Сестры Мао - Гэвин Маккри

В том месте, где обрушился второй из четырех домов, земля просела, образовав кратер. Сестры любили его больше всего; они побежали к нему и соскользнули на задницах вниз, начали рыться и копать. Айрис первой нашла кое-что интересное – часть оконной рамы, которую она понесла Саймону для осмотра.

Она взбежала на вершину холма и ухватилась за рубашку Саймона, чтобы удержать равновесие на неровной поверхности.

Бросив окурок, Саймон растоптал его ногой. Поставил лопату так, чтобы она упиралась ему в грудь, обхватил ее правой рукой, чтобы освободить здоровую руку. Затем взял раму.

– Хм-м, – сказал он, бросив ее в свою тачку, – может быть.

Из кармана комбинезона он достал выполненный Максом чертеж декораций. Взявшись за угол страницы, развернул ее зубами. Рассматривая рисунок, он старался держать пальцы подальше от карандаша, чтобы не испачкать его еще больше.

– Можно мне посмотреть? – спросила Айрис.

Она наклонилась, чтобы взглянуть, и прикоснулась щекой к его руке.

– Погоди, – сказал он, – я думаю.

Она попыталась схватить рисунок.

Саймон поднял его над головой.

– Это единственный экземпляр. Я не могу его испортить.

Она набрала в грудь воздуха и сильно дунула.

– А где Ева? – спросил Саймон.

– Вон там. Она порезалась.

– Черт возьми, немного времени ей понадобилось.

Саймон перекинул лопату через плечо и пошел по краю насыпи, позволяя силе тяжести увлечь его за собой.

Айрис побежала за ним:

– Не говори ей, что это я тебе сказала.

Местные жители называли место взрыва Пятачком. Всех детей района мамы наставляли не играть на Пятачке: «Если увижу на Пятачке, получишь ремня, если тебя поймают на Пятачке, то заберут», – хотя здесь не было ничего угрожающего: для ребенка Пятачок представлял куда меньшую опасность, чем кишащие бандами соседние улицы. Эти страхи происходили из суеверного представления о том, что прошлое всегда возвращается в той же форме и в то же место. Айрис думала, что верить в это глупо. Как люди могут бояться того, что уже произошло? Невозможно вот так взять и предсказать будущее по прошлому. Грядущее не будет похоже на уже случившееся, а если верить ее родителям, то будет гораздо хуже. После следующей войны дети будут называть Пятачком не только дом, но и Лондон, и всю Европу.

Подойдя, Айрис увидела, что Ева зажала правую руку подмышкой слева.

– Все хорошо, милая? – спросил Саймон. – Дай мне посмотреть твою руку.

Ева взглянула на Айрис.

– Что? – отреагировала Айрис. – Я ничего не сказала.

Саймон опустился на колени рядом с Евой.

– Покажи мне ее, – сказал он. – Давай. Дай.

Ева протянула руку. Саймон взял ее за запястье: открытый порез на пальце, кровь растеклась по коже, пятна на рукаве и на подоле платья.

– Да у тебя кровь повсюду. Твои предки меня загрызут.

Он достал носовой платок, взмахнул, чтобы развернуть, обернул им порез.

– Фу, – произнесла Ева.

– Никакого фу, – сказал он. – Только что из стирки.

Он придавил платок большим пальцем.

– Айрис, я зажму здесь, а ты завяжи узел.

Завязывая платок, Айрис избегала взгляда Евы.

– Как дела, Ева? – спросил Саймон. – Лучше?

Ева кивнула.

– Надо увести вас отсюда, пока вы не травмировались по-настоящему.

– Нет! – сказала Айрис.

Саймон встал с колен:

– Давайте. У меня все равно в горле пересохло.

– Что, опять в паб? – сказала Ева.

– Перекусим в кафе, что скажешь? Ты голодна?

– Я вся в крови, – сказала Ева. – Я не могу пойти в таком виде. Мы вообще не должны здесь находиться. Почему мы не можем вернуться и посмотреть репетиции?

– Девочка, тебе нужно научиться понимать, когда и где тебя не ждут.

На метро они доехали до Ноттинг-Хилл-гейт, а затем пошли пешком на юг в сторону Кенсингтон-Хай-стрит.

– Куда мы идем? – спросила Ева.

– К чему у вас сегодня лежит душа? Яйца с картошкой фри?

– Далеко мы поехали за яйцами и картошкой.

– Еще мне нужно отправить сообщение.

– Так и знала. Видишь, Айрис? Нас никогда просто так не ведут куда-то. Так не бывает: «Я веду тебя туда, потому что тебе там понравится». Всегда есть другая причина. Скрытый мотив. – Не умничай, Ева.

Кенсингтон, по словам Саймона, был убог и жалок. «Обветшалый, залатанный и изношенный. Не старый, как Италия, – просто устаревший». Он знал нескольких человек, которые очутились в заброшенных кенсингтонских ночлежках посреди закрытых мусорных баков и сухой гнили. Он говорил, что его не удивляют частые новости о самоубийствах.

– На самом деле я бы сказал, что реальное число выше. Знаете ли, семьи это скрывают.

На Хай-стрит, недалеко от угла с Аллен-стрит, находилась газетная лавка. На рекламном щите у входа красовался заголовок из «Новостей мира». В витрине стояли липкие сладости в бутылках и выцветшие на солнце пачки «Плейерс». На стене у двери кто-то наклеил плакат, который Айрис прочитала вслух:

ЖИТЕЛИ КЕНСИНГТОНА – ДЕЙСТВУЙТЕ СЕЙЧАС

И под ним:

НИГГЕР, ОСТАВЬ НАШИХ ДЕВОЧЕК В ПОКОЕ

Внутри было мрачно и пахло застоявшимся табачным дымом, клеем и лакрицей.

– Можно мы купим жвачку? – спросила Айрис.

– Нет. Выбери что-нибудь почитать.

Единственным хорошим источником света была голая люминесцентная лампа над кассой. Владелец магазина Артур сидел под ней; его бледная кожа казалась почти зеленой. Увидев Саймона, Артур встал и прошел через занавес из красно-бело-голубых лент. Саймон подождал его у прилавка.

– Можно я возьму? – спросила Айрис.

Она держала в руках журнал «Вумэнс Оун»[22].

– Нет, – сказал Саймон. – Что-нибудь другое.

– Вот именно, – добавила Ева. – Тебе десять.

Артур вернулся с двумя предметами. Журналом, завернутым в черный пластик, и блоком размером с книгу, обернутым в зеленую бумагу и перевязанным бечевкой. Только годы спустя Айрис поняла, что ее дядя покупал журнал с девушками и килограмм гашиша.

– Раз и два, – сказал Артур. – Что-нибудь еще?

У Артура был мягкий голос, в повседневной жизни он был добрый и деликатный. Когда Саймон впервые встретил его вскоре после десанта в Салерно, он подумал: «Этот долго не протянет. Парней вроде него отстреливают». Но однажды ночью, во время длительной бомбардировки, Саймон увидел Артура с другой стороны.

– Какая у него другая сторона? – спросила однажды Айрис у Саймона.

– Тьма. Как та часть луны, которую не видно.

– Саймон, приятель, – сказал Артур. – Что-нибудь еще?

– Ой, да, прости, Артур.

Айрис выбрала издание «Удивительных историй»[23]. Ева – старый «Эвривумен»[24], уцененный до половины стоимости. Саймон взял со стеллажа «Сандей Пикториал»[25] и «Обсервер»[26].

– И это. И пачку «Дюморье».

Саймон передал деньги, зажав их в кулак. Но Артура это не устроило, и он