Ангел с черным крылом - Аманда Скенандор

больница, в конце концов! Здесь оказывают медицинскую помощь всем нуждающимся. Как говорил отец Уны, самый несносный человек – это ирландец-трезвенник, и сейчас она готова была согласиться с ним.

Уна смешала льняное масло с раствором извести и отнесла мазь одному из интернов, обрабатывавшему ожоги мужчины, который лежал на полу и стонал. У мужчины были обожжены лицо и руки. Уна помогла интерну забинтовать ожоги, помня, что их необходимо полностью изолировать от воздуха. Когда они закончили, санитары отнесли пациента наверх в девятое отделение. По угрюмому выражению лица врача Уна поняла, что шансов у него немного.

Но у Уны не было времени ни горевать, ни вспоминать о матери. И в данной ситуации это помогало. Она сполоснула руки и взяла последнюю чистую простыню из шкафчика. Та пьяная женщина и не пошевелилась с тех пор, как Конор и санитар швырнули ее на грязную койку. Если бы не богатырский храп, можно было подумать, что она мертва. На ней было грязное, изъеденное молью пальто, прикрывавшее ее лицо и конечности, так что она выглядела скорее как куча тряпья, чем как женщина. Из-под грязной ткани торчало только несколько грязно-рыжих прядей и босая нога. Уна перевернула женщину на бок, обхватив ее одной рукой и вытаскивая из-под нее грязную простыню другой. Она постелила свежую простыню на свободную половину матраса, а потом перевернула женщину на другой бок и перестелила таким образом всю койку. Женщина на миг замолкла, но уже в следующую секунду захрапела еще сильнее. Пусть она мертвецки пьяна, но, по крайней мере, пусть спит на чистом белье. Однако когда Уна вернулась к этой женщине с табличкой, на которой она уже написала «неизвестная», она обнаружила, что женщина зашевелилась.

– Мисс? Вы слышите меня, мисс?

Уна присела к койке и осторожно потрясла ее за плечо.

Женщина задергалась, пытаясь выпутаться из своего пальто и изрыгая поток ругательств. Ее голос, грубый, хоть и приглушенный тряпьем, показался Уне знакомым. И тут женщина наконец стащила пальто с лица… Дейдре? Уна еле удержалась, чтобы не назвать ее по имени. Мысли ее беспомощно заметались. Может, Дейдре все же не узнает ее в чепце и форменном платье? К тому же она сильно пьяна. От нее так и разит дешевым бренди.

Уна приподнялась, но Дейдре схватила ее за руку.

– Уна? Это ты?

– Мисс, вы сильно пьяны, вы бредите!

Уна попыталась высвободить руку, но Дейдре вцепилась в нее так, словно это был ключ от сейфа с золотом. Можно было бы врезать ей в челюсть, но это было бы недостойным поведением для медицинской сестры!

– Мисс, прошу вас, отпустите, прежде чем я…

– Да чтоб мне сдохнуть на этом месте, это же ты, Уна Келли!

Чтобы не устраивать сцену и не порвать рукав своего платья, Уна снова присела на корточки к койке.

– Заткнись! – процедила она сквозь зубы. – Не то пожалеешь!

Дейдре злорадно засмеялась.

– Ну ты даешь! Они что, правда верят, что ты сестра милосердия? А я-то думала, что врачи все умные.

– Я и есть сестра милосердия!

Дейдре расхохоталась во весь голос.

– Точнее, я учусь на сестру милосердия. Я прошла конкурс наравне со всеми, и меня приняли. Но все это не твое дело!

Дейдре села на койке, все еще крепко сжимая руку Уны.

– А то, что тебя ищут по обвинению в убийстве, они тоже знают? Это ты в своем заявлении указала?

Уна огляделась. Нескольких мужчин уже унесли в отделения, одного в морг, но в приемном покое было по-прежнему суетно и шумно. Дежурная сестра пробиралась с охапкой бинтов и лоханкой чистой воды к мужчине с окровавленной головой. Врач давал указания своим интернам. Эдвин осматривал изуродованную руку одного из пострадавших. Санитары подняли носилки с еще одним трупом. Уна вернулась к Дейдре.

– Я никого не убивала, и ты это прекрасно знаешь!

– Может, и нет. Но копы сбились с ног в поисках тебя. Даже награду объявили. Да и Марм Блэй дала бы пару звонких монет, чтобы узнать, где ты.

Сердце Уны почти не билось. От страха ее бросало то в жар, то в холод.

– Дейдре, ты же не станешь… Дейдре, мы же подруги!

– Ха! Думаешь, я не знаю, что ты хотела навесить убийство старого Бродяги Майка на меня? Я поняла это сразу, как только увидела тебя там, в камере. – Дейдре рыгнула, самодовольно ухмыльнулась и добавила: – Но я тебя опередила.

Уну охватила паника; она словно одеревенела. Но мысли ее неслись ураганом. За спиной, сквозь стоны и прочие звуки, она услышала, как Эдвин говорит пациенту, что прооперирует его сегодня же, чтобы спасти ему руку. Звук его голоса – само спокойствие и рассудительность – слегка успокоил и ее.

– Слушай… Я… Я буду платить тебе, чтобы ты молчала.

Дейдре моментально отпустила руку Уны.

– Да? И сколько же?

– Пять долларов в месяц.

– Пять? Всего-то? Да один день моей воровской работы дает мне в два раза больше!

– Да иди ты! И когда в последний раз…

Уна осеклась. Нет смысла спорить о воровских талантах Дейдре.

– Семь! – отрезала Уна.

– В месяц?

– В месяц! – согласилась Уна, хотя и не представляла, как будет жить на оставшиеся от своей стипендии три доллара целый месяц.

Дейдре стала покусывать нижнюю губу, как она делала всегда, когда задумывалась.

– Это получится сто десять долларов в год…

– Вроде того…

– Копы предлагают не больше пятидесяти.

– Вот и подумай, сколько всего ты сможешь купить на эту разницу!

Уна снова оглянулась. Еще нескольких пациентов отправили наверх. Остальные почти все уже были перевязаны и сидели, ожидая своей участи. Дежурная медсестра собирала окровавленные куски бинтов и ваты и прочие медицинские отходы по всей комнате. Доктора совещались о чем-то в противоположном углу комнаты. Вот-вот кто-то из них подойдет к ней и потребует отчета о состоянии пациентки или начнет осматривать ее сам.

– Договорились?

– Сверху еще четвертинку виски и бутылочку опийной настойки – и я, пожалуй, согласна.

– Что?

– Да у вас тут этого добра навалом. И ты хочешь сказать мне, что не прикладываешься сама тайком?

– Нет! Меня сразу выставят, если поймают!

– Ну… Интересно, а что они с тобой сделают, если узнают, что тебя ищут копы?

– Хорошо, я принесу тебе опий. Но только один раз.

– Каждый раз! Семь долларов, виски и опий!

– Я…

Уна аж подпрыгнула, услышав приближающиеся шаги. Это был Эдвин. Он посмотрел на Дейдре, слегка нахмурился и спросил Уну:

– Что скажете?

– Жизненно важные функции в норме, сэр. Никаких травм и заболеваний, только алкогольное опьянение.

Эдвин склонился над Дейдре и попытался оттянуть веко, чтобы оценить состояние белка глаза, но та отбросила его руку.

– Не трогайте меня, вы, никчемный…

– Я не обнаружила никаких признаков цирроза, – поспешила заверить Уна.

– Отлично! Тогда попросите санитаров перевести ее в вытрезвитель.

– Да, доктор!

Эдвин мимоходом улыбнулся Уне и собрался уже пойти дальше.

– О, доктор! – промурлыкала Дейдре. – Я вам хотела рассказать кое-что об этой медсестре…

Уна бросила на Дейдре умоляющий взгляд.

– Она… она такая внимательная, сделала все, что было нужно.

Дейдре переводила взгляд с Эдвина на Уну.

– Ведь если попаду сюда снова, меня снова ждет такое же обращение, правда?

Уна могла только кивнуть в ответ.

Глава 34

В ту ночь Уна не сомкнула глаз и с первыми лучами рассвета вскочила и стала быстро одеваться, ежась от холода. Еще пара минут – и миссис Бьюкенен включит свет и затопит печь на первом этаже. В предрассветных сумерках Уна наскоро причесалась и оделась почти на ощупь, чтобы не разбудить Дрю.

Ее нервы были на пределе. Она отсчитала семь долларов из тоненькой пачки денег, что хранила в своем чемоданчике, и положила в карман. Дейдре ждет еще и виски, и новую порцию опийной настойки взамен опустевшей бутылочки, что Уна вложила ей в ладонь перед тем, как ее увезли в вытрезвительное отделение санитары. Уна надеялась, что Дейдре согласится пока взять только деньги и дождаться, когда у Уны появится возможность попасть в хранилище и стянуть остальное.

С каждой минутой тьма рассеивалась, и Уна поспешила из спального корпуса в больницу. Но вместо того, чтобы пойти вверх по ступенькам в двенадцатое отделение, она стала спускаться вниз, в подвал. Здесь было теплее, чем на улице,