Ангел с черным крылом - Аманда Скенандор

уцелела лишь там, где к коже припеклись клочки ее выходного светло-голубого платья. Того самого, с кружевным воротничком и небольшим турнюром[45].

Уна покачала головой и пошла к выходу из зала для опознания. А если бы от платья осталось больше, чем просто обгорелые клочки, – что бы она с ними сделала? Набила бы ими подушку? Сшила бы из них игольницу? И как это помогло бы ей в те тяжелые годы, что выпали на ее долю после смерти матери? Эта глупая сентиментальность никак не спасла бы ее от невзгод. Не поможет и теперь, что бы ни стало в итоге с Дейдре.

Сторож морга провел Уну мимо кладовой и кабинета секретаря к небольшому помещению в самом конце коридора. Здесь проводились вскрытия. Однако войти в эту комнату он ей не дал, встав в дверях.

– Понимаете… Вот эта картина точно не для глаз юной леди…

– Я не леди. Я сестра милосердия.

Он засунул большие пальцы рук под свои широкие подтяжки и искоса глянул на Уну.

– Вы показали мне уже больше дюжины трупов. Чем эти отличаются от них?

– Понимаете… Дело не в трупах. Дело в их… вопиющей наготе.

Уна попробовала обойти его, но он и не думал уступать.

– Уверяю вас, там нет ничего, что я никогда не видела!

Сторож вмиг покраснел как рак. Уна вздохнула. Странный он какой-то: он спокойно курит, облокотившись на гроб, не дрогнув показывает ей скрюченное синее тельце замерзшего новорожденного, но краснеет при одной мысли, что она увидит срам мертвого мужчины.

– Повторяю, я сестра милосердия, и там нет ничего, что я не видела бы во время моих дежурств. А теперь пропустите меня, пожалуйста.

– Ну… Проходите…

С этими словами сторож слегка отодвинулся – и Уна тут же проскользнула мимо него. На обшитых металлическими листами столах лежало еще несколько трупов людей, погибших вчера на фабрике. Они уже были готовы к вскрытию. Вода так же тихонечко капала на них. Рядом с ними лежал труп женщины, поступившей явно из родильного отделения. Отекший огромный живот, кожа землистого цвета. И в самом дальнем конце Уна наконец-то увидела Дейдре. Ее рыжие волосы разметались по столу, грязные и спутанные. Руки ее были уложены по швам.

Пару секунд Уна стояла как вкопанная, но затем собралась с духом и пошла вперед. Ее гулкие шаги как-то нелепо нарушали царящую здесь смертную тишину. Она встала рядом с трупом и стала ждать хоть каких-либо признаков жизни. Вдруг дернется палец? Или веко? Но Дейдре лежала абсолютно неподвижно. Тогда Уна протянула руку и положила ладонь ей на грудь. Кожа холодная и липкая. Дыхания не чувствуется совсем. Уна отпрянула.

А чего она ожидала? Неужели действительно надеялась, что Дейдре просто спит в холоде среди трупов? И все же она еле сдержалась, чтобы не начать отчаянно трясти ее за плечи в надежде вернуть к жизни.

– Похоже, вы нашли, кого искали? – спросил сторож.

– И что с ней теперь будет? Неужели ее действительно… – Уна запнулась и шумно сглотнула. – Неужели ее вскроют и выпотрошат?

Сторож мельком взглянул на тело и пожал плечами.

– Если причина смерти не ясна…

– Передозировка опийной настойки. По крайней мере, так сказала надзирательница.

– Тогда, наверное, нет.

– То есть ее перенесут в зал для опознания?

– Больница оповестит родственников, если таковые имеются.

Уна покачала головой:

– Нет у нее никаких родственников.

– То есть ее тело, скорее всего, не затребуют для погребения?

В принципе, это может сделать Марм Блэй. Или кто-то из их старой банды. Узнав о том, что она пропала, они станут ее искать. И здесь, конечно, тоже. Но ведь за гроб и похороны надо платить. Это кто возьмет на себя? Учитывая, сколько дохода Марм Блэй получила, сбывая краденные Дейдре вещи, могла бы и раскошелиться. Но это вряд ли.

– А если ее не заберут, то похоронят в безымянной могиле? На кладбище для бедняков?

– Это как пойдет…

Сторож еще раз бросил взгляд на тело Дейдре. Теперь уже оценивающий. Такой, каким вор оценивает бриллианты.

– Она в хорошем состоянии. Сгодится для медицинской школы.

– Что?

– Некоторые тела неизвестных откладывают для этих целей. Анатомический театр. Городской закон…

И тут Уна вспомнила, что Дрю на их первой лекции по анатомии говорила о «Законе о костях», который издали для того, чтобы прекратить осквернение могил – учебным заведениям разрешили анатомировать тела несчастных, которых некому было похоронить. Уна еще раз протянула руку к телу Дейдре и убрала с ее лица прилипшие к нему мокрые пряди рыжих волос. Она не могла не вспомнить их совместных безумств – танцев до упаду ночами в разных салунах, карточных игр в их тесной комнатушке при свечах.

Однажды Марм Блэй прибрала к рукам несколько платьев из тончайшего французского шелка – и тогда они с Дейдре тайком надели два лучших платья и пошли в них на ланч в один из фешенебельных ресторанов на «Дамской миле». Естественно, они сбежали, не заплатив по счету. Когда Марм Блэй узнала об их проделке, она три месяца подряд удерживала с них на десять процентов больше, чем обычно. Ну и что? Зато им было что вспомнить!

– Сколько они приплачивают вам?

– Что, простите?

– За один труп. Сколько врачи доплачивают вам?

Сторож нервно затеребил подтяжки и оглянулся на дверь.

– Они платят мне только за погрузку и доставку. Вот и все. Твердой платы нет. Они дают сверху столько, сколько считают нужным, за весь груз целиком. В конце концов, я плачу возчику.

– Так сколько за одно тело?

– Я никогда не высчитывал. Я же говорю, мне платят за доставку.

– Тогда сколько тел может быть в одной доставке?

Сторож молча пожал плечами. Тишину нарушало только мерное капание воды.

– Иногда одно, иногда два, а иногда и восемь – десять.

– И сколько платят, если привезете всего одно тело?

– Я редко вожу тела по одному. Только весной, когда учебный год подходит к концу и…

Уна подошла к сторожу вплотную и посмотрела ему прямо в глаза.

– Сколько?

– Доллар или два…

– Я заплачу вдвое больше, если пообещаете… не отправлять это тело на растерзание студентам-медикам.

– Что, вам так важна какая-то пациентка? Вы знали ее?

Уна снова перевела глаза на тело Дейдре. Ночная медсестра была абсолютно права: глаза у нее красные, налитые кровью.

– Нет, не знала. Но это мой долг – заботиться о моих пациентах даже после их смерти, и я не хочу, чтобы ее раскромсали на куски ретивые студенты.

– Шесть!

– Идет! – Уна достала из кармана три доллара. – Вот. Половина сейчас. Еще половина через три дня, если ее тело не востребуют.

Уна положила деньги на ладонь сторожа.

– Если обманете, донесу на вас городскому комиссару.

– Ишь ты! А вы та еще штучка!

Сторож положил деньги в карман – и как раз в этот момент дверь в комнату отворилась. Вошли несколько мужчин в сопровождении коренастого доктора с большим носом и в очках с очень толстыми линзами. Уна подумала, что это, должно быть, и есть главный патологоанатом. С ним были интерны, молодые люди, которых Уна видела пару раз в больнице, когда они семенили за дежурным врачом или хирургом, словно новорожденные утята за мамочкой. К счастью, Эдвина среди них не оказалось.

– Что здесь происходит, Бартлет? – прогремел крючконосый доктор. – Почему в этом помещении женщина?

– Это медицинская сестра, сэр. Искала пациентку.

Врач наклонил голову и посмотрел на Уну поверх очков.

– Пациентку? Здесь нет никаких пациенток, Бартлет! Только трупы!

– Я хотела просто удостовериться, – начала оправдываться Уна, – м-м… э-э… Бартлет собирался как раз проводить меня к выходу.

– Правда?

Доктор подошел к одному из трупов, поднял его руку и отпустил ее. Она безвольно, с громким стуком упала обратно на металлический стол. Уна вздрогнула от этого звука, но не сдвинулась с места.

– Ну, что, мертвый или нет?

Лицо этого крючконосого доктора напомнило ей одного бандита, которого она встречала пару раз в районе «Адской кухни». Этот, конечно, постарше и прилично одет, но Уна чувствовала, что душа у него такая же черная. Правило номер девять: будь наготове и при необходимости бей первой. Несмотря на охватившее ее искушение, сейчас это правило применить она не могла. Нельзя, чтобы о ее визите в морг узнала мисс Перкинс.

– Спасибо за ваше… наглядное пояснение, доктор! Я вполне удовлетворена и ухожу.

С этими