Дантал - Абай Тынибеков

* * *

Форкис, удивлённый не меньше Фаранга, взглянул Грому в лицо, пытаясь понять, видел ли и он то, что произошло.

– Похоже, по нашим следам не только вот эти пошли. Кто-то ещё почти нагнал караван, – понимая его вопрос, ответил сириец.

– А если это Диагор? – осенило Форкиса.

Гром мгновенно уловил его догадку, развернул коня и направил его в сторону ожидавшего их отряда, бросив на ходу:

– Я сейчас.

* * *

Персидский десятник сразу увидел скачущий обратно свой дозорный отряд, но ничего не заподозрил, полагая, что те хотят сообщить ему о близости каравана.

Мгновением позже он увидел пятерых всадников, настигающих его людей, и лишь теперь сообразил, что кто-то преследует их.

Тут же выхватив меч, он вздыбил коня и что есть сил выкрикнул:

– К бою!

Персы разом ринулись вперёд.

* * *

Пятеро телохранителей Фаранга, не успев остановить разгорячённых скакунов, с ходу врезались в ряды персов. Завязалась битва. Силы были неравными, и вскоре трое из них, сразив по одному противнику, сами замертво пали под копыта. Двое же, остававшихся пока в живых, продолжали яростно сражаться, кружась средь охвативших их в кольцо врагов. Они надеялись на своего вождя и из последних сил рубились, ожидая его помощи. Он подоспел вовремя.

Теперь началась самая настоящая битва, втянувшая в свою кровавую круговерть почти равные по числу силы. Встревоженные её страшными звуками, над лесом вспорхнули птицы. Мелкая живность, что водилась в окрестности, также сильно напуганная, разбегалась от этого ужасающего шума, прячась в норах, иногда проносясь под лошадьми отряда Форкиса и пугая животных.

Форкис осторожно продвигался по дороге в ту сторону, где в жестокой схватке сошлись неведомые для него противники.

* * *

Разбойничий отряд во главе со своим грозным вожаком Фарангом вихрем налетел на персов, поначалу вызвав среди них замешательство. Но отважные воины многоопытного десятника, тут же оценив ситуацию и численность противника и сообразив, что напавшие не представляют собой регулярных войск, быстро перегруппировались и дружно ударили тремя клиньями, охватывая отряд с боков, врезаясь по центру и разрывая его на две половины. Такая стратегия была оправдана во всех подобных случаях и давала существенное преимущество над противником, взламывая порядок его построения, дробя на части, лишая манёвренности и централизованного управления, создавая панику в его рядах.

Фаранг слишком поздно разобрался в случившемся и уже не мог должным образом повлиять на действия своих людей. К тому же, оказавшись разрозненным с сыном, он стал отчаянно пробиваться к нему в надежде оградить от нависшей угрозы и спасти в этой бойне. Он понял, что перед ним не случайный враг, а истинные воины, непревзойдённые персы. Раз за разом он предпринимал яростные, но тщетные попытки прорваться к сыну. Фаранг словно ударялся о стену и никак не мог сокрушить её, всё больше закипая необузданной злостью и от этого всё быстрее теряя силы.

Зайдана рубился так, как ещё никогда ему не доводилось. Он видел своего отца, рвался к нему, но так же, как и тот, не мог ничего поделать, крепко завязнув в битве на своей стороне. Мощь персидских воинов была поистине велика. Числом они были равны, но почему-то Зайдане казалось, что они всё прибывают и прибывают. До сих пор ему ни разу не доводилось сражаться с персами, и теперь он впервые узнал, насколько они сильны в бою.

В какой-то миг Зайдане показалось, что ему удалось продвинуться к отцу. Он взглянул в сторону Фаранга и увидел самое ужасное, чего боялся всё это время. Глаза отца, полные горечи и тоски, были устремлены на него, прямо в лицо, в самую душу. В этот момент его голова резко содрогнулась. Кто-то точным ударом вонзил ему в шею копьё. Отец ещё какое-то мгновение не сводил с него глаз. Затем его веки прикрылись. Он схватился слабеющими руками за горло и, что-то прошептав окровавленным ртом, опрокинулся с коня. Сын понял, что он сказал. Отец произнёс его имя.

Битва приближалась к своему завершению. Персы одолевали. Потери с обеих сторон были велики.

Грабители знали, что в случае пленения их ожидает страшная расправа за все предыдущие деяния и что пощады никому не будет, и по этой причине сражались до последнего издыхания. Десятник помнил о своей главной цели в этом походе, оттого и старался скорее покончить с противником, сохранив как можно больше своих воинов. Он спешил, круша всех на своём пути. Разбойники не были ему нужны и очень помешали своим появлением, нарушив его планы. В своей победе он не сомневался, но самое неприятное для него таилось в другом. Теперь, после всего случившегося, он понял, что уже не станет сотником, о чём так долго мечтал.

* * *

Форкис со своими людьми скрытно наблюдал за всем происходящим, находясь на небольшом отдалении. Он узнал того десятника и уже понял, что Диагора здесь нет и что персидский отряд следовал за караваном по другой причине, скорее всего, не очень приятной как для Прета, так и для них всех. Ему не было жаль погибающих персов, впрочем, как и грабителей, явно намеревавшихся напасть на караван. Сейчас для него наступал очень важный момент, невероятно ответственный, влияющий на их дальнейшую судьбу. Следовало принять единственно правильное решение. И он принял его.

Дождавшись, когда с обеих противоборствующих сторон осталось не больше двадцати человек, он повёл на них свой отряд.

– Десятника и разбойничьего главаря взять живыми. Больше никого, – скомандовал он.

Неожиданно налетевшая на дерущихся третья сила с ходу разнесла их в клочья и в один миг уничтожила всех, кроме главарей. Старшего у грабителей определить не составило особого труда: несмотря на видимую усталость, он слишком выделялся среди остальных. Дантал сблизился с ним и плашмя мечом нанёс ему сильный удар. Тот отразил его, но не удержался и слетел с коня. Десятника же знали в лицо. Савват ловко набросил на него аркан и сдёрнул с лошади. Разоружив обоих главарей, их волоком протащили по земле и бросили под ближайшее дерево.

Пленённые были все в крови – непонятно только, в своей, от полученных ран, или в чужой, от ран нанесенных. Так или иначе, они едва держались на ногах. Ещё не успели отойти от них на пару шагов, как молодой вожак набросился на десятника, выхватил из голенища сапога нож и коротким рывком ударил его прямо в грудь, замахиваясь во второй раз. Гром, находившийся к ним ближе всех, тут же пнул в бок напавшего. Тот