вагонке, потом накинула косынку, ватник и отправилась в барак-SOS.

Вера вошла в дом. Ларионов пригласил ее за стол.

– Вот, Иван решил уехать, – произнес он беспристрастно. – Сейчас Федосья придет. Проводим товарища Корабельникова и обсудим с Федосьей еще раз план дезинфекции.

– Я не понимаю… – Вера смотрела на поникшего, тихого Корабельникова.

– А я что могу сделать? – невозмутимо произнес Ларионов.

– Иван, – не выдержала Вера. – Что случилось? Почему вы изменили решение? Что тут произошло?

– Простите меня, – нежно произнес Корабельников. – Я принял решение. Что же теперь обсуждать…

– Григорий Александрович… – На глаза Веры набежали слезы.

Ларионов пожал плечами и поднялся. За ним из-за стола вышел Корабельников. Забрал из гостевой узел, кепку и вернулся в кухню.

– На всякий случай я оставлю адрес…

Ларионов принес из кабинета бумагу и карандаш и протянул Корабельникову. Записав дрожащей рукой адрес родителей в Москве, он надел кепку и приготовился идти.

– Вы простите меня, – вдруг сказал он, обернувшись. – И у Полины прощения за меня попросите. Я теперь точно знаю, что она сможет защитить Гришу…

Вера утерла слезы. Ларионов поджал губы и ничего не говорил. Вышли на крыльцо. Ларионов позвал Касымова и приказал охре выпустить Корабельникова. Тот медленно, ссутулившись, побрел к воротам.

Ларионов взял Веру под руку и почти силой завел в дом.

– Стойте! – Корабельников слышал за спиной тонкий голосок, но продолжал идти в сторону ворот, думая, что окликают не его. – Да стойте же! Иван!

Корабельников остановился и развернулся. К нему, изгибаясь в пояснице, торопливо шла Полька, закинув на плечо ребенка.

Корабельников уронил на землю мешок, задрожал и вытянул руки. И когда Поля с Гришей дошли, вдруг обнял их обоих. Так они стояли какое-то время.

– Вам не надо уходить, – прошептала сквозь слезы Полька. – Это ваш сын…

Корабельников плакал и тряс головой, прижимая ребенка, а Гриша уже стягивал с него кепку и что-то лопотал.

Глава 13

Утром следующего дня Кузьмич снарядил телегу и повез Ивана и Григория Корабельниковых в Сухой овраг. Ларионов из избы не вышел. Вера с Полькой махали им вслед от границы ворот.

– Скоро увидимся! – крикнула Полька и обняла Веру. – Ты прости меня, – вдруг сказала она. – Я вчера наговорила… И за сук прости… Ларионов твой – не изверг и не чудовище. Он умный мужчина…

– Поля. – Вера покраснела.

– Знаешь, – Полька вдруг оживилась, – я кое-что решила для себя ночью. И заодно это может помочь нашему лагерю победить вшей!

Вера рассмеялась.

– Так-так, что же это за панацея? Не та ли, что зовется гильотиной?

– Ну вот вечно ты со своими шуточками, – насупилась Полька. Но тут же воспрянула и потащила Веру за руку в сторону пищеблока. – Сейчас все покажу…

Они очутились на заднем дворе столовой. Шеф лагпункта Фрол Селиванович – излишне надутый для условий