Сестры Мао - Гэвин Маккри

– Зачем?

– Ты прав, кому не плевать.

– Тебе не плевать. Это моя точка зрения. Я видел альбом со всеми ее рецензиями и интервью, который ты ведешь. Ты ненавидишь ее, потому что тебе не плевать. Знаешь, было бы проще просто поговорить с ней.

– Проще? Постоянно друг с другом говорить? Иметь дерьмовые отношения, как у всех?

Он пожал плечами:

– Да.

Двери театра открылись, и из них выходили люди. Айрис взяла три журнала. Повернула их лицевой стороной наружу и держала так, чтобы была видна обложка.

– Могу я заинтересовать вас «Интернешнл Таймс» [31]? – спросила она. – Все новости подполья.

Большинство зрителей не обращали на нее внимания. Те, кто покупал экземпляр, были слишком старыми, слишком загородными, слишком чопорными или слишком надушенными, чтобы им был интересен другой ее товар.

– Можно мне парочку?

Голос раздался у нее за спиной. Она повернулась и увидела молодую пару лет тридцати. Он – в рубашке из замшевого шелка и круглых очках с затемненными линзами. Она – с розовой повязкой на голове, с подкрашенными черным глазами и в завязанном на талии макинтоше из ПВХ. Они улыбались и держались за руки.

– Конечно, – сказала Айрис. – Дам вам два по цене одного. Тогда вам не придется спорить о том, кто будет читать его вечером в постели.

Кит с наркотиками стоял в двух шагах позади.

– Сколько? – спросил мужчина.

– Шиллинг и шесть пенсов.

Пока мужчина рылся в карманах, Айрис взяла два экземпляра и передала их женщине.

– Люблю этот журнал, – сказала та.

Айрис заметила, что, когда женщина стала рассматривать обложку, у нее затрепетали накладные ресницы, а губы расплылись в улыбке. Айрис подумала о Еве, которая презирала «Интернешнл Таймс», потому что в нем была одна политика: «Кури что угодно, вдыхай что угодно, коли что угодно, это твоя жизнь, детка, делай это».

Мужчина дал Айрис два шиллинга.

Айрис поискала в сумке мелочь.

– Вы были на спектакле?

– Да, – ответила женщина, убирая журналы под мышку. – Мне понравилось. Ему – не очень.

– Не мое это, – сказал мужчина. – Билеты достались бесплатно, не хотел их терять.

Айрис положила сдачу в открытую ладонь мужчины.

– А как насчет Алиссы Турлоу? Она была хороша?

Пара с интересом переглянулась.

– Ну, я ее просто обожаю, – сказала женщина. – Я всегда смотрю, когда ее показывают по телевизору. Ее драма. И костюмы. Лично я считаю ее одной из лучших.

– Как она справилась с ролью фрёкен Юлии? – спросила Айрис.

– Ну, она лучшая из всех фрёкен Юлий, не так ли? Она… вылетело слово…

– Категорическая? – сказал мужчина.

– Да, категорическая фрёкен Юлия. Никто не может сыграть фрёкен Юлию так, как Алисса Турлоу. При мысли о фрёкен Юлии думаешь о ней.

– Черт, сколько же лет сейчас Алиссе Турлоу? – спросила Айрис.

– Не знаю. За сорок, пятьдесят?

– А разве фрёкен Юлия не должна быть молодой?

– Честно говоря, это не имеет значения. Алисса Турлоу так хороша, так притягательна, что забываешь о ее возрасте и прочем. Во всяком случае, это мое мнение.

Мужчина кивнул Айрис:

– Согласен с вами. Она слишком стара для этой роли.

Айрис отпустила их, не предложив им марок.

Кит снова подошел к ней:

– Нет?

Она покачала головой:

– Ты был прав. Нам не следовало сюда приходить.

– Я этого не говорил.

– Ну так я говорю. Не следовало.

* * *

Они пешком вернулись на Кингс-Кросс и купили вино в магазине рядом с вокзалом.

– Твой дядя будет недоволен, что мы не продали все.

– У нас был хороший забег. Ему не на что жаловаться, я ему не позволю.

На улицах было тихо. Вечерняя суета давно закончилась – в Сомерстауне горел свет в гостиных и были включены телевизоры: один квадрат света вписывался в другой. Сквозь окна доносились приглушенные взрывы выстрелов и смех. Сделав последний поворот, Айрис увидела у входа в «Уэрхауз» белый фургон, а рядом с ним – несколько человек. Она втащила Кита в дверной проем.

– Это они? – спросил он. – Ваша группа?

Она прищурилась, вглядываясь во мрак. Ни одна фигура не показалась ей знакомой.

– Фургон наш. Но людей я не узнаю.

Фигуры одна за другой исчезали в двери общежития.

– Они заходят внутрь? – сказал Кит.

– Они могли взломать замок.

Как только горизонт расчистился, Айрис подбежала и проверила дверь ночлежки. Замок был цел. Внутри дом был пуст, из комнат индийцев внизу доносились звуки нового альбома The Doors «Waiting for the Sun».

Они прошли в театр. Услышали голоса, доносившиеся из зрительного зала.

– Привет! – крикнула Айрис, прежде чем войти.

Люди рассредоточились по комнате. Два суровых на вид парня рассматривали незаконченные фонари на рабочих столах, на сцене два блондина в армейских куртках разговаривали со шведом Пером, неподалеку индиец в тюрбане заглядывал за кулисы. Ямайцы Глен и Эгги курили у второго выхода, рядом с ними стоял Альваро. Его голова была обмотана бинтами, но он явно был рад оказаться в компании ямайцев и, очевидно, рассказывал им, как удивителен Париж, – голос его гремел, и он бурно жестикулировал.

– Альваро? – сказала Айрис.

Все замолчали и повернулись к ней.

Ева вышла из-за стеллажа с передвижными креслами.

– Что за хрень? – сказала Айрис.

Ева провела рукой по волосам:

– Фашистская стрижка. Нравится?

– Кто эти люди? – спросила Айрис. – Где все?

– Произошла смена караула, теперь коллектив – они.

Ева повернулась к присутствующим:

– Слушайте все! Это моя сестра.

Люди обернулись и помахали.

– Ты хорошо выглядишь, – сказала Ева. – Ты прибавила в весе.

– Я забочусь о себе.

Ева широко улыбнулась. Лицо ее было грязным, изо рта пахло, что ей совсем не шло.

– Вижу, ты пустила несколько человек, – сказала она.

– Я не знала, когда ты вернешься.

– Все в порядке. Пока они вносят свой вклад. К тому же они хорошие.

Только через мгновение Айрис поняла, что мужчиной, вышедшим из-за верстака, была Дорис. Ее голова обрита. На ней черная кожаная куртка большого размера, старая клетчатая рубашка, синие джинсы и черные ботинки на плоской подошве. Чужой вид. Мужской силуэт. В этом обличье она выглядела (Айрис было противно это признавать) впечатляюще.

– Привет, – сказала Дорис.

– Так ты вернулась! – сказала Айрис. – Ты уже видела папу? Ты должна ему позвонить. Он на стены лезет.

Дорис засунула руки в карманы:

– Мне нравятся ваши фонари. Ева сказала, что вы делали их с местными детьми.

– Просто позвони ему. Он, блин, твой муж.

– Вижу, ты купила вино, – сказала Ева. – Позволь.

Она взяла бутылку из рук Айрис.

– У нас есть рис