Амур. Лицом к лицу. Выше неба не будешь - Станислав Петрович Федотов

о пирожках, как их принесли, а там и решение коллегии, как с неба упало, – однако ничего говорить не стал. Нина в высшие силы не верила, так ведь и он до последнего времени не верил, а вот поди ж ты, случилось. Хотел поделиться мыслями о связях, но передумал: стоит ли говорить о высших материях, когда надо просто радоваться жизни?

Проводник, молчаливый китаец, перевёз его на одноконных санках через Аргунь по мартовскому льду, и вскоре они оказались на казачьей заимке.

Хозяин, чернобородый мужик с лицом гурана, встретил их дружелюбно:

– Вовремя ты, Сяосун, пожаловал. Чай давно тебя дожидается. И новостей накопилось!

Так Матюшенский узнал имя китайца, которое, впрочем, не столь уж его интересовало, и понял, что тот занимается контрабандой чая. Которого, кстати, на российской стороне очень не хватало.

Когда Александр Иванович решил рассчитаться за переход, Сяосун отклонил протянутые деньги и сказал на чистом русском языке:

– Плату не возьму, если вы окажете мне небольшую услугу.

– Какую? – насторожился Матюшенский.

– Как я понимаю, отсюда вы направитесь в Харбин…

– Да, собираюсь.

– Отправьте, пожалуйста, из Харбина два письма, которые я вам передам.

– Но это же мелочь, которая ничего не стоит.

– Как сказать! А деньги вам ещё пригодятся, – и, передавая письма, пожал на прощание руку.

Сяосун, разумеется, был прав: деньги новоявленному эмигранту очень даже пригодились. Уже на следующий день, когда сын хозяина, румяный весёлый паренёк, повёз его к Угунору, ближайшей станции КВЖД. По дороге, покачиваясь на снежных ухабах, думал о рукопожатии с абсолютно чужим ему человеком: вот и с ним образовалась связь, которая укладывается в сеть, а сколько их создаётся между поколениями, казалось бы, далёких друг от друга людей, и получается, что все мы связаны и в чём-то зависимы друг от друга.

Александр Иванович добрался до Харбина, работал там в эмигрантских газетах, а через пять лет смог выписать Нину Васильевну и Ирину. В Россию не вернулся.

33

В начале июня Цзинь неожиданно приехала в Пекин, привезла двенадцатилетнюю Госян и восьмилетнего Цюшэ. У Сяопина ещё шли экзамены, у Мэйлань – тоже, – в общем, на маму, сестру и брата у него времени не было. Вечером студенты убежали на какое-то собрание, Фэнсянь и Цзинь уложили детей спать, а сами сели попить чаю и поболтать.

– Мы с тобой – соломенные вдовы, – грустно улыбнулась Фэнсянь. – Мужья разбежались, а мы – с детьми, время коротаем.

– Не мы время коротаем, а оно – нас, – вздохнула Цзинь. – Мне уже тридцать восемь!

– По тебе – не скажешь, я даже завидую.

– Чему завидовать? Сяопину двадцать лет! Для себя и не жила. Муж где-то на юге воюет, пишет мало.

– Твой хотя бы в Китае, а мой Сяосун прислал недавно письмо. Думаешь, откуда? Из Читы! Это где-то у озера Байкал – край света!

– Я от него тоже весточку получила. Пишет, что служит у большевиков, учится управлять государством. Будет у нас президентом, – засмеялась Цзинь.

– Да уж был бы получше Чжан Цзолиня, – поддержала Фэнсянь. – Умный у тебя брат и человек хороший.

– Так ведь и муж у тебя такой же, – заявила Цзинь столь уверенно, что Фэнсянь удивлённо на неё уставилась.

Цзинь прыснула смехом: шутка удалась. Фэнсянь поняла и тоже рассмеялась:

– Какая же я глупая!

– Ты – замечательная! – серьёзно сказала Цзинь. – Сяосуну повезло с такой женой.

В детской кто-то захныкал. Фэнсянь метнулась туда. Цзинь последовала за ней, но остановилась в дверях, увидев, как Фэнсянь выхватила из кроватки и приложила к груди полугодовалую Юйинь. Девочка сладко зачмокала и через минуту снова спала. Женщины вернулись за стол.

– Твои родители по-прежнему в Шанхае? – спросила Цзинь.

– Да. У отца хороший бизнес. – Фэнсянь пригубила чаю. – Совсем холодный. Надо заварить свежего. – Она прошла на кухню, зажгла огонь в керосиновой горелке под чайником. Вернулась и села, сложив руки на скатерти. Глаза были грустные. – Отец совсем старый, ему скоро шестьдесят. И мы у него на иждивении. А Сяосун не любит быть должником.

– Сяопин ещё у вас на шее, – вздохнула Цзинь.

– Скажешь тоже! Сяопин где-то подрабатывает, каждый месяц деньги приносит. Славный мальчик!

– А как они с Мэй? Ладят?

Фэнсянь засмеялась:

– Ладят, ладят. Вечером приходится их разгонять по комнатам.

– Разгонять? – удивилась Цзинь. – А надо ли? Им уже по двадцать лет. Лучшее время для любви! У меня в этом возрасте Сяопину уже было два годика.

– Ну, я тоже Шаогуна в восемнадцать родила.

– Вот видишь! А сестру гоняешь.

Фэнсянь улыбнулась:

– Мне кажется, не больно-то она меня боится и слушается.

– Если бы ты их не гоняла, они бы дома были, и Сяопин за Госян и Цюшэ приглядел. Я же их за этим привезла.

Фэнсянь удивлённо взглянула на саоци[42]:

– Ты, дорогая, куда-то навострилась? Не на поиски ли счастья?

– Может быть, на поиски, но не для себя. Мне надо недели на две в Шанхай. Готовится великое дело. В Харбин приезжал посланник от Ли Дачжао, Мао Цзэдун, чтобы выбрать делегата от нашего кружка марксистов.

– Делегата?!

– Да. Готовится съезд марксистов, пришла пора создать свою коммунистическую партию.

– Как в России?

– Ну, для такой нас ещё слишком мало. Пока мало. Со временем вырастем. Партия должна быть пролетарская, а наш пролетариат слаб, да и больше Сунь Ятсена поддерживает.

– А кто это? – простодушно спросила Фэнсянь.

– Ты не знаешь доктора Сунь Ятсена? – изумилась Цзинь. – Это самый знаменитый китайский революционер. После Синьхайской революции он был первым временным президентом Китайской республики, за которую боролся много лет, а сейчас возглавляет Южное правительство в Гуандуне. Мой Чаншунь воюет за него с бэйянцами.

– А мой Сяосун был бэйянским офицером, служил в охране Чжан Цзолиня, – сообщила Фэнсянь. – Мог бы стать генералом.

– Как ни поднимайся вверх, а выше неба не будешь[43], – отмахнулась Цзинь. – Кем он только ни был! Всё мечтает вернуть величие Китая. Теперь вот к большевикам подался.

– Ты, значит, выбрана делегатом съезда? – Фэнсянь явно не захотела обсуждать мужа.

– Нет, я не делегат, а гость. Делегатом, будто бы от нас, избран Ли Дачжан. Он когда-то был в нашем кружке и попросил, чтобы мы его избрали. Я не хотела, но Мао уговорил.

– Ты хотела, чтобы избрали тебя?

– Честно говоря, – да. Я же лучше знаю проблемы марксистов в провинции, чем столичный житель Ли Дачжао.

– А есть проблемы?

– Ещё какие! Марксистов арестовывают, бросают в тюрьмы, а то и убивают. Чжан Цзолинь, можно сказать, объявил на нас охоту.

– Почему же ты на свободе?

– Ты не поверишь – за