Крах дипломатического «Согласия» - Александр Владимирович Быков

В этой обстановке неожиданно и оказались дипломаты, выехавшие из России. Простейший вопрос с транзитным переездом в другую страну стал большой проблемой. Немцы контролировали Аландские острова, отрезав выход через Балтийское море. Переезд на санях по льду Ботнического залива мог закончиться арестом и помещением в немецкий концлагерь. Оставался единственный путь – в объезд залива до шведского Торнео и оттуда на поезде до Стокгольма. Но это была территория, которую контролировали «белые». Необходимо было договариваться о возможном переходе и безопасном коридоре для членов дипломатических учреждений, причем договариваться с обеими враждующими сторонами.

Несколько дней посольства пытались наладить диалог с «красными» и получить разрешение на выезд.

– Я предлагаю сторонам заключить перемирие на тот срок, который был бы достаточен для перехода посольств, – предлагал руководству «красных» Линдлей. – Мы могли бы пересечь линию фронта на поезде, и после этого стороны могут продолжить выяснение отношений. Практика цивилизованных стран говорит именно о таком решении вопроса.

– Мы не верим буржуазии, – отвечал поверенному в делах начальник Штаба Красной гвардии Уэсли. Он долгие годы находился в эмиграции и хорошо говорил по-английски, – пока мы будем соблюдать перемирие, они проведут передислокацию и нанесут нам удар в самом чувствительном месте.

– В ставке Маннергейма о вас говорят то же самое, – подключился к разговору сотрудник британской военной миссии генерал Фредерик Пуль, непосредственно отвечавший за контакты с воюющими сторонами.

– И все же этот вопрос надо решать, – продолжил Линдлей. – Я предлагаю Вам, генерал Уэсли, отправиться с нами в место перехода и лично контролировать ситуацию.

– Линия фронта проходит около города Тампере, это несколько часов пути на поезде, – сказал Пуль.

Линдлей удивленно посмотрел на офицера.

– Это город Таммерфорс, – продолжил Пуль, – так название звучит по-фински, здесь это частое явление, столетия шведского господства дают о себе знать, хотя сейчас финны активно «национализируют» собственные географические названия и переводят их на финский, – пояснил генерал.

– Мы предлагаем временно «открыть» железную дорогу для проезда дипломатов, – настаивал Линдлей.

– Ни за что, – возражал Уэсли, – паровозы нам нужны самим, переход возможен только пешим ходом или на санях.

– На санях? Отлично, – согласился Линдлей. Они же первоначально планировали ехать на санях через огромный замерзший залив, почему бы не согласиться на путешествие по земле длиной в несколько миль?

– Господин Линдлей, у меня к Вам просьба, – генерал Пуль редко о чем либо просил, он привык командовать, и поэтому каждая просьба доставляла ему определенное эмоциональное неудобство.

– Что еще?

– В Гельсингфорсе в гостинице проживает одна очень важная персона, это русский Великий князь Георгий Михайлович. Он очень хотел бы уехать с нашей группой.

– На каком основании я должен буду дать ему дипломатический паспорт? Мало нам было неприятностей при выезде из России? Вы хотите, чтобы финны обнаружили подлог и запретили отъезд всей группы?

– Но это не просто человек, это дядя русского царя, родственник Его Величества короля Георга, у него семья в Лондоне. Жена, урожденная греческая принцесса, и две дочери, он желает воссоединиться с ними, и мы должны ему в этом помочь.

– Я ни одному русскому ничего не должен, пусть это и бывший Великий князь. Я не могу рисковать жизнями полусотни англичан из-за одного русского, я уже рисковал однажды в поезде, но тогда была другая ситуация, человека могли расстрелять. Вашему Великому князю, похоже, ничего не угрожает, раз он открыто живет в гостинице. Как Вы себе представляете, генерал, Великий князь с британским дипломатическим паспортом. Нет, я категорически возражаю против вашей просьбы и ничем не смогу помочь.

Генерал Пуль смолчал, он привык к дисциплине и понимал, что в этой ситуации все решает именно Линдлей. Ему был неприятен этот отказ, поверенный в делах Великобритании больше не казался генералу симпатичным покладистым господином, каким он воспринимал Линдлея прежде. Отношения между ними испортились. Как это часто бывает, в дальнейшем этот пустяковый, на первый взгляд, эпизод имел важные политические последствия.

Пуль рассказал обо всем Великому князю, тот закрыл лицо руками, казалось, что он вот-вот расплачется.

– Какой негодяй, – прошептал Георгий Михайлович, – достойный соратник посла Бьюкенена, лучшего друга русской революции. Когда я доберусь до Лондона, обо всем станет известно его Величеству королю Георгу Пятому. Думаю, он сделает правильные выводу по поводу дальнейшей службы господина Линдлея.

– Это Ваше право, – отдал под козырек генерал Пуль, – надеюсь, мы с Вами еще увидимся.

Четвертого марта англичане с «красным» генералом Уэсли выехали в Таммерфорс, непосредственно к линии фронта. Смыслов, как и было задумано, получил приказ генерала Пуля как главы военной миссии оставаться на территории «красных» и контролировать переход всех прибывших на поезде дипломатов.

– Строго говоря, – откровенничал Уэсли во время поездки, – сплошной линии фронта как таковой нет, мы обороняем станцию, город и ближайшие к нему деревни на 10 миль в округе. Любой охотник на лыжах легко обойдет все заставы и переберется к противнику, у которого та же история. Но на лыжах ходить запрещено, расстрел, – Уэсли сделал указательным пальцем «пистолетик». – Поэтому мы успешно держим оборону.

– Нас это касаться не должно, – забеспокоился Линдлей, – с дипломатами так обращаться нельзя, Вы же понимаете.

– Я понимаю, но товарищи в красном Тампере не понимают и категорически против вашего перехода. Мне придется их убеждать.

– Будьте так любезны, генерал.

Уэсли сдержал слово и через несколько часов бурных дебатов с руководством фронта он добился разрешения на отправку парламентеров к «белым». Англичане убыли в расположение Маннергейма и через 2 суток привезли хорошую новость: генерал дал согласие на переход дипломатов.

К этому времени в Таммерфорсе стало многолюдно. Приехали французы, бельгийцы, посланник Сербии Сполайкович со штатом, итальянцы, которые спустя сутки после своей задержки в Петрограде нагнали основную колонну дипломатов. Появились греки, португальцы, румыны. Вместе с каждой группой дипломатов прибывали граждане их стран, оказавшиеся в Финляндии.

С французами приехал целый театр «Мишель», гастролировавший до этого в Петрограде, с бельгийцами – сотрудники коммерческих фирм. Количество иностранцев в Таммерфорсе приближалось к четырем сотням. Иностранцы были везде: они бродили по городу, заходили на огневые рубежи и даже давали советы по рытью окопов, зарисовывали пейзажи, фотографировались на брустверах. «Красные» заподозрили неладное.

– Эти иностранцы – буржуазия, не забывайте об этом, – кричал на Уэсли командир красногвардейцев, – сегодня они еще здесь, а завтра после отъезда планы всех наших позиций будут на столе у Маннергейма.

– Вы преувеличиваете, – защищал дипломатов «красный генерал».

– А Вы, Уэсли, сами случайно не шпион? Ходят слухи, что за 30 лет жизни в Америке вы не только язык выучили, но и сделались похожим на них.

– На кого? Американцев здесь