Сестры Мао - Гэвин Маккри

Она поднялась, встав на низкую перекладину ограждения:

– Дорис!

Запыхавшись – это было бессмысленно, она прижалась спиной к прутьям и стала выискивать в толчее Альваро, но его нигде не было видно. Флики, вооруженные дубинками, штыками и прикладами, набрасывались на участников марша с жестокостью, в которую она не верила, когда читала об этом в сводках. Они без разбора кидались на студентов, подбрасывали их в воздух, избивали. Она видела, как в десяти метрах от нее двое полицейских схватили молодую девушку, разорвали юбку и стали прыгать на ее животе и груди, пока ее не вырвало кровью.

– Ты этого хотела, сука? – кричали они.

Слева от Евы группа из пятнадцати студентов образовала сцепку, чтобы создать оборонительную линию. Флики пинали и били их, пытаясь разорвать цепь. Студенты призывали их отступить, присоединиться к ним, вести себя по-человечески. Разъяренные полицейские били их по головам. Тех, кто падал, они оттаскивали к фургонам.

Ева спрыгнула с ограждения и позволила потоку унести себя в сторону западных улиц. Впереди отделилась небольшая группа, направлявшаяся ко второму, более тихому выходу с площади, и она последовала за ними. Копы, заметив их, пустили в ход газовые гранаты. Вместо того чтобы повернуть назад, где их могли поймать, люди решили бежать сквозь дым. Она последовала с ними. Она закрыла лицо джемпером и дышала только ртом. Она бежала, кашляя и отплевываясь, со слезящимися глазами и размазанной мокротой на щеках. Вытянув руки, она натыкалась на людей и деревья. Споткнуться и упасть ей не дал парень, державший ее за куртку.

– Спасибо, – поблагодарила она.

А потом:

– О господи, прости! – Он споткнулся о ее ногу.

Поспешив уйти, она потерла глаза, хотя знала, что делать этого нельзя. Жжение стало таким сильным, что ей захотелось просто сесть, накинуть куртку на голову и заплакать, как это делали другие, но она продолжала идти. Когда она вышла из газового облака, переступая через теряющих сознание людей, сквозь муть в глазах она увидела парня, размахивающего красным флагом и указывающего на открытую дверь. Она пошла к нему под дождем из воды, которую выливали из окон, чтобы очистить воздух.

– Заходи! – кричал парень. – Заходи, пока мы не закрыли дверь!

У двери она на мгновение прислонилась к стене и осмелилась взглянуть назад. Там, где улица пересекалась с площадью, клубился желтый дым. На следующем перекрестке стояла вереница фургонов, в которые затаскивали студентов. На другой стороне улицы Альваро – да, это был он, его избивали. Его голову держали, шею вывернули. Его били по голове и животу. Кровь лилась у него изо рта и носа.

– Позор! – закричала она. – Позор! Позор!

Она оттолкнулась от стены и собралась бежать к Альваро, но в этот момент вереница копов вынырнула из дыма и устремилась вверх по улице, а юноша с красным флагом схватил ее за руку и затащил внутрь.

– Мой парень, – закричала она. – Это мой парень! – И позволила увести себя.

* * *

Дверь захлопнулась. Около двадцати студентов столпились на лестничной площадке, кашляя и отплевываясь. Чтобы не упасть в обморок, они раздавали друг другу пощечины и зажимали головы между ног.

– Надо забаррикадировать дверь, – сказала она. – Они выбьют ее, если мы этого не сделаем.

Студенты равнодушно огляделись вокруг. Баррикаду строить было не из чего.

Парень с красным флагом поднялся по лестнице, она пошла за ним. Он стучал в двери квартир и нажимал кнопки звонков.

– Воды! Нам нужна только вода для глаз!

Но никто не отвечал.

На последнем этаже они обессиленно опустились на ступеньки. Они сидели в тишине, кашляя и переводя дыхание. Было не так уж важно, что никто им не открыл – в квартире им не было бы безопаснее. Из отчетов она поняла, что убежищ не осталось. В любой момент копы выломают дверь и обыщут все квартиры в доме. Любой человек с черными руками или газовыми пятнами на одежде, с синяками или порезами будет арестован.

– Это неизбежно, – сказала она. – Они нас достанут.

– Чертовы фашисты, – сказал парень.

Она поднялась:

– Я не буду трястись здесь, как крыса.

Она побежала вниз по лестнице.

– Стой! Ты куда? – крикнул ей вслед парень.

Протолкнувшись мимо людей в холле, не обращая внимания на их протесты, она открыла входную дверь и выглянула наружу. Не увидев поблизости копов, она поспешно выскочила на улицу. Слева от нее толпа студентов раскачивала застрявший полицейский фургон.

– Долой полицейское государство! – кричали они.

Альваро там уже не было; на земле, где он лежал, остались лишь пятна крови. Через группки борющихся людей она пробилась к площади у завода. По обе стороны от нее раздавались удары дубинками по черепам.

Она попала на площадь через брешь в шеренге, образовавшуюся в результате стычки с группой вооруженных палками анархистов в черном. Студентов на площади уже не было. Ева побежала к воротам, делая широкие крюки, чтобы не попасться разбросанным группам копов, в основном занятых осмотром ран товарищей и телефонными переговорами.

Ворота фабрики были взломаны. Копы заполонили территорию. Рабочих арестовывали, хотя внутри ограды насилия, похоже, было меньше, чем снаружи. Прожектор был выключен. Но Дорис – Ева не могла поверить своим глазам – все еще стояла на своем конусе. На крыше находились и три копа, которые держали конструкцию и приказывали ей спуститься. Она их игнорировала. Неподвижная, с гордо поднятой головой, она все еще держала на плечах железный прут с дверцами машин и казалась Фемидой машинного века – фигурой, которую вот-вот свергнут.

– Дорис! – воскликнула Ева и замахала обеими руками. – Дорис! – повторила она, как бы предупреждая ее, хотя, возможно, на самом деле хотела дать ей знать, что кто-то наблюдает за ней, и сказать: «Я здесь, посмотри и на меня».

У входа на фабрику стояли два копа. Ева подошла к ним с поднятыми руками и сказала:

– Я иностранка.

– Ага, – ответил один из них. – Приезжаете к нам во Францию гадить.

Другой махнул ей рукой:

– Проваливай.

– Ты что, не слышал? Я иностранка. Нарушительница порядка. Заберите меня.

– Отъебись, шмара, – сказал первый, подчеркнув серьезность своих слов прикосновением к своей винтовке.

– А вы не хотите меня арестовать?

Второй рассмеялся. Затем поднял козырек, чтобы она могла разглядеть его ухмыляющееся лицо.

– А ты этого хочешь, проказница?

Ева выдержала его взгляд. Шагнула вперед.

Первый направил на нее винтовку:

– Не приближайся.

Она непокорно сделала еще один шаг вперед.

Второй рассмеялся над ее глупостью и поднял руку, чтобы ударить ее ремнем.

Предвидя его удар, она уклонилась в сторону и, не двигаясь с места, на глазах у одного,