Прекрасные маленькие глупышки - Оливия Хоррокс

Я залилась краской, вспомнив о том, как стала свидетельницей сцены между Александром и его отцом. Однако молча кивнула и вышла. Я кралась через холл к большой лестнице, и с каждым моим шагом голоса спорящих становились все громче. Стук моего сердца отдавался в ушах, но ему не удавалось заглушить обрывки разговора.

— Я не желаю это слышать! — вопил лорд Тремейн, и эхо его голоса разносилось по холлу, обшитому дубовыми панелями. — Убирайтесь из моего дома, вы, полоумный. Убирайтесь!

Добравшись до середины лестницы, я уловила звук чьих-то торопливых шагов и затем увидела выскочившего из кабинета низенького человека в сером костюме, с единственной прядью волос на голове. Я замерла на ступеньке, наблюдая за тем, как он остановился, пытаясь отдышаться. Затем обернулся и, окинув холл взглядом, сделал последнюю безуспешную попытку уладить спор.

— Я только желаю помочь, милорд! — воззвал он, держась за дверную ручку. — Прислушайтесь к моему совету — или вы можете все потерять. — После он распахнул большую деревянную дверь и захлопнул ее за собой.

Я постаралась как можно тише подняться по лестнице и пробежала к комнате Генри, следуя указаниям Александра. За дверью раздавалось какое-то бормотание. Не желая снова быть застуканной в момент, когда я подглядываю за Тремейнами, я громко постучала. Голоса умолкли, послышался шелест бумаги.

— Минутку! — в панике воскликнул Генри.

— Генри? Это Берди, — сообщила я, спеша его успокоить. — Можно мне войти?

Он распахнул дверь и вздохнул с облегчением и одновременно с некоторым недовольством.

— Что вам нужно? — спросил Генри отрывисто.

— Роуз хочет пойти на пляж и настаивает на том, чтобы вы к нам присоединились… А что вы делаете? — спросила я с подозрением, и на его лице появилось виноватое выражение.

Он высунулся за дверь и обвел взглядом коридор.

— Вы должны обещать, что никому не скажете.

Я уже начала подозревать, что тут каким-то образом замешан Лоренс, но Генри отступил, пропустил меня в комнату и протянул экземпляр «Антония и Клеопатры» Уильяма Шекспира.

— Это не самая моя любимая пьеса барда. Но все равно спасибо, — пошутила я, листая страницы.

— Я репетирую роль, готовлюсь к прослушиванию, — застенчиво пояснил он. — В Оксфорде есть театральное общество, и я очень хочу в него вступить, но никак не могу научиться правильно произносить эти проклятые фразы, — вздохнул Генри и опустился на кровать под балдахином, потирая виски.

— Как это волнующе! — воскликнула я, перелистывая страницы. — Я понятия не имела, что вы драматический актер.

— Ну, драматический актер — это громко сказано, однако я решил попытаться. В конце концов, почти всю свою жизнь я играю какую-то роль, — произнес он с печальной улыбкой. — И похоже, у меня это неплохо получается.

— Тогда в чем же проблема? — спросила я.

— Не знаю… Нелегко выучить свои реплики, когда приходится играть все роли, — пожаловался он. — К сожалению, я гораздо лучше запомнил текст Клеопатры, нежели Марка Антония.

— Почему вы не попросите помощи у кого-нибудь из семьи? — Я слегка подтолкнула Генри, и он разразился звонким мальчишеским смехом.

— О, вы это серьезно? — проговорил он, вытирая глаза. — Никакого шанса! Они припоминали бы мне это до конца жизни. А если бы при этом я не получил роль? Я и так слишком часто разочаровывал своих родителей. Нет уж, спасибо.

— Что вы имеете в виду? — Я с любопытством повернулась к нему.

— Ну, меня вряд ли можно назвать золотым ребенком, согласитесь. — В голосе Генри звучала горечь.

— Золотым ребенком? — не поняла я и склонила голову набок, сведя брови на переносице.

— Александр, — протянул Генри, закатив глаза. — Первенец! Самый разумный. Тот, кто всегда прав.

— О! — воскликнула я, сморщив нос. — Не такой уж он золотой, не правда ли?

— Я знал, что вы неспроста мне нравитесь, Берди! — рассмеялся он и покачал белокурой головой. — Нет, черт возьми, он отнюдь не золотой. Но никому не придет в голову предпочесть меня моему брату-виконту, согласитесь?

— А при чем тут то, что Александр — виконт? — удивилась я.

— Это влияет на всю мою жизнь. — Генри пожал плечами. — Будучи виконтом, он унаследует Эбботсвуд, и наше будущее окажется в его руках… Почему? Просто потому, что он первенец. Первенцы графов — виконты. А вы знаете, как называют вторых сыновей?

Я помотала головой.

— Резервом, — с обидой в голосе произнес Генри. — Особенно после войны. Я нужен только на тот случай, если что-нибудь произойдет с моим братом.

— На свете есть много всего, помимо титулов, Генри. Ваше предназначение не имеет с этим ничего общего, — возразила я. — Не знаю, что еще сказать по этому поводу. Но если вам требуется кто-нибудь, чтобы репетировать роль, я могу помочь.

— Правда? — На его ангельском лице появилась широкая улыбка, и он посмотрел на меня голубыми, как барвинок, глазами. — Вы сделаете это для меня?

— Конечно, — ответила я, снова перелистывая книгу. — Как вы полагаете, мне больше подходит роль Клеопатры или Энобарба?

— О, вы… ты… несомненно, можешь претендовать на главную роль. — Генри подмигнул. — Ну а пока что нам лучше переодеться в купальные костюмы и отыскать моих брата с сестрой.

Глава 23

Мы с Генри вышли из дома и по длинной тропинке спустились с утеса к крошечной бухточке. Там не было никого, кроме Александра и Роуз, разлегшихся на полосатых шезлонгах. На золотом песке валялись прибитые к берегу коряги и темно-бурые завитки водорослей, которые под палящим солнцем высыхали и становились похожими на кожу. Набегающие волны приносили с собой острый запах соли. Мы приблизились к шезлонгам сзади, и Генри приложил палец к губам, сделав мне знак не шуметь. Оказавшись вплотную к брату с сестрой, он громко спросил:

— Вы не собираетесь искупаться?

Роуз подскочила с воплем, схватившись за грудь, а Генри согнулся пополам от смеха.

— Негодяй! — выругалась Роуз. — Нет, я не пойду купаться. Берди собирается поработать над моим портретом, и я не хочу мочить волосы.

В глазах Генри заметались озорные искорки. Он обогнул шезлонг и подхватил сестру на руки. Она вопила, дрыгала ногами и колотила по нему кулаками, но он быстро вошел в море — пока вода не достигла его мускулистых бедер.

— Генри, отпусти ее, — вздохнул Александр и откинулся в шезлонге, прикрыв глаза темными очками.

— Ты же весь день ныла, что тебе жарко, — возразил Генри, проигнорировав слова брата. — Так что охладись! — И бросил Роуз в воду. Она упала, взметнув фонтан брызг.

Через несколько секунд Роуз выплыла на поверхность — задыхающаяся, растрепанная, с выражением ужаса на лице. Я захихикала, не в силах сдержаться. Затем