Игра в прятки - Лора Джонс

ее губ не слетает ни звука, мне кажется, я отчетливо слышу: «Послушай меня, дилли-дилли, я правду скажу. Полюби меня, дилли-дилли, ведь я тебя люблю». Минуту спустя и эта женщина обращается в статую.

Далее один мужчина опускается на четвереньки, другой сворачивается на полу клубочком, точно еж, рядом с первым. А потом, к моему величайшему изумлению, женщина садится на свернувшегося клубочком мужчину и начинает «играть» на спине другого, как на фортепиано.

Последняя пантомима, пожалуй, самая странная: очень высокий мужчина выставляет вперед одну ногу, а женщина, подобрав юбки, садится на нее боком, будто съезжает по перилам. Рядом с ними стоит мальчик, удивленно прижимающий ладонь ко рту.

Я пялюсь на пять эксцентричных живых картин, на одиннадцать совершенно неподвижных фабричных рабочих. И не могу отвести глаз. В этих сценках – в позах, выражениях лиц участников, чрезмерно преувеличенных, почти страдальческих – есть нечто гротескное. А еще нечто до боли знакомое.

Пол печатни уходит у меня из-под ног, звуки музыки искажаются и стихают. Предстающее передо мной зрелище – не веселая игра и не обман зрения. Это сценки с обоев в моей комнате, которые уже не заперты в стенах башни, но обрели способность следовать за мной повсюду, передвигаясь по скрипучим половицам, словно сонм преследующих меня призраков.

Я опускаю взгляд на свое платье. Одеваясь, я толком не разглядела его, но теперь, когда мой взгляд останавливается на первой живой картине, понимаю, чтó на мне надето. Женщина и мальчик застыли в тех же позах, что и мадам Жюстина с Жозефом на обоях. Весенний бал. Их позы воскрешают в моей памяти ту сценку и наряд матери Жозефа. Такой же, как сейчас на мне.

Высокий мужчина медленно поворачивает голову и смотрит на меня в упор. Губы его растягиваются в улыбке. Он поднимает длинный, с огромными костяшками палец и манит меня к себе.

Аллеманда

Софи

Как только заканчивается контрданс, велят играть аллеманду. Это старинный парный танец, и я еще крепче сжимаю Жозефа в объятиях.

Я с самого начала знала, что он окажется прекрасным партнером. У него хорошее чувство ритма, он внимательный, не зажатый и не приставучий, как другие мужчины. Мы обходим друг друга, как того требует танец, Жозеф обхватывает меня за талию, притягивая к себе, и я обнаруживаю, что неспособна сдержать радостный трепет каждой клеточки своего тела. Я отчаянно надеюсь, что оркестр будет исполнять этот танец снова и снова, пока мы не упадем от усталости, но заключительные аккорды аллеманды стихают слишком быстро, и Жозеф отпускает меня.

– Мне пора, – говорит он.

– Останьтесь еще ненадолго…

– Я должен побеседовать и с другими.

– Пожалуйста, еще разок…

– Нет, Софи. – Его резкие слова подобны пощечине.

– Ваша жена не станет возражать, если это вас беспокоит. Кажется, она занята другим.

Несмотря на восторг, в который приводит меня присутствие Жозефа, его прикосновения, я не упускала из виду его супругу. Она сидит рядом с мужчиной в нелепом желтом наряде. Не знаю, кто этот человек, но он постоянно наклоняется к мадам, едва не касаясь губами ее лица, а та с трудом подавляет зевоту, но при этом постоянно шныряет взглядом по комнате, точно ящерица. Я оборачиваюсь, чтобы указать Жозефу на этих двоих, но в замешательстве понимаю, что их там уже нет.

– Кажется, моя камеристка сегодня занята, муженек, – раздается ледяной голос совсем рядом с нами.

Я столбенею. Это мадам, и она явно слышала мои последние слова. Я краснею, прижимаю ладони к щекам, гася румянец, и поворачиваюсь к ней лицом. Этой дамочке меня не запугать.

Позади мадам Ортанс, в нескольких шагах от нее болтается фатоватый тип в наряде тошнотворного оттенка. Жозеф взирает на хлыща так, будто оскорблен его присутствием, и ему требуется некоторое время, чтобы осмыслить сказанное женой.

– Что? – вскидывается он, обводя взглядом толпу.

Спутник мадам ухмыляется.

– На руку вашей прекрасной служанки нашелся претендент, – объявляет мадам и смеется тонким, пронзительным смехом, подобным дождю из стрел.

Ее тон, а говорит она не только о моей сестре и Жозефе, но и о Гийоме, пробуждает в моей груди гнев. На нас оборачиваются.

– Тише, – шипит Жозеф, взбешенный не меньше меня.

Хлыщ делает шаг вперед, словно собираясь отчитать Жозефа за подобное обращение, но узкая ладонь мадам Ортанс упирается в его грудь.

– Де Пиз!

– Где твоя сестра? – поворачивается ко мне Жозеф. На лице его не осталось и следа беззаботной радости, с которой он еще недавно танцевал.

– Откуда мне знать? – взвиваюсь я.

Внезапно люди расступаются, и взгляд Жозефа падает на Лару и ее кавалера. Они стоят возле стола с угощением, наблюдая за тем, как несколько работников разыгрывают сценки с фабричных обоев. Гийом поддерживает Лару под локоть, оба внимательно наблюдают за живыми картинами.

Оставив меня со своей гадкой женушкой и ее противным спутником, Жозеф с потемневшим лицом спешит туда.

Охота в Жуи

Ортанс

Мина моего мужа, удирающего, будто крыса из капкана, – лучшее, что я видела за последние несколько месяцев. Немногим от нее отличается и физиономия фабричной девицы. Эта особа похожа на раскапризничавшегося ребенка: руки сжаты в кулаки, а выражение лица такое, точно ее отшлепали по заду. Девица исчезает в толпе так же неожиданно, как и Жозеф.

– Я рад, что приехал, дорогая, – произносит де Пиз, растягивая слова. – Весьма занимательный вечер.

О нем я, по правде говоря, совсем позабыла. Одарив этого глупца улыбкой, я удаляюсь в том же направлении, что и муж, чтобы получше рассмотреть происходящее.

Когда я наконец пробираюсь сквозь толпу, пропахшую пóтом и дешевой выпивкой, Жозеф уже успел с поразительной скоростью осушить бокал вина. Моя камеристка глазеет на кучку работников, занятых каким‑то вульгарным развлечением, словно знать не знает, что творится. На ней весьма интригующий наряд: он сшит из дорогого шелка, только вот фасон неприлично устаревший. Ее новый спутник тоже стоит, разинув рот и пялясь на взбешенного Жозефа.

Очевидно, мужу недостало обходительности, чтобы вежливо представиться. Какой же он дурак: наскакивает на соперника петухом – и все из-за этой смиренной маленькой курочки. Фабричная девица стоит рядом с ними, сверкая глазами, как полоумная, ее выбившиеся из прически жесткие волосы торчат во все стороны пружинками.

– Ты кто такой? – рычит Жозеф, кидаясь на незнакомца, который, судя по изношенной одежде, небрежной черной бороде и кроткому выражению лица, вряд ли стоит подобного внимания.

– Мы уже встречались, мсье, – отвечает тот. – Меня зовут Гийом Эррар.

Его взгляд ненадолго задерживается на фабричной девице и снова останавливается на моем