Крах дипломатического «Согласия» - Александр Владимирович Быков

картинке кричит на посланника Бельгии: «Убирайтесь отсюда поскорее, вы нам не нужны!» В реальности конечно с ними обращались достаточно вежливо, но по сути рисунок показал, что было скрыто за рамками дипломатического приличия.

Еще один шарж привлек внимание посла. Вид станционного буфета, за столиками сидят угрюмые фигуры дипломатов, угадываются представители Греции и Румынии. На переднем плане советник посольства Франции с тарелкой. На ней слегка теплится какое-то блюдо, виден дымок. Вид у советника Дэстрэ, прямо сказать, удрученный. Порции в тарелке ему будет явно недостаточно.

Слева художник изобразил толстую финскую буфетчицу и продуктовое изобилие за прилавком.

Гротеск! Никакого изобилия нет, в южной Финляндии начались перебои с продовольствием. То, что еще продается, предлагают по таким ценам, что у дипломатов сводит скулы.

Хитрые финны знали, что у иностранцев в багаже много рублей, деваться им из Тойолы некуда и, пользуясь случаем, они взвинтили цены в станционном буфете в 10 раз против тех, что были в Таммерфорсе.

Нуланс возражал против этого грабежа и рекомендовал всем питаться сухим пайком. Галеты размачивали в кипятке и ели вприкуску. Иногда приходилось соскабливать с них следы крысиных зубов. Жутко, но делать нечего. Мадам Нуланс лично занималась этим вопросом.

Картинок в альбоме было много, и на каждой – история позора дипломатов. Художник постарался, оставил потомкам блестящую серию уничижительных рисунков.

Нуланс неоднократно телеграфировал в Париж о бедственном положении посольства и французской колонии. Там имели информацию о том, что американцы в Вологде развернули дипломатическое представительство, понимали, что с отъездом совершена ошибка, но признавать её не желали и просто тянули время.

Теперь тянуть уже некуда. «Красный Тампере» пал, к Тойоле подходили отряды «белых», уже слышна канонада и надо эвакуироваться дальше в городок Лахти, потом, если фронт снова приблизится, еще дальше – в Коуволу, туда, где их месяц назад так радушно встречали «красные». После Коуволы уже ничего нет, дальше – Россия. Всё говорило о том, что не надо терять время на очередную финскую деревню, нужно сразу же возвращаться туда, откуда приехали, и по возможности восстановить статус посольства великой державы.

Очередная телеграмма из Парижа подтвердила догадки посла. Нулансу было предписано ехать в Вологду и присоединиться к дипломатическому корпусу.

Это француз хотел делать меньше всего. Нуланс уже представлял себе злорадные физиономии и полные лживого сочувствия глаза тех, кто прибыл в Вологду раньше остальных. Они, янки, оказались хитрее всех, и теперь не французы и даже не англичане фактически возглавляют Антанту в России, а этот выскочка Френсис. Еще месяц назад дуайена дипкорпуса никто не воспринимал всерьез, теперь с ним нужно будет считаться, выслушивать его проекты и говорить: «Да, сэр!»

И без того сильное неприязненное отношение Нуланса к американцу теперь превратилось в самую настоящую фобию. Но делать было нечего. Приказы не обсуждают. Французское посольство должно вернуться в Россию. А как же члены колонии, как артисты театра «Мишель»? Они останутся в Финляндии, растворятся среди гражданского населения и будут ждать развязки политической ситуации.

– Я не имею указаний от моего правительства возвращаться назад в Россию, – сказал Нулансу бельгиец Дэстре. – Я по-прежнему буду пытаться выехать через Швецию.

– Но это невозможно, не считайте других за идиотов, – негодовал Нуланс, – вы, бельгийцы, нарушаете принципы солидарности, вы хуже англичан.

Линдлей давно в Лондоне, он уже забыл о нас и нашем безрадостном положении, вы хотите остаться здесь малой группой и тоже просочиться к нейтралам? Это бесчестно по отношению к остальным.

– Не горячитесь, Жозеф, – успокаивал коллегу Дэстре, – мы предпримем последнюю попытку, и если нет, обещаю, мы с вами встретимся в Вологде.

Паровоз прицепили к составу, и поезд двинулся по направлению к русской границе. Прошел всего месяц, но как изменилась обстановка! Никто не встречал дипломатов, не махал им рукой, не бронировал по телефону обеды. Все были злые и озабоченные войной. «Белые» не щадили никого, и «красные» финны собирались сражаться до последнего.

На русской границе не случилось никаких проволочек. Солдат проверил документы и, – добро пожаловать в Советскую Россию.

В вагоне французский посол собрал совещание по текущему моменту.

– Я считаю, – сказал он, – раз уж так случилось и мы должны вернуться, необходимо выработать четкий план действий.

Первое – никакого признания правительства большевиков.

Второе – настаивать, чтобы новая армия под руководством Троцкого немедленно начала борьбу с немцами.

Третье – искать и находить лидеров оппозиции для борьбы против режима Ленина.

– Полагаю, что на все это нужны немалые средства, – спросил де Робиен.

– Не беспокойтесь, граф, деньги найдутся.

– Не понимаю, господин посол, если это так, то почему мы голодали в Тойоле и жевали эти ужасные галеты, которые изрядно подъели русские и финские крысы? – с возмущением спросил советник посольства Дульсе.

– Что тут не понятного, это разные статьи расходов. Не забывайте, что перед вами бывший министр финансов и он точно знает, как и куда нужно потратить каждый франк налогоплательщиков, – с раздражением ответил Нуланс.

– Извините, господин посол, Вы меня не так поняли. Я хотел сказать, что французская провиантская служба могла бы упаковать галеты и более надежным способом, чтобы до них не добрались крысы, – попытался смягчить ситуацию советник Дульсе.

– Не надо мне советовать, что делать, – раздраженно заметил Нуланс, – у меня есть план, и мы все будем ему следовать, чего бы это не стоило.

Сотрудник военной миссии Великобритании Иван Петрович Смыслов, как и было приказано, после отъезда Линдлея остался вместе с посольствами в Финляндии, был в Тампере, делил вместе со всеми скудную пищу в Тойоле. Он не понимал, что делает здесь, какие его задачи, и был вне себя от чувства напрасной потери времени. Но есть приказ, и второй раз нарушить его Смыслов не рискнул. Раз в три дня он слал ничего не значащие телеграммы в Петроград Кроми, где в разных словесных формах упражнялся в написании фразы: «новостей нет». И только когда французы получили приказ возвращаться в Россию, воспрянул духом и попросил, нет, потребовал от Кроми разрешения следовать за ними.

Положительный ответ пришел не сразу. Сначала ему было предписано оставаться в Финляндии, пока последний дипломат не покинет эту страну. Но потом, когда Нуланс был уже в Петрограде, Кроми неожиданно передумал и дал разрешение возвращаться.

Смыслов переживал, как пройти границу, думал, что ему будут задавать вопросы о цели приезда, и уже заготовил легенду, согласно которой, он после отъезда англичан потерял работу и теперь возвращается на родину, чтобы поступить на службу в новую армию.

Это объяснение полностью удовлетворило пограничную стражу, и его без проволочек пропустили