Катастрофа 1933 года. Немецкая история и приход нацистов к власти - Олег Юрьевич Пленков

благоприятным, он превышал суммы, которые страна платила по процентам кредиторам. Но тут возникла парадоксальная ситуация: во-первых, с ростом рационализации росла и безработица, соответственно, во-вторых, сокращался внутренний рынок, в-третьих, плоды рационализации поглощали иностранные кредиты. Из этого всего «национально мыслящие теоретики» делали вывод, что Германия – это колония мирового финансового капитала. На самом деле главной причиной тяжелого экономического положения Германии были не столько Версальский мир и репарации, сколько структурные особенности немецкой экономики и последствия безответственной экономической политики кайзеровской Германии во время Первой мировой войны, приведшей к беспрецедентной инфляции и разорению средних слоев.

Великий кризис 1929 г. буквально потряс страну, безработица – первоначальное следствие рационализации в Германии – приняла совершенно безумные размеры, она затронула всех занятых. В наибольшей степени «черная пятница» затронула Германию и США, в наименьшей – Францию. В этих условиях антикапиталистические настроения большинства немецкого народа вышли на первый план, но они не были идентичны антикапитализму СДПГ и КПГ, это скорее было социализмом мелких буржуа, мечтавших о новой национальной общности, избавившей бы их от этих проблем, собственно, понятия нации и социализма для них были идентичны. Гитлер также не делал различия между этими понятиями.

Немцев того времени легко осуждать, но нам трудно себе представить отчаяние и нищету, поскольку сами мы их не испытывали. Миллионы немцев оказались именно в такой жуткой нищете в период «великой депрессии», нищете, которая сравнима с той, в которой жило в ХХ в. только население стран третьего мира. Из-за резкого падения цен на сырье показатели жизненного уровня в колониях, полностью зависимых в экономическом отношении от метрополий, также упали. Поэтому «великую депрессию» 30-х годов следует связывать с невзгодами не только европейского масштаба, а и мирового масштаба. Избежать ее на первый взгляд смог только Советский Союз, где в это время наблюдался рост промышленного производства – это многим казалось убедительным аргументом в пользу коммунизма как единственной общественной формации, не подверженной циклическим кризисам, терзавшим мировую экономику. Однако в действительности планирование, осуществляемое в СССР, влекло за собой трудности и лишения отнюдь не меньшие, а гораздо большие.

Воздействие кризиса и депрессии было тем более сильным, что он возник до того, как удалось полностью преодолеть нанесенную войной травму. Война и кризис практически слились в одно событие, одну полосу несчастий, которая контрастировала как с длительным ростом и благополучием до 1914 г., так и с 35-летним процветанием после Второй мировой войны.

Социальные последствия депрессии, отчаяние безработных, невозможность в достаточной степени обеспечить неимущих и больных, миллионы страдающих от недоедания детей, нездоровые условия жизни в городах и многие другие невзгоды 30-х годов заставили широкие массы жителей Европы обратиться к поиску новых путей решения проблем, стоявших перед обществом. Совершенно отчаянное положение, в котором оказались миллионы людей, требовало не компромиссов, а радикальных мер. В этой связи сталинский коммунизм сделался весьма привлекательным для миллионов людей, причем не только по материальным причинам, но и по идейным соображениям. Обещания коммунистов обеспечить лучшую и более полноценную жизнь неимущим звучали безупречно с этической точки зрения. Реалии сталинской тирании оставались многим неизвестными, их не замечали или находили им приемлемые объяснения. Как и Сталин, Муссолини и Гитлер подчас выглядели настоящими спасителями, способными восстановить дух национального единства, сформировать правительства, защищающие интересы населения и гарантировать работу всем членам общества. Глубокий раскол и беспорядки во Франции дискредитировали парламентское правление и в этой европейской стране. В Великобритании правительство лейбористов с позором рухнуло, хотя самому парламенту удалось пережить кризис.

В Европе осталась одна страна, где демократии и социальному прогрессу ничего не угрожало и которая не пошла по пути, пройденному большинством европейских государств. Депрессия не обошла Швецию, которая в 20-е годы смогла превратиться из аграрной страны в страну, производящую шарикоподшипники, сталь, телефоны… Следствия депрессии были для Швеции катастрофическими: 1/3 шведских рабочих потеряли работу, многие фермеры, не имея возможности погасить кредит, продавали свои участки. Однако по сравнению с другими европейскими странами Швеции удалось быстро оправиться от кризиса и остаться при этом политически сильной и стабильной демократией. За это следует отдать должное прежде всего Перу Альбину Ханссону, который возглавлял коалиционное правительство, состоявшее из представителей Крестьянской партии и социал-демократов. Социал-демократ Ханссон был премьер-министром в 1932–1946 гг., он зарекомендовал себя выдающимся мастером парламентской тактики и талантливым национальным лидером. Правительство Ханссена отказалось от принципа свободной торговли с условием гарантированного минимума закупочных цен на сельскохозяйственную продукцию и других мер поддержки. Для безработных предусматривалась выплата пособий, но и промышленность правительство стимулировало к расширению производства. В течение первых трех лет у власти правительство Ханссена провело несколько законов, способствовавших активному вмешательству государства в экономику, регулированию продолжительности рабочего дня наемных работников, гарантировавших оплачиваемые отпуска и страховые пособия по безработице. Все эти мероприятия проводились под лозунгом сделать Швецию «домом для всех, кто в ней живет» и достичь таким образом социальной гармонии[494].

К 1939 г. Швеция покончила с проблемой безработицы и занялась осуществлением плана строительства общества благоденствия. Социал-демократы, одержав победу на выборах 1936 г., превратились в доминирующую силу в политике. Война на некоторое время затормозила дальнейший рост социального благополучия, но с 1946 по 1956 г. в стране были проведены новые преобразования, такие как установление высоких пенсий и пособий на детей, страхование здоровья, а также реформа системы образования. Элемент социализма в политике правительства заключался в высоком налогообложении имущих с целью поддержания высокого благосостояния и перераспределения доходов вместо попыток национализации. В Швеции, казалось, очевидная утопия стала реальностью – страна и народ в самом деле процветали. После кончины Ханссена правительство с 1946 по 1969 г. возглавлял Тарге Эрландер (1901–1985). Социал-демократы занимали лидирующее положение с 1932 по 1992 г. за исключением одного шестилетнего периода.

Швеция стала воплощением вызывающего восхищение стиля жизни в общественном, политическом, культурном, политическом планах. Подчеркнутое внимание к природе, к индивидуальному выбору и свободе распространилось на сферу сексуальной свободы задолго до того, как это случилось в остальных европейских странах. Уровень жизни шведов традиционно оставался одним из самых высоких в Европе при сохранении нерушимого демократизма и равноправия.

«Шведское чудо», однако, было недоступно Германии по причинам политического характера, а также вследствие разницы в численности населения и роли (ответственности) в европейских делах. То, что было возможно в маленькой Швеции или Швейцарии, невозможно было в Германии, которая сильнейшим образом была связана с внешним миром, который в рассматриваемый период был финансово-экономически организован крайне неэффективно. Несмотря на ошеломляющий психологический эффект краха на Уолл-стрит, причиной депрессии стал вовсе не «черный вторник» 29 октября 1929 г., обусловленный биржевыми спекуляциями. Дело в том, что после окончания