Фернандо Магеллан. Том 1 - Игорь Валерьевич Ноздрин

возможности для маневров. Если мое предположение правильно, то надо отметить дерзкую смелость капитана. Не всякий адмирал отважился бы ломиться напролом по столбовой португальской дороге, где каждый день грозит встречей с возвращающимися из Индии кораблями.

Все это подтверждает запись в конце дневника Пигафетты. На Молуккских островах итальянец встретился с португальским офицером Педру Афонсу ди Лорозой, дезертировавшим со службы и сообщившим испанцам: «Король Португалии, раздосадованный тем, что португалец посмел пойти против него, послал несколько судов к мысу Доброй Надежды и столько же к мысу Святой Марии, где живут людоеды, с целью воспрепятствовать продвижению флота Магеллана, но они не нашли его. Узнав, что капитан перешел в другое море и находится на пути в Молукку португальский король немедленно написал своему главному капитану в Индии, дону Дьогу Лопишу ди Сикейре[15], приказ направить шесть судов в Молукку. Последний не мог это сделать, так как в то время турецкий султан направлялся в Малакку и он был вынужден послать ему навстречу 60 весельных судов к проливу Мекки в стране Джуда.

На побережье могучего и красивого города Адема они нашли только малое число поврежденных галер и сожгли их. После этого главный капитан выслал навстречу нам (т. е. экспедиции Магеллана) большой галион с двумя рядами пушек, но он не мог двинуться дальше из-за мелей и течений вблизи Малакки, а также противного ветра. Капитаном галиона был португалец Франсишку Фарья[16]».

Непонятно, почему такие точные сведения упускаются или подвергаются сомнениям? Их особая ценность заключается в том, что получены задним числом от человека, поплатившегося жизнью за откровения с врагами. Они никоим образом не могли повлиять на события годовой давности, что-либо объяснить или оправдать, так как испанцев на Молуккских островах совершенно не волновало, почему в начале плавания они обошли острова Зеленого Мыса с востока? Их беспокоило другое: Мануэл не забыл о Магеллане, пытался перехватить эскадру на обратном пути.

«За несколько дней до нашего прихода на Молукки, – пишет Пигафетта со слов ди Лорозы, – в этих местах появилась каравелла с двумя джонками, чтобы добыть о нас сведения. Джонки с семью португальцами прибыли в Бакьян принять груз гвоздики. Так как португальцы отнеслись без должного уважения к женам раджи и его подданным, отказывались повиноваться правилам, то их убили. Когда весть дошла до ожидавших на каравелле, они решили немедленно вернуться в Малакку, покинув джонки с 400 бахарами гвоздики и немалым количеством товаров для закупки дополнительно 100 бахаров».

Когда Магеллан плыл вдоль африканского побережья, он знал, что уже десять лет португальцы секретно пользуются островами. Мануэл имел разведанную дорогу до конечного пункта, поэтому адмирал правильно решил: его попытаются задержать в начале пути или на островах.

На мой взгляд, сообщение ди Лорозы о посылке судов к мысу Доброй Надежды имеет несколько объяснений: во-первых, португальцы блокировали основную дорогу к островам Пряностей; во-вторых, предполагали, будто флотилия пойдет путем первооткрывателей Земли Святого Креста – вдоль континента за экватор, затем резко на запад; в-третьих, не найдя пролив, испанцы направились бы к островам восточным путем и наткнулись на португальцев.

Если корабли Мануэла поджидали Магеллана у южной оконечности Африки, то предосторожность адмирала принесла одни неприятности, ибо осенью самый удобный путь в Бразилию лежит западнее островов Зеленого Мыса. Но если эта флотилия, или другая, стерегла испанцев у Западной Африки, а затем перешла в Экваториальную и Южную, то капитан принял верное решение: незаметно обойти противника с востока, где его не ожидали.

Глава XXV

Шторм

Погода быстро портилась. К полудню тучи заволакивали небо, ветер стихал. Паруса повисали на реях, хлопали о ванты полотнища. Опасаясь шквалов, неожиданных порывов ветра, матросы сворачивали парусину, перевязывали веревками. Серое тяжелое небо поливало дождем стальную холодную воду. Корабли покачивались на мелких волнах. В сумраке ярче вспыхивала позолота на корме, растры становились объемнее. Палубы каравелл пустели, обретали простор и порядок. Казалось, большие бегущие звери устало замирали посреди пустынного поля. Дождь барабанил по деревянным настилам, тонкие струйки бежали с концов реев, набухшие капли падали со снастей. Матросы дремали в трюме. Теплый спертый воздух просачивался наружу через люки. Офицеры собирались в каютах старших кормчих, играли в карты, рассказывали невероятные истории. Ужин в пасмурные дни был желаннее и вкуснее. Красное вино подогревали в медных котлах, опускали в них веточки корицы, гвоздику, сахар. Пряный аромат горячил кровь, разжигал аппетит. Первые дни ели свежее мясо, жарили с мукой телячью кровь. Туши свежевали в трюме у яслей, дубили на солнце шкуры, дробили кости, варили мозг. Острый запах убоины пугал скот. Он дико орал, рвался из клеток. В минуты затишья пытались ловить рыбу, прятавшуюся от дождя в глубь моря.

Через несколько часов небо очищалось, легкий ветерок сушил обшивку кораблей. Вахтенные поднимали кливера и бизань, маневрировали вокруг флагмана. Раздраженные капитаны проклинали адмирала, выстраивались на юте, приветствовали командующего: «Да хранит Господь вас, сеньор капитан-генерал…» Заведенный обычай никому не нравился, доставлял лишние хлопоты, трату времени. Жуан Серран с кислой миной желал успеха Магеллану, показывал своим видом, сколь тягостна и неприятна подобная честь. Он был опытным мореплавателем, заслужил титул «капитана и кормчего Его Высочества», ходил в Индию под командованием Васко да Гамы, Франсишку де Алмейды, Афонсу де Албукерки. Во втором плавании Васко да Гамы вел корабль «Помпоза», построенный в Мозамбике, где занимался торговыми и военными делами.

В том походе Жуан Серран подплыл к побережью Бразилии, прошел до мыса Святого Августина. Он знал крупнейших мореплавателей, обошел весь известный мир, а теперь вынужден ежедневно отчитываться перед родственником. Легко представить, с какой злостью отзывались о заведенном порядке испанские капитаны. Недовольными оказались и матросы, коим приходилось совершать сложную дополнительную работу с парусами.

Через неделю эскадра попала в полосу штилей. Команды изнывали от безделья, искали какое-нибудь занятие. Ничего нет утомительнее, чем часами сидеть на палубе, глядеть на обвисшие паруса, ждать ветра. Вот свежий бриз охладил горячие головы, заскрипели блоки, заколыхались паруса, матросы взялись за канаты, но не успели суда набрать ход, как мертвая зыбь легла на воду. Ждать, опять ждать.

Матросы насаживают на крючки куски солонины, опускают наживку за борт, слегка подергивают леску. На поверхности показываются стремительно рассекающие воду короткие толстые спинные плавники. Круглые серебристые тела вертятся вокруг кораблей, подкрадываются к мясу. Постепенно движение становится быстрее, одна из акул осмеливается атаковать крючок. Она разворачивается метрах в десяти, молниеносно набирает скорость, кидается