Фернандо Магеллан. Том 3 - Игорь Валерьевич Ноздрин

– Меня зовут Мануэль, – раскланиваясь по-европейски, произнес он на родном Жуану языке. Насмешка исчезла с лица Карвальо. – Я слуга португальского купца Педру Афонсу ди Лорозы.

– Он здесь? – Карвальо кивнул на лодки.

– Сеньор живет на Тернате. Властитель Тидоре не позволяет ему посещать остров.

– Вы с Тернате? – изумился Эспиноса. – Но ведь властители враждуют между собой?

– Это так, – подтвердил Мануэль. – Сейчас между ними мир. До нас дошла весть о вашем приходе. Братья надумали послать вам приглашение посетить остров. Они тоже хотят заключить союз с королем Испании.

– А как же Португалия? Разве у вас нет обязательств перед нею?

– Вы пришли вместе с солнцем с востока, – промолвил смышленый слуга, – а они приплывают с запада из мрака ночи.

– Похвально, – выступил вперед Карвальо, – у тебя разумные хозяева.

– Я служу ди Лорозе, – поправил малаец.

– Ты раб?

– Я свободный человек! – с достоинством произнес Мануэль.

– Что ты делаешь на пирогах вдали от сеньора ди Лорозы?

– Он послал меня сопровождать вдову и детей Франсишку Серрана. Она хочет уехать к нему на родину.

– Лучше это сделать на португальском корабле, – посоветовал капитан, не обрадованный предстоящими заботами.

– Он был другом вашего капитан-генерала, – напомнил хорошо осведомленный слуга, – ждал его прихода. Франсишку уговорил Абулеиса присягнуть Испании, поэтому братья избрали для переговоров Кекиле.

– Почему он не захотел приплыть к нам и послал тебя? Если Кекиле хочет заключить союз, должен сам вести переговоры.

– По закону островов, в чужой области раджа не имеет права покинуть свою пирогу без согласия властителя земли, – пояснил Мануэль.

– Наш корабль – территория Испании, а не Альмансора. Пусть смело плывет на «Тринидад»! – пригласил Карвальо.

– Погоди, Жуан, – остановил Эспиноса. – Не надо нарушать традиции. Мы попросим разрешения у властителя Тидоре, а потом побеседуем с Кекиле. Антонио, – позвал он толмача, – отправляйся в город!

Командир с офицерами, малайцем и писцом ушел в каюту, где у распахнутых настежь окон они занялись составлением письма сеньору ди Лорозе с приглашением посетить корабли.

* * *

Медленно тянулись минуты под скрип пера писца, журчание воды у бортов. Чистые белые птицы, напоминавшие очертаниями мусульманские чалмы, покачивались на волнах. С берега доносились крики детей, удары топоров. Призывно выл буйвол. Пахло смолою и солью. Блики воды отражались на ореховых панелях каюты, на почерневшем от сырости потолке. Из облезлых зеркал в золоченых рамах глядели усталые лица.

На пироге под желтым зонтом изнывал от скуки и жары один из властителей Тернате. Он видел, как от каравеллы отчалила шлюпка с матросами и чиновником, вежливо поклонившимся ему когда проплывали мимо пирог. Кекиле догадался, что встреча осложняется непредвиденными обстоятельствами, не позволявшими испанцам принять приглашение.

Спрятав письмо в набедренную повязку, Мануэль вернулся к радже, терявшему терпение и озлобившемуся на всех. Он раздраженно выслушал посланца, передавшего разговор с испанцами, заверившими его в мирных намерениях по отношению к соседнему острову. Ожидание позволения Альмансора на переговоры с моряками становилось оскорбительным. Касик без приглашения находился в чужой гавани, был обязан подчиниться воле соседа. Рассуждая о своем незавидном положении, Кекиле чувствовал капельки пота, сползавшего по спине на поясницу.

К радже осторожно подплыла пирога вдовы Серрана. Женщина, ожидавшая почетного приема, обиженно спросила, почему на кораблях не спешат забрать ее к себе? Кекиле развел руками, поднял глаза к небу. Туземка недовольно посмотрела на каравеллы, укрылась под навесом. Утомленные дети просились на берег.

– Разве тебе плохо жилось на острове? – высоким резким голосом спросил Кекиле. Из-под балдахина высунулась красивая головка с большими раскосыми глазами и густыми черными волосами жителей Малой Явы. – Может, останешься? – предложил раджа.

Женщина молчала.

– У тебя лежит двести бахаров гвоздики, – сказал он. – Не жалко бросать?

– Жалко, – призналась яванка.

– Я помогу выгодно сбыть товар, – пообещал Кекиле. – Не торопись с отъездом и подумай. Брат твоего мужа погиб, – угрожающе произнес он. – Как поведут себя чужие люди?

Женщина совсем расстроилась, ей захотелось плакать, но она сдержалась, смахнула рукой слезинку. Глаза ее сделались темнее. Кекиле отвернул голову и, как бы упрекая, промолвил:

– Франсишку был мне другом… Твои дети выросли вместе с моими.

– Я согласна, – ответила женщина. – Обещай не давать меня в обиду старшей жене! – потребовала она.

Солнце клонилось к западу, когда Пигафетта вернулся из города. К нему в лодку опустили пару зеркал, шелковое платье из златотканого индийского шелка, ножи, пару ножниц. Карвальо спрыгнул в шлюпку, поплыл к пирогам.

Кекиле издали оценил роскошный наряд, но не обрадовался. Раздраженный от усталости, взмокший от пота, раджа мечтал об одном – скорее опуститься в прохладную воду. Кекиле с надменным видом молча принял подарки, отклонил предложение посетить корабли. Он пообещал написать королю прошение взять остров под свое покровительство и отплыл в море. За ним следовала пирога с красивой вдовой, согласившейся стать его женой и хранившей на Тернате почти годовой урожай гвоздики среднего острова. В лодке между банками гребцов яванка везла нажитое с мужем за десять лет добро, по стоимости превышающее доходы от пряностей. Советник раджи был одним из самых богатых людей на Тернате.

Не получив ничего взамен и даже не разглядев за занавесками вдову, разочарованные испанцы вернулись на «Тринидад».

– Зря отдали подарки! – сокрушался расчетливый Пигафетта.

– Не жалей, – успокоил Альбо. – Как бы мы объяснили Альмансору дружбу с Кекиле? Вчера командир заверил властителя, будто король пришлет корабли разгромить его врагов, а сегодня заключаем с ними союз.

– Ты прав, – поддержал его капитан, глядя на двух ярких сказочных птиц, одиноко уплывавших в море. – Мы бы оказались в трудном положении.

– Хорошо, что она не осталась, – заметил Карвальо. – Ее бы изнасиловали.

Глава XVI

Ночное происшествие

На следующий день Альмансор, довольный поведением испанцев, не отважившихся принять Кекиле, рано прибыл на корабли. После долгих и унизительных для моряков приветствий, предусматривающих лобызание рук властителя, раджа сообщил, что повелел сегодня до захода солнца выстроить для гостей дом под склад и магазин для товаров. Мавр позвал моряков присутствовать при сооружении хижины. Фактор – хозяин возводимой фактории, Карвальо, толмач и стражники отправились на берег.

Там с восходом солнца кипела работа. Туземцы с мостков вгоняли в песок колотушками толстые бамбуковые сваи. Носильщики перетаскивали из леса бревна и пальмовые ветви, предназначенные для покрытия крыши. Громко кричали надсмотрщики, спорили строители, мешали взрослым под ногами дети. Женщины в отдалении наблюдали за работой. Праздничное настроение царило вокруг. Плотники затягивали песню, а толпа подхватывала мотив, покачивала в такт блестевшими от пота телами, месила ногами сухой песок, хлопала себя по