Катастрофа 1933 года. Немецкая история и приход нацистов к власти - Олег Юрьевич Пленков

этика, о которой говорилось выше? Прусская служебная этика не была идентична фанатическому обскурантизму или безусловному выполнению служебных обязанностей, она подразумевала прежде всего осознанные действия, указывая прежде всего на нравственный долг, что видно из максимы прусского патриота фон Марвица: «Выберите неповиновение, если повиновение не приносит чести». Чувство лояльности и чувство ответственности в этой этике не были слиты воедино, они существовали параллельно. Немецкий чиновничий корпус, без сомнения, был самым эффективным в мире: прекрасно подготовленный, неподкупный, находящийся в полном сознании своего долга. Даже американцы, которые всегда отличались патриотическими настроениями, это признавали. Фридрих Глюм беседовал в 20-е гг. с американским банкиром Полем Варбургом, который сказал, что «мы должны перенести эту систему в США»[501]. Нельзя, однако, забывать, что администрирование и политика – это разные вещи.

В отличие от «Основного закона» ФРГ, детально регламентирующего деятельность политических партий, Веймарская конституция даже не упоминала о партиях, в ней ничего не говорилось об их функциях, назначении, никак не регламентировалась их деятельность. Первые же выборы в рейхстаг показали, что соотношение сил в нем копирует старый кайзеровский рейхстаг: как и встарь, самой примечательной чертой партийно-политической структуры Германии было отсутствие значительной буржуазно-демократической партии, взявшей бы на себя центристскую роль. Массовой буржуазной республиканской партии в Веймарской республике не было. В левой части политического спектра доминировала СДПГ, рассматривавшая демократию как желательную, но переходную к социализму форму; в правой части НННП являлась сборной партией всех правых сил и объединяла все разновидности консерватизма старого кайзеровского рейхстага, в том числе и монархистов. По существу, НННП была не консервативной, а реакционной, антиреволюционной партией, она опиралась не на идею народного суверенитета, а на консервативный национализм. Важно отметить, что если старый консерватизм почти целиком базировался на земельной аристократии, то НННП стала партией и крупного капитала, и средних слоев. Своей исторической задачей она считала борьбу против республики, демократии, СДПГ, КПГ, Версальской системы, репараций. Сложность положения НННП, как и СДПГ, состояла в том, что, стремясь получить максимальное влияние, эти партии не могли быть постоянно в оппозиции, то есть вне государственной политики, ведь требования избирателей нужно было выполнять. Поэтому так же, как СДПГ освободилась от коммунистов, НННП в 1920 г. освободилась под руководством графа Вестарпа от праворадикальных антисемитских групп, отреклась от опыта Капповского путча и встала на путь позитивного сотрудничества (границы которого были, впрочем, узки) на основе действующей Конституции. В 1925–1927 гг. члены НННП участвовали в правительствах, а в 1927 г. правое крыло партии протолкнуло к руководству Альфреда Гугенберга, что означало поворот партии к «фундаментальной» оппозиции республике. Процесс отслоения праворадикальных групп от НННП происходил и после 1928 г., многие из них присоединились к НСДАП. Эти радикальные элементы справа были довольно необычным для Германии явлением, ибо к левым асоциальным элементам привыкли, они были «естественны», как писал немецкий философ Эрнст Блох, но постепенно процесс этой радикализации охватил и правых, и даже центр[502]. Многие специалисты считают этот радикализм существенной предпосылкой создания невыносимо напряженной обстановки в заключительной фазе Веймарской республики. Эти радикальные элементы «выясняли отношения» с представителями других партий, естественно, не в парламенте, а на улице.

Кроме НННП, СДПГ, КПГ в рейхстаге была представлена и буржуазно-демократическая Немецкая демократическая партия, возникшая на основе левого крыла национал-либералов[503], представлявшая либеральную буржуазию. НДП регулярно сотрудничала с СДПГ в целях сохранения республики и демократии, но политический вес ее был невелик. Близка к НДП была Немецкая государственная партия, возникшая летом 1930 г. и стремившаяся изолировать радикальные партии Гитлера, Гугенберга, Тельмана.

Немецкая народная партия (ННП) во главе с Густавом Штреземаном, объединяла бывших национал либералов, партия была готова к сотрудничеству в республике, но в целом сохраняла свой правый характер, что стало особенно заметно после смерти Штреземана в 1929 г. Бесспорно, если бы лауреат Нобелевской премии, единственный республиканский политик европейского масштаба Штреземан не умер столь несвоевременно (мало того, что он умер в год «Великого кризиса», он еще был в «юном» для политика возрасте 52 года, столько же было тогда Конраду Аденауэру), то судьба Веймарской республики сложилась бы иначе, ведь Штреземан был центральной интеграционной фигурой Веймарской республики и с его помощью был преодолен не один кризис. Сам Штреземан вполне осознавал опасность, исходящую от Гитлера. Немецкий либеральный политик Теодор Эшенбург передавал в своих мемуарах[504], что Штреземан очень опасался силы внушения, которую демонстрировал Гитлер. Штреземан сказал однажды Эшенбургу: «Риторика Гитлера отражает невероятную дьявольскую гениальность, поддерживаемую совершенно трезвым инстинктом воздействия на людей»[505].

Партия католического Центра сохранила свой политический характер с кайзеровских времен, прежде всего ориентируясь на интересы католиков. Центр однозначно выступал против федералистского принципа государственного устройства, что было причиной отделения от Центра в 1920 г. Баварской народной партии, которая выступала за расширение автономии Баварии. Баварская народная партия была по сравнению с Центром намного консервативнее, она представляла реакционные круги, которые не могли примириться с мыслью, что прошлое ушло безвозвратно, и которые крайне враждебно относились к СДПГ[506]. Наследие Баварской народной партии в ФРГ воспринял ХСС (Христианско-социальный союз), который отличается от ХДС исключительно тем, что в период Веймарской республики в Баварии была своя католическая партия.

В заключительной стадии Веймарской республики стало резко возрастать влияние тоталитарных партий – КПГ и НСДАП, которые, несмотря на значительные различия и вражду, сходились в критике республики. После создания Гарцбургского фронта в 1931 г. правые и коммунисты вовсе блокировали какую-либо позитивную работу рейхстага и общими усилиями окончательно свели парламентаризм к абсурду. Кроме того, общая неудовлетворенность Версальской системой была столь велика, что исключала возможность реформирования режима.

Уникальной особенностью Веймарской республики, более нигде не встречавшейся в таких масштабах, была деятельность военизированных отрядов при политических партиях: «Стальной шлем» (близок НННП), «Союз имперского флага» (СДПГ), «Союз красных фронтовиков» (КПГ), СА (НСДАП). Формально эти военизированные организации при партиях предназначались для охраны митингов, собраний партий, а на практике в последние годы Веймарской республики они стали армиями гражданской войны, когда политические вопросы решались не на парламентском уровне посредством диалога, соглашений, а на улице – силой. Это было логическим завершением бессмысленного и абсурдного противостояния партийных эгоизмов в рейхстаге. В уличной войне ни «Союз имперского флага», ни «Союз красных фронтовиков» не смогли противостоять СА во главе с блестящим организатором Эрнстом Ремом, и проиграли.

Единственным крупным достижением Веймарской республики является опыт, пусть негативный, но в полной мере использованный ФРГ, которая именно благодаря этому опыту смогла создать по-настоящему «обороноспособную» демократию. В Веймарский же период враги смогли свергнуть республику ее же средствами, сочетая, правда, легальные и нелегальные средства.