Далайя - Абай Тынибеков

– Мои деды из Кармании, ну а я где только не был, – с досадой махнув рукой, сотник замолчал.

Впервые в его облике проявилось что-то человеческое, неподдельное.

– Я вернусь за ними позже, тогда и привезу обещанное. Ты можешь до моего возвращения содержать их не в яме?

– Нет. Не могу. Ведь я хочу получить плату от тебя, а её ты дашь лишь за живых пленников. Только в этой яме их спасение. В противном случае их могут убить.

– Хорошо. Я всё поняла. Вот, возьми в залог эту вещь. Она мне очень дорога, – Далайя отстегнула от пояса ножны и вместе с ножом незаметно передала сотнику.

Тот дрожащей рукой проворно спрятал полученное за пазухой, не умея скрыть своей радости.

– Береги и хорошо корми их. Смотри не скупись, тебе всё окупится.

Она встала, ловко вскочила на коня и, не оглядываясь, покинула лагерь.

* * *

День подходил к своей середине.

Остановив скакуна у реки, Далайя спешилась, подошла к валуну и упала ничком на траву, вдыхая её сочный запах. В том, что за ней никто не следил, она убедилась, пропетляв часть пути и неоднократно возвращаясь к одному и тому же месту.

О предстоящей дороге думать не хотелось.

Отдохнув, она проверила упряжь и оружие. Десять стрел, оставшихся в колчане, и радовали, и огорчали её. Первое исходило от того, что они вообще были у неё. Ну а второе было связано с их количеством, ничтожно малым для долгого пути.

Решив вновь продвигаться ночами, Далайя осмотрела ещё раз округу и прилегла за валуном, настраивая себя на отдых.

* * *

К полуночи она добралась до места, где на берегу реки был оставлен умерший от ран молодой сак. Тело, ещё издали замеченное ею, находилось, как прежде, у воды, но вблизи было видно, что оно изрядно разодрано хищниками. Обложив дурно пахнущие останки воина камнями, Далайя двинулась дальше. Спешить не следовало, нужно было беречь силы и свои, и коня. Главное было сделано.

«Сотник наёмников не упустит такой возможности поживиться. Он будет оберегать день и ночь своих дорогих пленников, ожидая обещанной награды». От этой мысли и от того, что удалось хоть как-то обезопасить Русу от пыток и гибели, её наполняла радость. На душе становилось легче.

Конь шёл спокойным шагом, изредка чутко навостряя уши, улавливая ночные звуки.

К началу дня она уже находилась у места страшной битвы, где с обеих столкнувшихся сторон в общей сложности полегло около двух с половиной сотен воинов. Приблизившись к нему с первыми рассветными лучами, она остановила коня, осматривая равнину.

Огромная стая птиц, встревоженная ею, как бы нехотя и с ленцой покружившись невысоко в небе, вновь шумно опустилась на разбросанные человеческие останки. Потяжелевшие от сытной пищи, громко хлопая большими крылами, они невольно разгоняли по округе зловонные запахи гниющих на жаре тел, изуродованных теперь ещё и ими.

Прикрывшись рукой, Далайя стала медленно объезжать эту местность, сплошь покрытую тёмно-красным месивом, состоящим из развороченной человеческой плоти, но уже не имеющей ни малейшего сходства с некогда живыми существами.

Внезапно её конь остановился. Прямо перед ним, на его пути лежало тело какого-то воина, почему-то оказавшееся в стороне от остальных. Спрыгнув на землю, она обошла его.

Это был не сак.

Воин лежал на животе, широко раскинув руки и неестественно лбом уткнувшись в траву.

«Похоже, рана в области груди. Надо же, дошёл до чистой травы и умер. Или конь донёс. Убит не в спину, значит, не бежал от битвы. А вот это ему теперь уже не нужно, но мне пригодится», – её рука по привычке скользнула к поясу за ножом. Только сейчас она вспомнила, что оставила нож сотнику наёмников в залог. Выхватив меч, ловко просунула его под кожаный ремень, перекинутый через плечо убитого хорезмийца, без усилия разрезала его и забрала туго набитый стрелами колчан.

Больше не задерживаясь здесь, не желая ни на миг предаваться этому страшному зрелищу, она двинулась дальше, стараясь поскорее подыскать подходящее место для дневного отдыха.

Теперь ей следовало найти воду и поохотиться для пропитания.

* * *

Облачный ветреный день к полудню разразился непродолжительным дождём. Пытаясь найти какую-нибудь дичь, Далайя не заметила, как подступил вечер.

Ниспадающая моросью влага не отнимала много сил, и она решила продвигаться до первой усталости. Ближе к полуночи она остановила коня у небольшой дождевой лужи. Следовало отдохнуть.

«Когда вся живность после дождя везде и всюду имеет возможность утолить жажду, она не пойдёт постоянной тропой к водопою, это плохо для меня, – размышляла она, занимаясь конём. – Придётся мне немного поголодать, но ничего, завтра на моём пути будет урочище, а уж там-то я обязательно добуду пищу», – успокаивала она себя.

Отпустив скакуна пастись, Далайя прилегла на влажную траву. Спать не хотелось. Усталость была, но не сильная и больше ощущалась в занывшей спине.

Небо прояснилось, открывая сияющие звёзды. Чистый и лёгкий воздух вдыхался свободно, мягко проникая внутрь, наполняя бодрящей свежестью.

«Жаль, что мне пришлось расстаться с подарком царицы Томирис. Но это ненадолго. Я верну его обязательно, вот только доберусь до крепости, а там и до своего тайника. На душе что-то неспокойно. Теперь мне стало ещё хуже, чем было до сих пор. Наверное, это оттого, что всё у меня получается пока как-то неправильно и даже нелепо. Странно, но мне уже кажется, что что-то ведёт меня совсем не туда, куда мне нужно попасть. Чем сильнее моё желание добраться до детей правительницы, тем дальше от них уводит меня дорога. Всё-таки что я делаю не так, как надо? Может быть, я уже сама не очень хочу совершить всё то, что задумала? Нет. Я нисколько не изменила своих помыслов, и тем более не обманываю себя. Тогда почему я ещё не с ними? Что, если они нуждаются во мне именно сейчас и ждут, как никогда ещё не ждали?» – Далайя присела.

Мысли и сомнения сильно разбередили её душу, но останавливать их поток ей не хотелось. Глубоко в подсознании она понимала, что наступил тот момент, когда ей нужно во всём спокойно разобраться, чётко определить для себя самое главное.

«Вместо того чтобы лететь, спешить к ним, я возвращаюсь обратно, и ещё неизвестно, доберусь ли. Но разве я была бы жива, если бы не Руса? Бросить его я не могу. Особенно теперь, когда он там и ему никто, кроме меня, не поможет. Так нельзя поступать. Не приучена. Я обязательно спасу его,